На фото: Андрей Болдырев у портрета поэта

Проблема миграции населения, в первую очередь, молодого и активного из провинции в крупные города уже давно не новость в нашей стране. Так было уже в позднем СССР, когда на фоне инерции индустриализации и насыщения промышленных предприятий работниками стала ощущаться нехватка рабочих рук на селе. Так происходит и сейчас. Это уже касается не только сел и деревень. Проблему начинают чувствовать на себе уже и города с населением в сотни тысяч человек. Причин, полагаю, много. Причины связаны между собой и одной статьей проблему не решить. Однако попробовать поразмышлять, потянуть за одну из ниточек в этом клубке проблем – почему бы нет?

Одной из таких причин, мне видится, сложившееся в последнее десятилетие стойкое убеждение, что вся серьезная культура сосредоточена в «столицах». Что высокое искусство сосредоточено там. А в провинции – «провинция». Не скрою, грешил этим и я, но возраст, опыт такая штука, которая учит отучает судить крайними категориями.

Одним из показательных был случай, который в очередной раз заставил меня внимательно взглянуть на то, что находится и находилось буквально рядом.

Весьма неожиданно, я оказался на презентации книги Виктора Сошина «Медоносная судьба» о челябинском поэте Вячеславе Богданове. Я был в Москве по делам, и мои знакомые пригласили меня на это мероприятие.

К своему стыду, я не знал ничего о поэте, чьи стихи звучали со сцены. Но которые как-то сразу взяли за душу. Что-то было в них есенинское. Нет, не в плане подражания, а в плане какого-то глубинного понимания нашего бытия. Людей, природы, промышленности, ставшей со времен Есенина неотъемлемой частью этого самого бытия. Как и Есенин, Вячеслав Богданов умел выразиться самыми простыми словами и от этого только легче понимать поэта. Легче слова входят не только в мозг, но и в душу.

Лично мне стихи напомнили моего отца. Опаленные войной мальчишки, с Вячеславом Богдановым они практически одногодки. Также родились и выросли в деревне, окончили ФЗО, а потом работали на ЧМЗ, только Вячеслав Богданов на Коксохиме, а отец – в ЭСПЦ-3. Отец стихов не писал, но в его словах нет-нет, да и мелькала не то, чтобы тоска, но какое-то деликатное, сыновнее чувство к селу. А с другой стороны, он также городился там, что он металлург.

Оказалось, что Богданов жил на улице Богдана Хмельницкого. А мы жили неподалеку. Понятно, что когда поэт жил в Челябинске, я едва ли доставал ему до пояса. Но всё-таки мы ходили по одним улицам, ходили гулять в «Парк ЧМЗ», которые сейчас называется «Парком имени Тищенко», ездили в одних троллейбусах. Мне покупали журнал «Веселые картинки» в тех же киосках, где поэт покупал свежие газеты. И появилось какое-то смешанное чувство с одной стороны, причастности к чему-то большому, значимому. А с другой стороны – смущение от того, что только разменяв шестой десяток, я узнал кто жил чуть ли не через дорогу.

Но почему для этого надо было приехать в Москву?

Так, может быть скорректировать курс школьной литературы? Может быть, уменьшить количество часов на «идеологически многообразных», но спорных и едва ли понятных школьнику Солженицына и Бродского? Едва ли школьники много потеряют, если не узнают в школьном курсе, как проходил день заключенного. Оставить этих авторов для изучения студентам профильных ВУЗов – тех, кто способен понять и проанализировать, «отделить зерна от плевел»? Вместо этого включить в программу обучения челябинских школьников Вячеслава Богданова? Ведь есть в школьном курсе предмет краеведение, где изучают местную историю и природу. Почему не изучать своих писателей-земляков? Тогда человек будет знать, поэты живут не только в Москве, но и ходят по одним с ним улицам и что стихи пишут не только про «Петра творенье», но и про Коксохим, где работает отец и куда идет 41-й автобус и ходит трамвай № 19. Не будет задавать вопрос «Почему, чтобы узнать о поэте-земляке надо приехать в Москву? И, может быть еще раз подумает, прежде чем покупать билет в Москву или Питер?