На фото: Генерал армии Владимир Ильич Исаков награждает юнармейца
Генерал армии Владимир Ильич ИСАКОВ с теплом относится к малой родине – селу Воскресенск Кировского района Калужской области. В школе №2 Кирова создан музей, которому он подарил часть экспонатов, свои личные вещи. При его непосредственной поддержке в школе села Воскресенск создан музей и космический класс, телестудия, развивается юнармейское движение. Здесь внедряют новые методы обучения, сельская школа стала привлекательна для детей из города. Владимир Ильич собирает и любит книги. В Кирове, районном центре, строится хоккейная площадка с искусственным льдом.
21 июля Владимиру Исакову исполнилось 70 лет. Наш разговор с ним – о детстве, о формировании человека, о том, как найти свой путь в жизни. Владимир Ильич одиннадцать лет был заместителем министра обороны, и ему есть, что сказать. В школе он не думал о военном поприще. В старших классах осваивал мирную профессию киномеханика…
– В семье кроме отца, мамы, которая работала бригадиром в колхозе, и бабушки было трое детей. Шестеро человек в небольшом доме. Как жить? Девятый и десятый классы я учился в школе №2 в Кирове. Одновременно стал подрабатывать помощником киномеханика в селе. Работа не слишком сложная и для мальчишки интересная. Платили двадцать пять рублей. Из того, что приходилось показывать, поразила «Донская повесть», фильм 1964 года о Гражданской войне. Трудно объяснить, почему. Он как-то особенно лег на детское восприятие…
В Киров я ходил в школу пешком. Шесть километров, полтора часа туда, полтора назад. Возвращаешься, кино прокрутишь – уже поздний вечер, быстро уснул. В одиннадцать лег, в семь утра вставать. У каждого были дома свои обязанности: кому воды наносить, кому накосить травы... В двенадцать дня я должен выходить в школу, потому что в два начинались занятия. Так продолжалось два года. Схожий распорядок был потом в Московской военном училище гражданской обороны, куда я поступил: с утра физзарядка, плотный завтрак, чего в деревне не было, потом шесть часов занятий, после обеда отдых, самоподготовка… Однажды я маме оттуда написал: «Тут, как в санатории». Она ответила: «Сынок, если тебе санаторий нравится, то и оставайся там». И вот уже больше пятидесяти лет я в санатории нахожусь!
Когда я уезжал поступать, мама мне дала бутылку меда, кусок сала, хлеба и десять рублей. «На обратный билет, если не поступишь. Поступишь – используй по своему усмотрению». Это сейчас детей подвозят на машинах и на автобусах. А тогда ведь и думать об этом было нельзя. Посадили на поезд, дальше сам разберешься, не маленький.
– Вы поступили в Московское военное училище гражданской обороны. После школы вам предстояло учиться там три года…
– И после этого я был направлен в город Колпино под Ленинградом, ныне он в составе Санкт-Петербурга. Год был командиром взвода разведки, там же стал командиром роты – 135 человек.
– И все – почти ваши ровесники.
– Мне был двадцать один год. А они – старше. В армию призывали после вузов, и многим солдатам было по 25–26 лет. Приходилось очень тяжело. Может, я чем-то приглянулся командирам или замполитам, но через три года меня избрали депутатом в органы местного самоуправления Колпинского района. Я возглавлял секцию Отдела по борьбе с хищениями социалистической собственности (ОБХСС).
Командир полка решил использовать мое положение, контакты с директорами заводов: «От тебя должна быть польза. Отремонтируй роту». Тогда была мода: полированное дерево, алюминиевый уголок, линолеум на полы под паркет. Ремонт сделали за неделю. Полковник удивился. «Давай теперь отделаем караульное помещение». А потом: «Договорись, надо коридоры застелить линолеумом, приедет инспекция». Когда в полк приехал ЗИЛ-130 с полным кузовом рулонов линолеума, командира взяла оторопь. «Ты не украл?» – «Нет, дали». Шел 1972 или 1973 год, тогда очень хорошо относились к армии…
– Вы могли поступать в Академию имени Фрунзе или химзащиты. Как получилось, что следующим местом учебы стала Военная академия тыла и транспорта, что или кто определил выбор?
– Мой командир полка. Вызывает по поводу моего рапорта и говорит: «Пойдешь в Академию тыла и транспорта». Я возразил, что я не тыловик. «Мы видим, какие задачи ты выполняешь, ты прирожденный тыловик!» В конечном счете меня уговорили. Через три года я с отличием закончил академию и попал в развернутый полк в ГДР. Своих две тысячи человек и еще ремонтно-восстановительный батальон прикреплен на довольствие. Мне 27 лет, я заместитель командира полка. Охватить всё очень сложно. В 1977 году вышло еще постановление ЦК КПСС об улучшении быта войск, где предписывалось проводить внезапные проверки. Однажды меня чуть не сняли с должности, но прошло два года, и полк стал лучшим. Меня перевели заместителем начальника штаба тыла армии... В те годы я сказал себе: буду приходить на работу, когда солдаты только поднимаются, и уходить, когда ложатся спать. Если не освою этот ритм, если не смогу себя воспитать в нём, должен буду уйти сам. Через год меня заметили. За годы службы было много интересных случаев…
– Вспомните что-нибудь.
– Звонят со станции немцы: «На ваш адрес пришел вагон унитазов». А мы не заказывали их. Проходит время. Снова звонок: «Если вы не разгрузите, применим штрафные санкции». У немцев всё это строго. Пришлось их принять и разгрузить – на чердак столовой. Жизнь идет. Унитазы качественные, ломаются редко. Они пригодились: их можно было обменивать на что-то или использовать как средство поощрения – дарить кому-то, кто уезжает на родину. А вот еще случай. Как-то раз бежит кладовщик продовольственного склада: «Открыл бочку с рыбой, а ее там нет!» – «А что там?» – «Не знаю». Прихожу, смотрю, а там красная икра. Что делать? Принимаю решение: выдать ее по весу вместо рыбы. Ничего другого не остается!
– Следующим вашим местом службы после Германии был Афганистан…
– Сначала Сибирь, Омск. Там мне поставили задачу сделать складскую зону. Особенность времени такова: давали деньги, но не давали фондов. Цемент, металл, бетон, дерево и прочее необходимое нужно было отыскивать, используя знакомства и связи. В 1984 году приезжает инспекция из Москвы и ставит хорошую оценку. Я получаю свою вторую государственную награду – орден «За службу Родине в Вооруженных силах СССР», будучи замом по тылу. Это большая редкость.
– А первая награда?
– Медаль «За отвагу на пожаре». Я получил ее, будучи командиром роты. Тогда, в 1972 году, начались сильные лесные пожары под Ленинградом. Лес приходилось всерьез защищать. Так вот об Афганистане. После того как инспекция прошла, было решено направить меня в Академию Генерального штаба. Мне 34 года. Тогда экзаменов не было, я был зачислен и поехал в отпуск. Вдруг мне сообщают, что такого-то числа меня ждет маршал Семен Константинович Куркоткин, заместитель министра обороны, начальник тыла. Потом я был на этой должности. Я сразу понял, зачем нужен. Только Афганистан. Прихожу. Он спрашивает: «Тебе сколько лет?» – «Тридцать четыре». – «И ты собрался в Академию Генштаба?» – «Так точно». – «Во время войны в такие годы не посылали в академию. Вот езжай повоюй. Останешься живой, пойдешь учиться». Мне дали одну неделю, чтобы вернуться в Омск, сдать должность, сказать всем «до свиданья», сесть на самолет до Ташкента, чтобы оттуда прибыть в Кабул.
Тогда была введена должность первого заместителя командующего армией по боевым действиям. Меня назначили на должность заместителя начальника тыла армии, который отвечал за обеспечение боевых действий. Руководителем был Виктор Петрович Дубынин. Мы с ним прошагали два года, хорошо изучили друг друга. Он рассказывал, что родился за колючей проволокой, его родители были сосланы в 1937 году на поселение. Незадолго до того, когда меня ранило, это было в начале мая 1986 года, Виктора Петровича Дубынина назначили командующим 40-й общевойсковой армией Туркестанского военного округа. Мы отметили праздник День Победы и его назначение, и он предложил: «Поедем на боевые действия. На последние». Я ответил: «Виктор Петрович, вы же знаете, раз приказ пришел, дальше никуда ездить не надо». Было такое поверье.
Но он уговорил меня. Я согласился и 14 мая проверил медицинскую роту на предмет готовности к приему потока раненых. Рота была не готова. Я пригрозил командиру, что, если он не устранит недостатки, сниму его с должности. Вечером надо было улетать. Я подошел к Дубынину, сказал, что не хочу… Было странное предчувствие: что-то произойдет. Он ответил: «Ну если боишься, не лети». Я сел в вертолет. Утром в шесть тридцать нас накрыл ракетный обстрел. Виктор Петрович докладывал по всем инстанциям – командующему округа, главкому войск, в Генеральный штаб: «Нас бьют с территории Пакистана, разрешите открыть огонь!» Никто команды не дал. Он на свой страх и риск поднял авиацию, развернул артиллерию и на глубину сто километров ударил по Пакистану. Но эти события многого ему стоили. Советское время, могли арестовать. Благо этого не случилось. Пакистан не объявил ноту…
Дубынин вызвал вертолет, чтобы вывезти раненых. Но площадка была маленькой, неровной, простреливалась, и пилот сообщил, что сесть не сможет. Он был прав. Но Дубынин ответил ему по прямой связи: «Если не сядешь, я тебя сам собью!» Вертолет приземлился. Когда меня несли, нас накрыло еще раз. Солдат, заслонивший меня своим телом, был тоже ранен…
Меня доставили в Гардез в ту самую роту, которую я накануне проверял, и первую операцию мне делал тот самый старший лейтенант, хирург, которого я обещал снять с должности. Потом был очень тяжелый перелет в Кабул. Вертолет не может подняться высоко, потому что я задыхаюсь, все ребра справа были поломаны, легкое свернуто, а внизу могут сбить. Но добрались. В госпитале по окончании боевых действий ко мне пришел Виктор Петрович, всех попросил выйти из палаты, обнял и сказал: «Извини, друг, что я тебя не понял…»
Потом у меня началось двустороннее воспаление легких. На восьмой или девятый день начальник госпиталя позвонил друзьям: «Приезжайте проститься, он не вытянет». Они приехали, поцеловали меня в лоб (я не помню этого), а ночью я очнулся и попросил воды. С тех пор началось мое выздоровление. Но впереди еще было много операций.
С 2010 года я возглавляю Фонд имени Дубынина. Для слушателей Академии Генерального штаба ВС РФ мы учредили премию, которую вручаем каждый год лучшим преподавателям и слушателям, которые обучаются на факультете руководящего состава. Лауреаты определяются закрытым тайным голосованием. На сегодняшний день их уже 57 человек. Дважды в год в двенадцать часов мы собираемся у могилы Виктора Петровича Дубынина на Новодевичьем кладбище – в дни его рождения и смерти. Человек пятьдесят всегда приходит. Никто никого не оповещает. Характерный пример. В этом году мы шли с ротой почетного караула, под оркестр. Проходим мимо могилы Ельцина, там два или три человека…
– В Академию Генерального штаба вы все-таки поступили…
– Пришел туда на костылях. Учился по индивидуальному плану. Не мог высидеть шесть часов занятий. Потом семь месяцев я провел в Чернигове, а затем снова был направлен в Германию. Начались последние стратегические учения стран Варшавского договора, а после стали готовиться к выводу войск. 777 военных городков. Вывести нужно было два миллиона 612 тысяч тонн материальных средств, сто тысяч единиц техники. Таких передвижений войск не было со времен Второй мировой войны. Адская работа.
– С чего начиналась ваша библиотека?
– В Германии платили два оклада: на немецкий мы жили, а советский оставался. Когда я переехал в Омск, стал интересоваться книгами. Как заместитель командира дивизии я неплохо получал. Мне очень нравилась советская серия «Жизнь замечательных людей», и вся коллекция началась с нее. А дальше – больше. История живописи, старые альбомы с репродукциями картин, я собрал все выпуски «Исторического вестника», «Русской старины», «Русского архива». Сделал для них новые переплеты. У меня есть все дореволюционные издания «ЖЗЛ». Есть «Царская охота на Руси» Николая Кутепова, дореволюционная военная энциклопедия, книги по истории полков, «Записки императрицы Екатерины Второй», изданные в 1907 году Сувориным с ее завещанием. В нем, кстати, интересен последний пункт: не назначать немцев «обоих пол», как там сказано, на руководящие должности. Тридцать два года правила Россией, завещание написала на одном листе… Я очень люблю книги.
– Какое качество, на ваш взгляд, необходимо, чтобы руководить людьми?
– Умение не кричать. Если ты получил взыскание, не надо срываться на других. Однажды я снял одного генерала с должности за то, что он ругал подчиненных матом...
– Что бы вы сказали себе, если бы встретили себя пятнадцатилетнего?
– Наверное, то же, что говорю сегодня выпускникам школ. Если хотите чего-то в жизни достичь, помните одно: только труд вас выведет вперед. Трудиться, трудиться и трудиться. Я много занимаюсь с юнармейцами с целью популяризации этого движения. Смотришь ребятам в глаза, видишь их счастливыми и понимаешь: ради этих моментов стоит жить. Дети почувствовали, что они нужны. Если можешь, помоги, – так меня учила мама. Это мой принцип. Я нахожу в этом радость. Приглашаю в Киров творческие коллективы, например, Академический ансамбль песни и пляски Российской армии имени Александрова, и другие. Когда они выступают, юнармейцы сидят в зале на первых рядах. Каждый год осенью я еду в Училище тыла, приглашаю с собой родителей. Одиннадцать с половиной лет, с 1997 года по 2008-й, я был заместителем министра обороны, мне есть что сказать.
Беседу вёл Виктор БОЧЕНКОВ