Однобокое и, тем более, искажённое представление об истории своего государства мешает доброкачественному развитию общества, особенно в переходный период, в каковом находится сейчас общество России. Искажаются ориентиры развития, теряются их чёткие очертания. На первое место могут выдвинуться проблемы, которым лучше бы отодвинуться далеко на задний план или даже в архив истории. Особенно это касается военной истории страны. Не пересчитать и не перечесть написанных текстов на её тему. Однако общепризнанного итога не имеется. Зачастую пересматривается то, что казалось общепризнанным. Наиболее это относится к веку двадцатому. А кто-то не стесняется и заведомой напористой лжи.

Вот уже несколько лет, как мы слышим отовсюду становящиеся всё более дружными голоса: наша родина окружена со всех сторон врагами. Они, мол, вынуждают нас держать заточенным оружие, тратить всё больше денег, чтобы оно было острее, и огрызаться всё чаще и чаще. Доходит до пафосных криков, что с родной Россией всегда так было.

Автору, прожившему на своей замечательной родине немало лет и прочитавшему с живым интересом много разных текстов по её истории, такое мнение казалось поначалу чем-то вроде оригинальничания отдельных лиц. Когда такие голоса стали сливаться в хор, автору захотелось удостовериться лично самому, нет ли тут хоть какого-нибудь оттенка правды.

Естественно, он стал просматривать внимательно и подряд военную историю России за несколько столетий, причём для большей чёткости и ясности разделил её на два параллельных синхронизированных ряда. В первый ряд включил войны, когда Россия отбивалась от нападения, во второй – когда она сама нападала на другую страну или по своей воле вмешивалась в военной форме в какой-либо вооружённый конфликт за рубежом. При этом отмечал цели и результаты.

Был взят отрезок времени, начиная со вступления на престол Романовых, когда окончательно определилось место России в европейском мире, и до наших дней. Это ни много, ни мало – 400 лет. Получилась картина, о которой стоит поговорить.

Прежде всего, следует констатировать уверенно, что не выявилось ни года, ни десятилетия, когда наша страна попадала бы в сплошное враждебное окружение, в окружение напавших или готовых напасть стран.

А войны были, их было очень много, и через них хорошо видно, как складывалась, жила и росла Россия. Большинство войн России в XVII-XIX веках пришлось на Турцию, Польшу и Швецию. Кроме названных последних двух стран, войны велись ещё лишь с несколькими другими европейскими странами. Притом войны с этими другими европейскими странами велись не на территории России. За двумя единственными исключениями: войны 1812 г. с Наполеоном и Крымской войны.

В XIX веке продолжались стычки с Турцией и разгорелись интересы в сторону Средней Азии.

Что ещё получается из проведённого анализа? Обратим внимание на некоторые интересные моменты. Частота нападений на Россию от века к веку снижалась, а сама Россия то и дело двигала свои войска и военные отряды с целью захвата во все стороны, включая побережье Ледовитого океана. Захватывались или подчинялись новые территории, приобретались выгоды и преимущества. Причём большинство европейских стран смотрело на новые её захваты обычно без протестов и противодействия, если у какой-нибудь страны не было собственного аппетита на захватываемую территорию. Россия неплохо умела договариваться с конкурентами к взаимному удовольствию. Так получилось, например, с трёхкратным дележом Польши при участии Австрии и Пруссии.

В Европе нет ни одного государства, историю которого нельзя было бы обозначить как историю его войн. Нападали и оборонялись, захватывали чьи-то территории или что-то теряли, отдавали отнятые или спорные, вступали в военные союзы и коалиции, воевали с прежними союзниками, объединялись с прежними врагами. У некоторых стран в 17–18 веках не было ни одного спокойного десятка лет, чтобы не велась какая-то война. Нередко войны затягивались на многие годы, вовлекая немалое число международных участников. Затевались крупные жестокие сражения, в которых нередко за день-два погибала половина большого войска, грабились и сжигались города и сёла, гибли десятками тысяч мирные жители. Привычная картина на протяжении многих веков.

Моральная сторона агрессии оставлялась лицам, склонным к философствованию. Нападение на страну с целью, например, захвата чужой территории, или получения какой-либо уступки, или подчинения, обычно не осуждалось другими странами, не участвующими в конфликте. С древних времён к агрессивной войне относились, как к одной из непременных форм проявления государственности. Обычным было, например, нападение на другую, совершенно мирную страну, с целью богатой добычи – фактически грабежа. Или: не договорились мирным путём в каком-нибудь споре – объявляется война.

Бывало так, что люди начинали роптать, если их король что-то слишком долго не затевал хоть какую-нибудь войнушку. Понятие законности и справедливости войн было весьма и весьма относительным. Война в глазах большинства народа была достойным занятием и почётной профессией. Требовали войны не только генералы, но и солдаты. Тысячи солдат нанимались в чужие армии, выбирая такие, где надёжнее платят, и не имело для них особого значения, кто с кем и за что воюет. Никто их не осуждал, и радовались, что при нужде удавалось достать хороших наёмников.

Разгорался и патриотизм, нередко очень сильный. Бывало, вся страна подымалась против захватчиков, и жители без колебаний шли на гибель, лишь бы не покориться врагу.

Россия не была исключением. Войны она не боялась, и со временем всё успешней отбивалась, всё удачней затевала нападения. Были страны-враги и страны-союзники, и бывало не раз, что враги превращались в союзников и наоборот. (Союзник Наполеон в 1812 году объявил войну России, когда она отказалась соблюдать договорённость о торговой блокаде Англии). Были и наёмные генералы, неплохо воевавшие. И таким же относительным был вопрос о справедливости и законности.

Так было, в общем, до 20-го века. После чудовищного опыта Первой мировой войны в мировом сообществе перевернулось отношение к войне как к одному из традиционных способов решения межгосударственных споров и противоречий. Теперь стало дружно осуждаться, как непростительная подлость, любое нападение на другую страну, любая военная агрессия, чем бы она ни оправдывалась. В 1920-х годах появилась иллюзия, что с войнами теперь покончено навеки, что абсолютно все разногласия могут быть решены путём мирных переговоров, для чего с энтузиазмом была сотворена мировая Лига Наций. Этой иллюзией воспользовался Гитлер, ловко манипулируя сочетанием угроз и обещаний мирного поведения за очередные уступки (яркий пример – Мюнхенское соглашение), пока не открыл, сознательно и нагло Вторую мировую бойню.

Потом была создана ООН, под миротворческим уставом которой поставили подписи почти все страны планеты. Но войны всё-таки продолжали вспыхивать на всех континентах, беспощадные, затяжные, приобретая в некоторых странах черты геноцида. И долго висела над человечеством угроза третьего всемирного побоища, обещающего смести всё живое на земле, пока не была положена в гроб сорокалетняя холодная война. Увы, и дальше появлялись и появляются под разными предлогами новые местные войны. Подписи под уставом ООН забываются, и нет гарантии, что усопшее чудовище не воскреснет.

Знакомство с результатами, полученными автором, способно вызвать у иных граждан реакцию отторжения, не обоснованную фактами. «Как же так получается: моя страна гораздо чаще нападала, чем оборонялась? Да почему же не вышло, что она всегда была окружена со всех сторон врагами, мечтающими её покорить, разграбить, уничтожить! Нет-нет, всё это как-то нехорошо подстроено, где ж тут патриотизм, а даже – напротив»!

Что таким людям ответить? Да повторите, пожалуйста, не поленившись, такой же анализ российской военной истории, как сделал автор, и вы получите то же самое. Да-да, больше всего войн Россия в XVII–XIX веках вела с Турцией, Польшей и Швецией. Не Бог весть, какие страшные страны. Причём от России они ничего не получили. От Турции то и дело откусывались большие куски. Польша вообще была съедена.

Автор полагает, что подобная модель отношения к своей стране, как постоянно находящейся во вражеской осаде, унаследована от эпохи большевизма. Все средства пропаганды напирали на то, что Советский Союз, как колыбель социализма и будущего коммунизма, окружён со всех сторон злобными буржуазными врагами, мечтающими и пытающимися эту колыбель уничтожить. Повторялось непрестанно, что нужно всегда быть готовыми к борьбе, не жалеть для неё ни сил, ни жизни. Начинка «социализма и коммунизма» была вынута, а модель осталась.

Эмоциональная реакция нынешних россиян на противоречащие этой модели реальные факты вполне объяснима. Их сознание довольно длительное время подряд накачивается с помощью мощной помпы СМИ (особенно телевидения) суррогатной моделью патриотизма. Большинство населения находится как бы под хроническим гипнозом. На такое сознание факты слабо или совсем не воздействуют рационально.

Автор убеждён, что такое представление о родине выглядит дефектным и даже, убогим. Она, мол, настолько хороша, что все страны, и не только окружающие, очень хотят её уничтожить. И получается, что она такая хорошая, что никто не хочет с ней дружить и уважать её. Это даже унижает представление о родине. Такое представление на полном основании можно назвать антипатриотизмом.

Вообще-то восприятие окружающего мира, как опасного со всех сторон, свойственно первобытному племени из пещерных времён.

История России очень сложна, как история любой большой страны, да ещё принадлежащей к великому лагерю тысячелетней цивилизации. И надо бы видеть и постигать её открытыми глазами, не замутнёнными гипнозом целенаправленной пропаганды. Были у старой России в разные времена и вражеские, и дружеские страны. Нередко начинали дружить, и надолго, после войны друг с другом. Именно дружить, а не просто соблюдать перемирие. К взаимной выгоде.

Идеальных стран не бывает. И надо помнить, что страна может совершенно озвереть со зверем-правителем, доставшимся ей по воле исторической судьбы. И будет она безжалостно истреблять не только чужой народ, но и свой. На протяжении XVII–XIX веков такого с Россией не было.

Любить родину – это не значит считать её идеальной. Это значит: любить её, какая она есть, при всех её прекрасных достижениях, огорчительных ошибках и не похвальных делах в прошлом. И желать очень сильно, чтобы в будущем у любимой родины было поменьше недостойных для её граждан дел, побольше – благодатных.

Добольшевистская Россия соответствовала своему статусу империи. Похвально это или нет, и насколько - здесь не место для такой разборки. Можно только утверждать, что в те времена это выглядело вполне естественным. Можно, например, похвалить такие мотивы, как освобождение славянских народов на Балканах от турецкого гнёта, но придётся поинтересоваться, а как на это смотрит Турция.

А как воевала Россия в двадцатом веке? Отодвинем в сторону две тяжелейших глыбы мировых войн, посочувствовавши ещё раз своей родине, и радуясь, что выжили. Отодвинем массовое истребление собственного народа в течение двух с половиной десятков лет её правителем. Как другую тему. Три раза нападала на нас Япония – один раз с серьёзной войной (1904–1905), два раза – для локальной проверки нашей боевой готовности (1938 и 1939). Убедилась, что лучше не связываться. В общем, и всё. Пограничный конфликт с Китаем на острове Даманском можно не засчитывать.

А вот нападали мы гораздо, гораздо чаще. На протяжении минувшего века Россия была нападающей стороной более двадцати раз. Нападала на другую страну (примеры – Финляндия, 1939, Япония, 1945, Афганистан, 1979), подавляла войсками восстание (Венгрия, 1956) или неповиновение (Чехословакия, 1968), участвовала с применением вооружённой силы в чужих гражданских войнах, часто очень затяжных (Ангола, 1975–1992, и др.) или конфликтах между странами (Эфиопия и Сомали, 1977–1990 и др.). Это случалось, в основном, в период существования СССР. Конечно, подавая себя как прогрессивное цивилизованное государство, СССР в то же время постоянно и энергично призывал человечество к миру и «борьбе за мир».

Истинные мотивы таких действий, когда в этот период они для нашей страны не были обороной, можно трактовать и трактуются по-разному. Но никак не обойти «имперский синдром». Причём здесь можно отметить, что до 20-го века статус «империи» воспринимался на всех континентах как высшая и желанная степень государственности. Потом, наоборот, он стал символом безжалостного, подавляющего свободу государственного режима.

Захватившие власть большевики провозгласили «борьбу с империализмом» во всём мире путём «мировой революции». С мировым революционным пожаром не вышло, но устроение и поддержка, где только можно, местных революций, как очагов социализма и будущего коммунизма, было постоянной задачей советской власти. Если удаётся соблазнить существующую власть какой-либо страны идеей социализма под крылышком СССР, тоже хорошо.

Обычно в таких странах возникала война – гражданская или с соседними странами. Зачастую – с очень большими человеческими жертвами. Не всем нравились принудительная коллективизация, национализация, конфискация имущества, репрессии, зажим гражданских свобод и т.п. В страны, нацелившиеся на социализм, сразу шла щедрым потоком помощь из СССР – оружием, военными и другими специалистами, техникой и продовольствием. Советскому руководству, по-видимому, было очень приятно сознавать, что растёт число территорий, зависимых от СССР и ему подчиняющихся. Такие страны назывались «братскими», на них не жалели средств, как бы на собственные регионы. По существу, росла своего рода «империя социализма» с центром в Кремле, хотя это слово не произносилось. «Великая держава» – пожалуйста, хотя по сути это было то же самое.

Причём не смущало осознание, что такого рода экспансия не даёт и не даст её авторам материальной выгоды. Вкладываемые большие затраты были заведомо безвозвратны. Причём захотеть социализма удавалось «уговорить» в основном слабые, отсталые страны. Трудно представить, чем можно было поживиться в 1970-х годах от нищей Эфиопии с её полуголодным народом в полупустынях и на неуютных плоскогорьях.

К тому же надо заметить, что в 20-м веке, в отличие от предыдущих времён, имперские замашки вообще любой державы экономически стали не выгодными. Распад империй после Первой мировой войны был естественным и закономерным. А экспансия идеологий всё ещё оставалась. Есть ещё и другое выражение – «экспорт социализма». Или – «экспорт революции».

Практика «экспорта социализма» оборачивалась тем, что обычно в результате утверждался диктаторский режим. Некоторые из новых правителей со временем переставали подчиняться Кремлю и предлагали убрать свои «братские» военные силы (пример – Г. Насер). Другие продолжали наезжать в Москву по вызову или в гости, чтобы отщипнуть миллиард-другой, но постепенно тоже выходили из-под контроля (пример – М. Каддафи). К концу 20-го века из более двух десятков получателей помощи от СССР для устроения и поддержания «справедливого порядка» насчитывалось лишь несколько стран с декларированной победой социализма (Китай, Вьетнам, Куба), но и они повернули позднее в сторону капитализма. (Странная во всех отношениях КНДР – не в счёт.) С распадом СССР «империя социализма» сдулась.

Об участии СССР в зарубежных военных операциях в период после 1945 года и об их масштабах население нашей страны имело смутное представление. Участие в большинстве из них держалось в режиме строгой секретности. Посланные воевать граждане России обязывались к максимальному молчанию после возвращения на родину. И если что-то сообщалось в средствах массовой информации без каких-либо подробностей о конкретном участии страны в подобном событии, официально это называлось «братской помощью» «угнетённому народу» или чем-либо подобным. Разумеется, мирной помощью, причём «бескорыстной».

На деле «братская помощь» оказалась не только «бескорыстной» и огромной по масштабам, но и не оправдавшейся в ожиданиях, по мнению самих её доноров. В июле 1990 года на 20-м съезде КПСС министр иностранных дел СССР доложил, на пике «гласности», что за 20 последних лет «только на военные поставки бывшим социалистическим странам и странам третьего мира с целью обратить их в коммунистическую веру мы выбросили на ветер 700 миллиардов рублей (по тогдашнему официальному курсу – более триллиона долларов или почти два годовых бюджета СССР). Когда министр говорил «выбросили на ветер», он имел в виду, что ни в одной из немалого числа стран, куда пошли эти грандиозные «инвестиции», социализм по советскому образцу так и не был построен, и что теперь проявилась повсюду прыть – уйти из-под направляющего кремлёвского крылышка. Следовало бы ещё добавить, во сколько миллионов человеческих жертв обошлась вся эта грандиозная и очень длительная «игра», но, по-видимому, по данному счёту ещё не подвели общие итоги.

Однако можно было бы привести в пример хотя бы Анголу, выращивание социализма в которой с 1975 по 1988 год обошлось в полмиллиона человеческих жизней (из 9 млн. жителей страны), 300 тыс. человек бежали за пределы родины.

В 1995 году был принят Федеральный закон (№ 5-ФЗ от 12.01.1995) "О ветеранах", в котором был приведён «Перечень государств, городов, территорий и периодов ведения боевых действий с участием граждан Российской Федерации». Очень обширный, он снял отчасти завесу умолчания о военных действиях, происходивших после 1945 года на разных континентах, когда наше государство участвовало в них по своей инициативе, а не обороняясь от нападения. Впоследствии Перечень был дополнен Таджикистаном, Южной Осетией и Абхазией. В нём наличествует также и подавление восстания в Венгрии в 1956 г. Закон появился как юридическая основа для назначения ветеранских льгот участникам этих боевых действий. И набралось участников – под миллион. Масштабы! Одних только участников афганской войны было больше 500 тысяч.

После распада СССР население России по-прежнему мало осведомлено о данной стороне истории своей страны.

Для нас, нынешних россиян, вопрос о целесообразности столь бурной военной деятельности нашей страны в не таком уж далёком прошлом – сейчас не пустой вопрос, и вовсе не чисто философский. Этот опыт, перелицованный и замазанный примитивной тотальной советской пропагандой, до сих пор по-настоящему не обдуман и не освоен. Речь идёт, на деле, об осмысленном и ответственном выборе дальнейшего политического развития нашего государства. Идти наугад, и поддаваясь сиюминутным пылким эмоциям, не только накладно, но и опасно.

Эмоции эмоциями, но какими бы они ни были, проделанный автором анализ с применением предлагаемого им подхода, не выявил на протяжении четырёхсот лет ни одного десятилетия, ни пятилетия, когда Россия была бы в кольце врагов. Не получается и полкольца.

Сейчас, когда все народы, все страны всё больше продвигаются к единому обществу землян, когда практически все, от эскимоса в Гренландии до китайца у реки Янцзы и бушмена в южноафриканской прерии, добровольно и заинтересованно, повязаны всемирной сетью «он-лайн» и свободным обменом достижений цивилизации во всех видах, становится бессмысленным, абсурдным стремиться отобрать что-то у кого-то силой и запереться на засов, выставляя через бойницы пушки. Богатства, заслуживающие нормального желания, стали наиболее доступны всем, кто не ворует, не грабит и не запирается. Агрессия стала окончательно невыгодной. Если кому-то не нравится дружить со всеми, здравый смысл заставляет это сделать.

Речь идёт не об утопии, и не о тотальном и страшном в своём сером единообразии коммунистическом лагере на всей земле. В ЕС, когда исчезли границы, коренной француз остался французом, и его не спутаешь с коренным итальянцем, когда они обнимаются и поют каждый на своём языке. Каждый свободен. Зачем им воевать друг с другом? Да это просто смешно. Границы исчезли, а разные культуры остались – к взаимному удовольствию.

Автор разделяет тревоги некоторых европейцев по поводу сложившейся ситуации в Европе в связи с принятым недавно по гуманитарным мотивам большим потоком беженцев. Автор надеется, что пребывание здесь массы представителей культуры, отличающихся коренным образом от сложившейся веками европейской культуры, является временным, и что с такими же добрыми гуманитарными мотивами европейские народы помогут им возвратиться на родину, когда там ситуация стабилизируется.

К сожалению, пока что не исчезли все границы на планете, их ещё не мало, а кое-где они обрастают новой колючей проволокой и ощетиниваются угрожающими мордами танков и ракет. Вместо того чтобы искать друзей, ищут врагов. Если назойливо лаять на соседей и колоть их сквозь ограду вилами в зад, враги найдутся.

И по-прежнему приходится решать в современных условиях сакраментальный, а по сути, элементарный вопрос: стоит ли неумелой, а грубо говоря, топорной военной политикой, плодить себе врагов? И добиваться того, что они, действительно, начнут окружать нас со всех сторон.

В кольце врагов: зачем мы им, несчастные? Чтоб покупать родную нашу нефть с большою скидкою? Сплошной абсурд.

На фото: Пуск "Калибра"