Ашиш Катках. Уша Радхакришна, Дебасмита Моулик.

ДЫХАТЕЛЬНЫЕ УПРАЖНЕНИЯ

В последних числах ноября сего года, направляясь в Московскую Индию, я вошел в вагон метро, сел на скамью и погрузился в раздумья. Как вдруг – где-то между Нагорной и Нагатинской – на скамье прямо напротив меня расположилась женщина с очень смуглой кожей, с по-особенному округлыми формами лица, какие бывают только у жителей Индостана – полный набор признаков известного этнического таксона. Я присмотрелся. По всему видно было, что насморочная московская погода уже достала и эту теплолюбивую женщину.

Она несколько раз кряду глубоко вдохнула воздух и, пропустив его через носоглотку, резким выдохом прогнала его через ноздри – словно ракета выбрасывает пламя из сопла двигателя, в своём стремлении оторваться от земной поверхности. Буквально часа через два, уже находясь в зале для занятия йогой, я узнал, что это было такое специальное дыхательное упражнение для  очистки дыхательных путей – пранаяма. Таким образом, мое знакомство с Московской Индией началось еще до того, как я преодолел англоязычного привратника на входе в здание на улице Воронцово поле.

ЗНАКОМСТВО

В кабинетах этого здания, где расположилось посольство Индии, нас уже ждали. Женщина, одетая в традиционный наряд – директор культурного центра имени Джавахарлала Неру – доктор Уша Радхакришна радушно встречала прибывающих журналистов, писателей, руководителей различного рода кружков по изучению индийского культурного наследия. Такие приёмы здесь проходят регулярно. Следует отметить, что подобного рода культурные центры существуют далеко не во всех странах, с которыми Индия поддерживает дипломатические отношения. Только где-то в трех десятках стран. И в России такой центр есть.

Уша Радхакришна призналась нам, что изначально ей не очень хотелось ехать из знойного Индостана на север, в холодную слякотную Москву. Если быть до конца честным, то её можно понять. После чуть ли не пятидесятиградусной жары, царившей минувшим летом на ее родине, оказаться в городе, в котором регулярный «переход через ноль» разрушает даже дорожные покрытия и штукатурку на фасадах зданий – это весомый повод для стресса. Однако, несмотря на суровость нашего климата, директору центра удается поддерживать на территории посольства, что на улице Воронцово поле, высокую температуру радушия.

После общего знакомства с работниками посольства мы, его русские гости, отправились на экскурсию по залам культурного центра. В том здании посольства, где проводились занятия учебных курсов и разных кружков, нам пришлось разуться и далее перемещаться босиком – так тут заведено.

Зал йоги. На стене - портрет Шивы.

ЙОГИ. КТО ОНИ?

Сначала мы оказались в комнате для занятий йогой. Москвичи, порядка тридцати человек, стоя на индивидуальных ковриках, как раз выполняли упражнения из комплекса пранаяма. Руководитель курсов йоги Савита Хариш – миниатюрная женщина в традиционной одежде с очень высоким и удивительно мелодичным голоском – давала различные условные команды, то объявляя на хинди наименования упражнений, то говоря отдельные фразы по-английски, то начиная вслух считать по-русски. Все присутствовавшие в зале ученики под её счёт синхронно меняли позы: сгибались пополам и упирались руками в пол, ложились на коврик, вытягивались ввысь и вздымали ладони к небу. А маленькая женщина неспешно проходила взад-вперёд между рядами, произнося, как заклинания, русские цифры. Почти все йогины-неофиты меняли позы, хотя отдельные из них притормаживали словно компьютеры с процессорами старых моделей. Выпавшего из коллективного ритма ученика руководительница слегка касалась рукой, призывая его открыть глаза, «вернуться в коллектив» и наверстать пропущенные позы. Эпизодически Савита Хариш переходила на пение, и тогда голос руководительницы начинал звенеть колокольчиком…

Ашиш Мишра.

МАСТЕР ТАБЛА

В соседней комнате проводилось обучение вновь посвященных москвичей игре на парных индийских барабанах табла. Что это за инструмент? Сверху двух шарообразных корпусов разноразмерных барабанов туго натянута кожа. Ритмично ударяя пальцами обеих рук – по малому правой рукой, а левой по большому – музыкант извлекает звуки, которые оказывают весьма сильное воздействие на эмоции слушателей. Руководитель-индиец Ашиш Мишра бил по натянутой коже инструмента с расстановкой, порой произнося вслух слова, означавшие название ноты или аккорда, на всякий случай записанные фломастером на небольшой доске за его спиной. Русский мальчик лет десяти – двенадцати, мужчина с бородой лопатой, русская женщина и смуглый молодой человек, вероятно, индиец в точности повторяли движения учителя, не отставая от него и не забегая вперед. Зрелище в целом смотрелось как вполне органическое выступление сплоченного ансамбля. Такое впечатление сохранялось до того момента, пока Уша Радхакришна не попросила руководителя показать нам, гостям посольства, эталон игры на табла.

Ученики смолкли, а музыкант взялся так быстро тарабанить по барабанам, что его пальцы практически исчезли из виду, превратившись в своего рода «электронное облако». Да и слух отдельных ударов пальцами по натянутой коже уже не воспринимал – музыка слилась в ритмичное колебание воздуха, в сплошной неразъёмный поток.

Слушая музыку порой можно принять любителей за профессионалов. Но только до тех пор, пока  рядом с ними не начнет играть (или петь в хоровом искусстве) настоящий мастер.

НАЦИОНАЛЬНОЕ И ГЛОБАЛЬНОЕ

Я заметил в зале для игры на табла еще двух женщин, которые, как потом оказалось, пели индийские песни под звуки барабанов, в частности, они исполнили гимн, посвященный слоноголовому богу Ганешу. А в самом дальнем углу залы на полу расположился маленький мальчик, повернувшийся лицом к стене. В смартфоне на коленях он играл в какую-то электронную игрушку. Это был сын той женщины, что сидела за барабанами. Мальчика не захватила индийская культура, он остался к ней абсолютно глух. И я невольно вспомнил недавний рассказ одного моего ученика, который выучился игре на гитаре, уехал в Испанию, где сочиняет свои песни на испанском языке и выступает с ними. Не всем же быть Пахмутовыми и получать признание на самом высшем уровне руководства РФ. Большинство музыкантов и композиторов могут реализовать свое предназначение без показов по центральным телеканалам, а вот так тихо, почти незаметно для большинства окружающих их людей. Так вот, как-то его пригласили к себе очень богатые испанцы, чтобы он учил музыке их любимое чадо.

Дело закончилось единственным уроком. Мальчик так и не оторвался от смартфона, увлеченный электронной игрушкой. Он остался абсолютно безразличен к блестящему черным лаком шикарному роялю, на котором в этом доме исполняли европейскую классическую музыку. Безразличен он был и к шестиструнной гитаре, под которую пелись колоритные испанские песни. На всем белом свете ему неинтересно было ничто, кроме электронной игры на смартфоне.

К чему это ассиметричное сравнение влияния таких вот непохожих друг на друга индийского и испанского искусства? А к тому, что сегодня всем национальным культурам – будь то европейская западная или искусство древнего Востока – противостоит глобальный суррогат, чуждый всему национальному, подлинному. Жертвами глобальной антикультуры становятся и отпрыск богатой испанской семьи, и, судя по всему, небогатой русской.

Только не подумайте, что я пишу эти строки с осуждением в адрес родителей, чьи чада утыкаются в экран смартфона или планшета, теряя интерес к действительности. Нет, не осуждаю. Слишком силен соблазн – занять ребенка, сунув ему электронное устройство. Уставшие от бытовых забот, измотанные на работе, просто занятые другими делами родители физически не в состоянии бывают круглосуточно держать отпрысков в поле своего зрения. Позарез иной раз нужно бывает занять ребенка. А тут все очень просто: сунул планшет в руки – действует стопроцентно надежно, а главное, безопасно. Чадо занято хоть чем-то.

Однако поле этой виртуальной жизни и глубина его охвата – от поколения к поколению – только увеличивается. Глобалистские соблазны поглощают молодые поколения с каждым новым витком всё в большей степени. Мне представляется, что только поддержка национальной культуры, ее развитие способны сохранить человека тем, кем он есть, Человеком.

Однако продолжим экскурсию по Культурному центру имени Джавахарлала Неру.

DANCE ROOM

Далее мы зашли в «Комнату танца». На её двери висела табличка: «dance room». Дело в том, что в Индии государственным языком является английский. При нас сотрудники посольства общались между собой преимущественно по-английски, в расчете на то, что и гости тоже знают этот язык. Я не знал. Мне по жизни хватает компьютерного английского с весьма ограниченным словарным запасом, включающим в себя такие слова как copy, head, body, format, delete и т. д. К счастью, нас по всем залам сопровождала журналистка Дебасмита Моулик, любезно взявшая на себя обязанности переводчика. Без ее участия наше общение было бы затруднительно.

В танцевальной зале нас ждали четыре русские девы, одетые в свободные широкие платья. На их босых ногах, на щиколотках, были одеты такие специальные манжеты, сплошь увешанные бубенцами. При каждом шаге или взмахе ногой бубенчики источали характерный звук. Под руководством молодого человека, индийца, о котором следует сказать отдельно, девы принялись исполнять танец. Они делали пасы руками и ногами, топали по ламинату босыми ступнями, кружились по своей оси. При этом полы пёстрых платьев разлетались в стороны, сами платья приобретали форму колокола. Мне это напомнило мистические танцы суфийских дервишей.

Руководитель же делал ладонями едва заметные движения, которые означали условные сигналы для танцовщиц. Движение правой рукой – две девы у стены принимаются вращаться по часовой стрелке. Такое же движение левой – кружится вторая пара. Разные знаки вызывают различные движения. Наконец руководитель хлопает в ладоши и тем самым обнуляет раздельные движения – девы вчетвером движутся синхронно, притопывая по полу, подпрыгивая и кружась.

КСТАТИ

Босые женские ноги. В западной культуре (и в зараженной Западом тоже) порой приходится сталкиваться с экстремальным отношением к женским босым ногам. В последнем фильме Квентина Тарантино в кадре чувствуется что-то вроде культа босых ног. Стайка девушек-хиппи (действие происходит в 1969 году в Калифорнии), «босоножек» роются в мусорном контейнере, выуживая из него продукты питания. А затем пускаются на попутках в свою резиденцию в пустыне. Одновременно в том же фильме (последнем фильме этого режиссера) звезда Голливуда, сидя в кинотеатре, закидывает свои босые ноги на спинку переднего ряда, выставляя на обозрение грязные пятки. Да и в одном из ранних фильмов Тарантино именно ступни женских ног становятся причиной разборки между бандитами и поводом для последующих сплетен в среде киллеров.

Цитата из фильма Квентина Тарантино "Однажны в Голливуде":
босоножка-хиппи в машине главного героя.

С другой стороны, мне доводилось как-то видеть буклет с рекламой купальников, в котором почти каждой модели редактор отрезал ступни… Почти, потому что одна модель на фотографии зарыла пальцы ног в песок. Ей редактор не стал отрезать ноги. По этому буклету можно было заключить, что у его редактора некий редкий психологический комплекс – непереносимость вида босых женских ног с кривыми от ношения обуви пальчиками.

Но в Индии женские босые ноги – это просто босые ноги и ничего более. Люди Индостана все еще живут в реальной реальности, в которой ходят босиком потому что «так ловчее»…

«РАДЖ КАПУР»

Внезапно в танцевальную комнату вошел руководитель кружка игры на табла Ашиш Мишра. Вместе со своими барабанами он расположился на низенькой сценке у входной двери. Послушать и посмотреть пришли и некоторые его ученики.

В центр зала выступил сам учитель танцев. Молодой, статный, что называется, в теле, но без каких бы то ни было выпирающих или отвисающих частей, уверенный в себе и гордый своей особой ролью, я бы сказал, своей культурной миссией. С первого же момента, когда я его увидел, невольно стал про себя называть его Радж Капуром – именем знаменитейшего некогда индийского киноактера, прогремевшего на весь Белый Свет (на самом деле учителя танцев зовут Ашиш Катхак).

Ашиш Катхак.

К слову сказать, директор центра Уша Радхакришна является как раз специалистом в области хореографии.

Танцор встал в исходную позу. Заиграли табла. «Радж Капур» сгибал и вытягивал руки, гордо вздымал подбородок к небу, молниеносно поворачивался по оси, громко топал по ламинату босой ногой, также снабженной манжетами с бубенцами. Он просто-таки упивался танцем. Получал от движения по зале неимоверное наслаждение. Но главное – абсолютно чётко сознавал, что несколько десятков пар глаз, преимущественно женских, впились в него в этот момент. Что и говорить, он был красив в танце.

Все эти позы и фигуры, которые он сменял под удары пальцев мастера табла, для большинства присутствовавших остались непонятными. Их смысловая или даже метафизическая нагрузка была понятна только индийцам и тем немногим, кто уже глубоко проникся культурой Индии. Для лучшего понимания смысла танцевальных движений, по стенам залы висели небольшие картинки в рамках со схематическим изображением этих своего рода «па».

ВЛИЯНИЯ

Итогом экскурсии по культурному центру стало чаепитие и пресс-конференция, в ходе которой Уша Радхакришна отвечала на вопросы гостей. Встреча началась в два часа по полудню, потому к концу посещения комнат с разными кружками все слегка проголодались. И очень своевременными оказались вегетарианские «пирожки» с острым соусом. Еда была необычной для русского вкуса. Повар запёк в тесте кусочки овощей – сегменты репчатого лука, ломтики красного сладкого перца, соевой пасты или еще чего-то, что я не смог идентифицировать.

Чай мне поначалу показался какао или кофе с молоком. Такой же по цвету и консистенции. Оказывается, это был не привычный нам с советских времён «чай со слоном», а особый, который варят с молоком. Напиток показался мне весьма приятным и тонизирующим. Поедая малюсенькие «пирожки» с овощами, «морковную халву» с соей и орехами кэшью, запивая это все сладким чаем с молоком, я очень быстро насытился. Меня это немало удивило: я не вегетарианец и вполне себе мясоед. На часах стрелка прошла уже отметку 16:00, а я до того момента не обедал. Тем не менее чувство сытости возникло достаточно быстро, и отказываться от «добавки» я стал вовсе не из вежливости. Ведь белолицая русская женщина – хозяйка индийского застолья – очень-очень настойчиво потчевала гостей. Короче говоря, закуски были более чем уместными.

За чаем мы стали расспрашивать Ушу Радхакришна о том, что и как происходит сегодня в Индии в области культуры и идеологии. В частности, нас интересовало, какие и сколь сильные влияния испытывают народы Индостана со стороны глобальных институтов.

Доктор Уша сообщила нам, что самый высший страт Индии, примерно десять процентов всего населения, а также высший пласт средних слоёв (видимо, еще столько же) существенно глобализированы. Хотя средние слои в меньшей степени, чем самый высший. Остальное население страны сохраняет свои национальные традиции, язык, манеру одеваться и пр.

Тут следует отметить, что у нас в России традиции, в частности, русские народные песни и танцы, в целом и в общем нашим народом забыты. Я еще помню, как в леске, примыкающем к стальному району Москвы, за сколоченным из засохших на корню деревьев столом сидели мужики и бабы, недавно приехавшие из деревень – пели песни под аккомпанемент баяна. Тот стол и скамьи, на которых сидели москвичи-деревенщики  давно сгнили и превратились в землю, а баян нынче в ближнем Подмосковье на квази-рыночных развалах вдоль платформ можно приобрести за бесценок – покупателей на него уж нет.

Может быть именно поэтому – из-за отсутствия актуальной русской национальной культуры – москвичи так тянутся к индийской культуре. Она ведь пребывает не в музейной пыли и не в форме стилизованных «ля рюс» ансамблей, а сохранилась в реальной повседневной жизни народов Индии. Живое всегда притягательней музейного экспоната.

НА ПУТИ В ИНДИЮ

В ходе прогулок по комнатам культурного центра нам со товарищи довелось познакомиться с девушкой, которая учится в здешнем языковом семинаре – изучает хинди и урду. Точнее говоря, на хинди она уже может общаться с работниками посольства. Как и на английском – относительно свободно. Сейчас девушка занимается у преподавателя, приехавшего в Москву из университета в Дели, но планирует – для углубленного изучения языка и культуры – отправиться в Индию. Девушка произвела впечатление способной разносторонней личности. Ранее она занималась тяжелой атлетикой, что чувствовалось по ее фигуре, даже через толстый свитер. Полагаю, что во время фотосессии ей не составило труда взять в одну руку преподавателя хинди, а в другую директора центра и поднять их. Но девушка не стала демонстрировать свою силу, выбрав интеллектуальную стезю. Решила поехать на родину изучаемых ей языков, чтобы овладеть ими в совершенстве. Иными словами, девушка связала свою судьбу с Индией, ее языками и древней культурой.

Стоя на этом пути, ведущем из Московской Индии в ту большую Индию (бывшую Британскую), я невольно поймал себя на вопросе: почему русские девушки, молодые женщины хотят связать себя не со своей дарованной им по праву рождения Родиной, а с иной страной, пусть прекрасной во всех отношениях, но чужой? Самое печальное, что я заранее знал ответ на этот вопрос. Тут мы упираемся в проблему самореализации. Как и в случае с упомянутым мной выше русским гитаристом, уехавшим в Испанию, где он сочиняет и исполняет песни на испанском языке. Ведь тогда, в «лихие девяностые годы», когда он уехал, что его ждало здесь, в России, с его любовью к гитаре и стремлением сочинять баллады и серенады? Не стану отвечать на этот вопрос, иллюстрировать его «бандитскими» сюжетами той поры, тут всё очевидно. Не про Испанию же речь – про Индию.

В сухом остатке у нас получается, что для многих русских женщин (именно среди женщин я заметил стремление отправиться туда насовсем или на какой-то большой период времени) в России все еще продолжаются девяностые годы. Здесь они не видят перед собой перспективы для самореализации. И потому хотят поехать туда, где народная национальная культура реально существует. Коли на Родине ее истребили и не дают вновь возродиться. Стремление этих женщин вполне закономерное и, я бы даже сказал, законное.

P. S.

В Москве за последнее десятилетие я встречал в метро множество пассажиров с внешностью, выдающей их происхождение из Индии. Мужчины-индийцы вступают в брак с русскими женщинами, рожают общих детей. Ни приезжие индийцы, ни их дети не станут играть на баяне и плясать Камаринскую. По вере они скорее всего станут убежденными индусами, даже если мама крещена по православному обряду (тому есть свои причины, связанные с фальшью православной иерархии, напрямую подчиненной на самом деле госорганам, но не стану отвлекаться на эту тему).

Русские же женщины собираются отправиться в Индию – сначала лишь виртуально через язык и культуру, а также буквально, физически перемещаться на полуостров Индостан. Ведь исполняя гимн слоноголовому богу Ганешу, они уже растворяют себя в культуре другого народа, более живой, полной энергии. Я не осуждаю и не печалуюсь по этому поводу, а лишь констатирую непреложный факт.

P. P. S.

В ходе общения с Ушой Радхакришна мы также узнали, что и у индийской культуры есть и проблемы. К сказанному я лично отнесся с сопереживанием. Впрочем, лишь как футбольный болельщик, который сильно переживает за любимую команду, но сам в футбол не играет, да и вообще спортом никогда не занимался. Конечно, мне больно слышать о болях Индии, но знать проблему надо. Я спросил собеседницу об английском влиянии, есть ли оно.

– Английский язык – официальный государственный язык Индии. – Ответила Радхакришна. – Что еще сказать об английском влиянии…

Да, для нас ситуация странная, непонятная: документооборот и общение в правительстве страны осуществляется на языке, природных носителей которого там не живёт с 1949 года! В России, даже несмотря на разрушение национального самосознания и традиционной культуры, нам ситуацию с языками в Индии трудно понять. Хотя у нас с языковой темой связано несколько эпизодов. Вот один такой пример: во второй половине девяностых годов губернатором Сахалина был татарин, который привлек к работе администрации области других татар. Злые языки говорят, что порой даже заседания правительства области проходили на татарском языке. Это давало повод тем же языкам называть этот период в жизни Сахалина «татаро-монгольским игом». Впрочем, ситуация девяностых на Сахалине относится скорее к разряду курьёзов.