На фото: Смоленщина после оккупации

Дорогая редакция «Правды»! Исполняется 80 лет со дня начала Великой Отечественной войны — для нас победной, героической и вместе с тем трагической. Конечно, данные свои заметки, посвящённые увековечению памяти жертв фашистского геноцида на временно оккупированной Советской земле, я и без календарного повода послала бы вам. Но исполняющаяся дата, думается, придаёт важнейшей для меня (и не только!) теме ещё большую актуальность.

В этом дополнительно я убедилась, прочитав недавно две амечательные ваши публикации — «Обвиняется геноцид» Натальи Бухвал из Пскова (номер за 2—5 апреля) и «Когда же появится этот мемориал и каким он будет?» москвича Владимира Гришина (номер за 7 мая). Очень точно суть острой темы в них выражена!

А всё-таки есть что сказать и мне, чтобы ускорить решение тех проблем, которые буквально не дают покоя моим соратникам по общественной организации «Поле заживо сожжённых».

Но начну с благодарности вам, газете «Правда».

Все должны знать, где так сильно был поставлен этот жгучий вопрос

Да, именно в «Правде»! Разумеется, сразу после войны и позднее в советское время широко было известно о фашистских зверствах по отношению к жителям захваченных территорий, в основном к старикам, женщинам, детям. Об этом рассказывали писатели и журналисты, издававшиеся книги воспоминаний. В ряде мест успели поставить памятники жертвам тех зверств.

Однако невообразимое извращение взгляда на характер Великой войны и Советскую Победу, всё более внедрявшееся в общественное сознание вместе с наступлением на социализм, привело фактически к массовому забвению того, что забывать ни в коем случае нельзя.

Вы ведь слышали, наверное, как начала рассуждать подрастающая молодёжь? Дескать, лучше бы и не было этой Победы — пили бы в России уже тогда прекрасное баварское пиво…

Требовалось многим раскрывать глаза, что же реально их ждало, если бы победили явившиеся с Запада враги. А то, что ждало, наш народ сполна испытал. И воссозданию жестокой правды о «цивилизованных европейцах», которых Гитлер повёл на Советский Союз, стали всё активнее способствовать истинные патриоты. В их числе — члены общества «Поле заживо сожжённых», созданного выдающимся моим земляком, уроженцем Смоленщины Владимиром Тимофеевичем Фомичёвым.

Ещё раз подчеркну особую роль «Правды». Коллективная наша работа нуждалась в заинтересованном освещении, дабы обретала она всё больший масштаб и привлекала новых участников со всей страны. Включение в это дело авторитетной газеты обернулось для нас действенной поддержкой и огромной радостью.

Навсегда запомнился хмурый, студёный день на исходе 2013 года. В Москве, на Комсомольском проспекте, 13, где квартирует Союз писателей России, собрался Народный сход, куда прибыли активисты нашего общества из многих регионов. Мы знали, что интерес к организованному нами форуму проявил и широко известный журналист «Правды» Виктор Стефанович Кожемяко.

Просторный зал был заполнен, и с утра начавшийся страстный разговор продолжался до позднего вечера. Звучавшие факты никого не могли оставить равнодушным. Вырисовывалась жуткая панорама фашистских расправ над населением захваченных областей РСФСР. Ведь только на моей родной смоленской земле гитлеровцы загубили более 560 тысяч ни в чём не повинных людей. Да зачастую какими жестокими способами! Больше 5 тысяч сёл и деревень были дотла сожжены, многие — вместе с жителями.

Но память об этом за последние годы стиралась почти бесследно. В Белоруссии огненный нацистский геноцид не даёт забыть скорбная Хатынь, а вот в России, где таких же Хатыней — сотни, даже тысячи, во многих местах эти жертвы теперь становились неизвестными.

Вот чему посвятил свою пронзительную статью «Сожжённые заживо взывают к нам» Виктор Кожемяко. Она была опубликована в номере «Правды» за 24—27 января 2014 года под требовательной рубрикой: «Увековечение их памяти не терпит отлагательств». И авторы множества откликов, потоком хлынувших в редакцию, единодушно присоединялись к этому требованию: да, никаких отлагательств в таком поистине святом деле быть не должно!

Увы, в жизни нередко складывается иначе. Казалось бы, абсолютно неотложное затягивается на годы. Тогда особенно важной становится позиция тех, кто убеждён в своей правоте. Нужна готовность, добиваясь результата, приложить максимум настойчивости. Великое спасибо «Правде» за то, что она такую настойчивость проявила.

Жгучая тема, о которой идёт речь, на последующее время стала для газеты одной из главных. Постоянно печатались письма со всей страны, которые потом составили книгу «Сожжённые заживо взывают к нам», вышедшую уже тремя изданиями. Поддержав «Правду», за создание Мемориального комплекса в память о жертвах фашистского геноцида выступила фракция КПРФ в Государственной думе. В стенах Госдумы коммунисты провели на данную тему содержательный «круглый стол» с участием уважаемых историков, краеведов, писателей и других известных людей. В своём выступлении там доктор исторических наук, профессор, заслуженный деятель науки Российской Федерации Ш.М. Мунчаев подчеркнул: «Сегодня, как никогда, историческая память нашего народа нуждается в решительной поддержке. Серьёзным шагом в этом направлении должно стать создание в России достойного мемориального памятника жертвам геноцида советских людей, погибших от рук фашистских захватчиков в годы Великой Отечественной войны».

Торжество справедливости или вынужденная реакция?

И вот в конце прошлого, 2020 года правительственная «Российская газета» публикует сообщение: «В России скоро появится Мемориальный комплекс в память о мирных жителях Советского Союза, ставших жертвами геноцида со стороны немецко-фашистских оккупантов».

Значит, справедливость всё-таки восторжествует?

Мы заметили, что слово «геноцид» возникло и в решении Солецкого народного суда Новгородской области, о котором было сообщено двумя месяцами раньше. Тоже неспроста?

Этот суд рассмотрел результаты работы поисковиков, обнаруживших возле деревни Жестяная Горка останки более 500 казнённых, в том числе 188 детей. Здесь же после войны были найдены свыше двух тысяч фашистских жертв. Так вот, соединив эту скорбную статистику, районный суд принимает решение о признании геноцидом убийство 2600 местных жителей.

Вердикт знаковый, конечно. И несомненна его связь с последовавшим затем сообщением о намерении создать Мемориал памяти жертв фашистского геноцида. Мы, добивавшиеся этого многие годы, вроде бы можем теперь вздохнуть удовлетворённо: наконец-то!

Однако к удовлетворению примешивается изрядная доза горечи. Почему? Попробую объяснить.

С одной стороны, властью как будто признана справедливость дела, за которое мы боролись. А с другой — от имени власти никем и нигде ведь это не сказано. Реально же мы понимаем, что на такой поворот «сверху» к нашей идее существенно повлияла сложившаяся за последнее время международная ситуация.

Действительно, дошло уж до того, что на Западе теперь чуть ли не полностью отрицается решающая роль Советского Союза в победе над фашизмом. Ну и соответственно замалчивается, как вели себя «цивилизованные» европейцы по отношению к советским «недочеловекам».

Надо заметить: при перестроечно-реформаторской власти старательно замалчивалось это и у нас. Нынешняя её реакция стала по существу вынужденной.

И кого же мы сразу увидели и услышали во главе объявленной работы по созданию священного Мемориала? Опять Мединский! Тот самый, который достаточно показал себя (не с лучшей стороны!) и в качестве министра культуры, и как руководитель Российского военно-исторического общества, а теперь ещё и как помощник президента РФ.

Много лет он всячески тормозил осуществление нашей идеи. Но доверяют её теперь именно ему! По справедливости?

Меня заинтересовало: а вошёл ли в оргкомитет, который призван направлять и координировать основные дела, связанные с Мемориалом, создатель и руководитель общества «Поле заживо сожжённых» Владимир Тимофеевич Фомичёв? Оказалось, нет. А кто-нибудь из других хорошо знакомых мне энтузиастов и подвижников святого дела? Тоже нет.

И это — справедливость?

По делам ценить, по истинным заслугам

Да, к счастью, есть люди-подвижники. Они не поражены годами нынешнего безвременья, не затоптаны фальсификаторами. Остались живы духом, невзирая ни на что, и делают на общественных началах то, что трудно переоценить. Будят народную честь, не давая ей угаснуть во мраке беспамятства окончательно. И в первых рядах здесь, на мой взгляд, писатель, академик Международной Славянской академии Владимир Тимофеевич Фомичёв.

Когда перед ним встал выбор — остаться на престижной и оплачиваемой должности в журнале «Русская история» или, перейдя на общественную работу, полностью посвятить себя воссозданию памяти о неизвестных и забытых страницах Великой Отечественной войны, он выбрал второе. И написал заявление с просьбой об освобождении от обязанностей в журнале. Редактору объяснил свой поступок так: «К сожалению, ныне у нас в стране нет ни одного писателя или журналиста, кто стремился бы и мог раскрыть грандиознейший огненный геноцид в отношении моего поколения «детей войны», а также наших матерей и бабушек с дедушками. Время же ураганно сметает непосредственных свидетелей».

И рассказал он редактору, как неожиданно встретил свидетеля массового сожжения заживо гитлеровцами на Смоленщине 13 марта 1943 года в деревне Борьба (Новая) 340 жителей нескольких селений. На снимке фронтового корреспондента красноармейской части, освободившей эту местность, оставшихся в живых было семь человек. Однако годы спустя, к моменту приезда писателя, шесть из них уже ушли в мир иной, остался один — Пётр Афанасьевич Бычков, и 64 года смоленская дважды Хатынь безмолвствовала. Впервые о ней тогда же рассказал в своих очерках В.Т. Фомичёв, начав с единомышленниками «разблокирование» её во всероссийском масштабе.

До глубины души потрясла Владимира Тимофеевича эта история, определившая всю дальнейшую его жизнь. А Пётр Бычков, пятилетним ребёнком чудом спасшийся от неминуемой гибели, стал его ближайшим другом и героем книги «Явившийся из пламени геноцида». Когда он выступал на встречах, организуемых Фомичёвым, многие в зале плакали.

И потрясающих открытий становилось всё больше. Владимир Тимофеевич объединил в организации «Поле заживо сожжённых» многих неравнодушных к судьбе Отечества людей. Они поднимали архивы и работали в библиотеках, ездили по дальним районам и записывали свидетельства очевидцев или членов их семей. В конце концов нашли сотни массовых сожжений заживо гражданского населения ублюдками «высшей расы».

В 2008 году писатель выступил инициатором обращения к тогдашнему президенту РФ Д.А. Медведеву и ко всем гражданам страны — об увековечении памяти жертв фашистского геноцида. Документ подписали весьма уважаемые в стране люди. Среди них — председатель правления Союза писателей России В.Н. Ганичев, народная артистка СССР, лауреат Государственных премий Л.И. Касаткина, доктор экономических наук М.Я. Лемешев, скульптор, народный художник России Н.А. Селиванов, председатель Ассоциации по комплексному изучению русской нации (АКИРН), доктор философских наук Е.С. Троицкий, руководитель Высших литературных курсов, лауреат Государственной премии РСФСР им. А.М. Горького В.В. Сорокин. Они выражали президенту недоумение и тревогу, почему замалчиваются трагедии российских Хатыней, почему о них нет сведений даже в энциклопедиях. Предлагали создать Мемориал-музей, использовать разнообразные средства материализации памяти о великомучениках оккупационного геноцида.

Но на обращение пришла лишь отписка, даже не от президента, а от крючкотвора-чиновника. С тех пор обращались и к президенту В.В. Путину, и в другие высшие инстанции. Отписок собралось огромное множество!

В 2009 году Фомичёв выпустил первую в мире книгу-обличение «Поле заживо сожжённых», посвящённую теме огненного геноцида в 18 областях и краях России. Она затем дважды переиздавалась, всякий раз дополненная новыми материалами. Выпуски её писатель направлял первым лицам государства, всем губернаторам оккупированных в 1941—1944 гг. территорий РСФСР. В ответ — опять-таки малозначительные отписки или даже полное молчание.

Вышла и содержательная книга на ту же тему Эмилии Степановны Гайдуковой, педагога и краеведа из Вяземского района, руководителя музея красных следопытов и творческого объединения «Поиск». Назвала она свой труд «Забыть нельзя. Смоленские Хатыни». Под моей редакцией выпустили сборник «Расскажите о нас, чтобы помнили» (2010, г. Десногорск). В соответствии с документальными материалами я создала там схематическую порайонную карту оккупационного геноцида Смоленской области в 1941—1943 гг. Здесь факельными значками багрового цвета обозначила деревни, сожжённые полностью вместе с жителями (около 300), а чёрными решёточками — гитлеровские концлагеря, гетто, лагеря для гражданского населения (около 80). Попутно с горечью замечу, что подобной карты нацистских зверств на всех территориях России нет и в год 80-летия нападения фашистской Германии на СССР!

Многое можно и нужно рассказать ещё об одном подвижнике — Владимире Ивановиче Гришине. Он заслуженный энергетик России, президент фонда «Монумент», созданного в 2012 году для содействия мемориальному увековечению народной памяти о геноциде советского мирного населения во время Великой Отечественной войны. Адресую читателей к недавней его статье в «Правде» за 7 мая с.г., и вы сами убедитесь, как плодотворна деятельность на благороднейшей ниве этого изумительного человека. Вот кого вместе с Фомичёвым обязательно надо включить в оргкомитет по созданию Мемориала!

Пусть постигают масштаб фашистских зверств люди в нашей стране и в мире

Если к реализации столь дорогой для нас идеи подойти не формально (ох, только не это!), придётся усилия приложить колоссальные. И тут, несомненно, весьма нужны будут наработки общества «Поле заживо сожжённых», газеты «Правда», фонда «Монумент». Потребуется и продолжение исследовательских изысканий, которые конца, наверное, не имеют.

Коль Мемориал назван народным и предлагается создавать его с участием граждан нашей страны, то и обсуждать главное надо всенародно, и вовлечь в поиск материалов требуется как можно больше людей. Почти ушло фронтовое поколение, и уходят последние свидетели событий Великой Отечественной войны. Однако в 18 областях России, которые находились в оккупации, есть педагогические университеты, институты, есть студенты исторических факультетов. Думаю, привлечь их к такой работе просто необходимо. Ведь у работников архивов много текущих обязанностей, которые никто не отменит, а студентам-историкам это будет проверкой на профпригодность. Обернётся огромной пользой для них общение с архивными документами. Соприкоснувшись с народным горем, народной памятью (а читая архивные документы такого рода, только циник не вздрогнет), они станут хорошими учителями и не допустят в дальнейшем фальсификации военной истории 1941—1945 годов. Этот пласт прошлого Родины по силам поднять только всему народу — как говорится, всем миром.

У меня лично уже есть что предложить для музея в составе Мемориала, для его библиотеки. Как отразить здесь, к примеру, оккупационную историю старинного города Вязьма Смоленской области, рассказать о том, что сделали с ним захватчики? Стоит разместить некоторые из таких вот обличающих документов, приводимых мною далее.

«Акт. 20 марта 1943 года. Зверства немецко-фашистских захватчиков и уничтожение г. Вязьмы.

За время оккупации г. Вязьмы и в особенности перед оставлением его немцы разграбили и разрушили город: из 500 домов, бывших в городе, осталось на окраинах около 100, которые немцы не успели сжечь. Все промышленные предприятия города разрушены, в том числе вагонное депо железной дороги, льночесальная фабрика, кожевенный завод, научно-экспериментальный завод пищевой промышленности, два сырзавода, чугунолитейный завод, хлебокомбинат, элеватор, три электростанции, городская типография, все цеха и артели городских, районных и промышленных комбинатов. Превращены в развалины все учреждения культуры и здравоохранения, в том числе 18 школ, медтехникум, пединститут, ремесленное училище, 8 детских садов, детский дом, четверо яслей, городской театр, три кинотеатра, пять клубов, шесть библиотек, две больницы, тубдиспансер, три амбулатории, банно-прачечный комбинат… Специальные команды поджигателей взрывали улицу за улицей. Древний город Вязьма уничтожен целиком…

Мирные жители с грудными детьми сгонялись в лагеря для военнопленных, где устраивались массовые пытки и расстрелы. Согнанных в лагерь мирных жителей не кормили по нескольку дней, а затем бросали буханку хлеба или банку консервов, забрасывали гранатами бросавшихся к пище людей. Ежедневно из лагеря вывозили 200—300 трупов. На Кронштадтской улице гор. Вязьма обнаружено несколько десятков рвов, сюда сваливались сотни умерших от голода и расстрелянных военнопленных и мирных жителей. В каждом рву находится по нескольку сот трупов. А всего в могилах на Кронштадтской улице зарыто 20—30 тысяч человек. Без всякого повода расстреливались мирные жители прямо на улицах. Под угрозой расстрела население выгонялось на принудительные работы. Их заставляли работать по 18—20 часов в сутки, расстреливая на улицах ослабленных от непосильной работы и голода. В разных местах города обнаруживаются могилы замученных и расстрелянных людей. Около еврейского кладбища обнаружено пять ям, в одной 100 трупов расстрелянных граждан. На Фроловском кладбище обнаружен ров длиной 100 метров, шириной 4 метра, заполненный трупами. Здесь погребено 3 тысячи человек, в том числе женщины и дети…

Председатель Вяземского горисполкома А. Тимонов и другие, всего 157 подписей». (Смоленский облгосархив, фонд 1630, оп. 2, д. 26, л.л. 5, 6).

И таких городов по России многие сотни! А как в Мемориале отразить концлагеря, гетто, «трудовые лагеря», застенки гестапо — настоящие машины смерти? Их только в Смоленской области, как мне удалось установить к настоящему времени, было около ста.

* * *

Вот ещё один пример, ещё одна из леденящих кровь историй, которые в процессе сбора сведений о геноциде смолян я постигла. Полякова Екатерина Семёновна работала на Смоленской АЭС до 1997 года в сфере ЖКХ. Ветеран труда. Малолетний узник фашизма. Накануне войны её семья жила в деревне Бельская Всходского района Смоленской области. Описывая свою жизнь в оккупации, Екатерина Семёновна рассказывает:

«…Но самое страшное ждало нас впереди. 20 февраля 1943 года в лютые морозы всех деревенских, около 280 человек, старых и малых, всех, кто мог идти, выгнали на дорогу, окружили автоматчиками. На наших глазах подожгли все дома, а нас погнали в сторону деревни Зайцева Гора. Потом погрузили и повезли. В дороге люди умирали от холода, умерли сестрёнка Маша и братик. Их тела просто оставили в снегу, даже не дали похоронить. Привезли нас в Рославль и поместили в бараки, оцепленные колючей проволокой. Там почти не кормили и разрешали детям постарше побираться. Сестричка Саша ходила просить милостыню, а мама со мной и братом оставалась в заложниках. Когда побиравшиеся дети возвращались с кусочками, их тщательно обыскивали охранники и зачастую забирали себе понравившийся кусочек. Все знали, если кто из семьи ходил побираться и убегал, всю семью расстреливали…».

Как учесть такие жертвы, как девочка Маша и её братик, даже имя которого в памяти малолетней тогда сестры стёрло время? Как учесть и другие бессчётные подобные жертвы? Но я надеюсь, что в музее Мемориала, если наконец-то он будет создан, такие рассказы будут храниться всегда. Хотя практически сложно даже в Мемориале конкретизировать вот такое свидетельство, например: «Износковский район Смоленской области. При отступлении увезено в концлагеря 12 тысяч человек. Из них большая часть престарелых и детей по дороге расстреляны, умерли от холода и голода». (Смоленский облгосархив, фонд 1630, оп. 2, д. 26, л. 40).

Как установить тех, кто был загублен в числе этих тысяч?

* * *

В Смоленском областном архиве хранится множество документальных свидетельств о зверствах немецко-фашистских оккупантов. И самое сложное — это установление имён убитых, так как многие люди были сожжены заживо дотла или взорваны, даже односельчане не могли их тогда опознать! «Акт. 22—23 сентября 1942 года. При занятии немцами территории Скоморощинского сельсовета Слободского района д. Зальнево сожжена полностью. Сожжён 51 дом, в два дома согнали и сожгли 32 человека, в том числе 8 малолетних детей в возрасте от 1 года до 15 лет, среди них сгорела семья Соловьёва Михаила. Остальных жителей — 24 человека — взорвали на минных полях». (Смоленский облгосархив, фонд 1630, оп. 2, д. 26, л. 34).

«Деревня Богородицкое, 22—23 сентября 1942 года людей связали за руки и погнали на минные поля. Взорванный народ не погребён. Погибло 9 человек от 54 до 75 лет». (Смоленский облгосархив, фонд 1630, оп. 2, д. 26, л. 35).

В 1944 году ряд районов из Смоленской был передан в другие области РСФСР, поэтому в Смоленском областном архиве обнаруживаются документальные свидетельства геноцида советского народа гитлеровскими оккупантами также в Тверской, Калужской и других российских областях. Думаю, занимаясь дальнейшим поиском, специалисты это учтут. Так, работая над сбором материалов о массовых убийствах смолян фашистскими преступниками, я встретила ряд документов Бельского района, переданного в состав Тверской области, и, возможно, эти свидетельства публикуются впервые:

«В деревне Колесники 16 человек сожжены заживо, среди них семьи: Поповой П.С. — 6 человек, из них трое детей; Потаповой А.П. — 5 человек, из них двое детей; Суриковой — 3 человека, двое детей, а также Трудова П., Иванова В.». (Смоленский облгосархив, фонд 1630, оп. 2, д. 26, л.л. 63, 64).

«Деревня Куликово. Сожжены заживо 30 человек. Сгорели семьи: Ластовка Е. — 38 лет, дети: Нина — 11 лет, Тася — 5 лет, Люся — 1 год и 6 месяцев; Арсеньева Людмила — 29 лет, дети: Юра — 8 лет, Гена —5 лет, Валера — 9 месяцев, бабушка Дарья — 82 года; Петракова Н.С. — 32 года, дети: Тамара — 7 лет, Володя — 3 года, Лида — 1 год, сестра Анна — 38 лет, мать Аграфена — 53 года; Сугробова Мария — 38 лет, дети: Коля — 12 лет, Вася — 7 лет, Надя — 5 лет; Гаврилова Анисья — 56 лет, дочь Нина — 27 лет, внучка Валя — 5 лет, мать Мария — 82 года; Царёва Аграфена — 25 лет, дети: Юра — 5 лет, Витя — 4 года; Антонов А.И., Анна — 61 год; Лукерья — 70 лет; Спиридонова Любовь — 44 года». (Смоленский облгосархив, фонд 1630, оп. 2, д. 26, л.л. 63, 64).

* * *

Встретились и документы Спас-Деменского района, который потом был передан в Калужскую область. Приведу некоторые выдержки из них.

«Акт Чрезвычайной комиссии от 7 сентября 1944 года.

В январе 1942 года в д. Павлиново Спас-Деменского района было расстреляно более 100 человек красноармейцев и местных жителей. Трупы хоронить не давали до весны, а весной заставили местных жителей разложившиеся трупы захоронить рядом с водонапорной башней в яме от бомбы. Трупы бросали в воду, они всплывали, тогда немцы заставили навалить на трупы хворост, а сверху трупы лошадей». (Смоленский облгосархив, фонд 2434, оп. 3, д. 37, л. 178).

Из рассказа местной жительницы Спас-Деменска Николаевой Елизаветы Николаевны: «Самым страшным местом в Спас-Деменске был дом на улице Садовой, №15, его называли «душегубка». Сюда сгоняли и свозили не только жителей Спас-Деменского района, но и Ельнинского, Знаменского, Всходского и других смежных районов области. Кто туда попадал, обратно уже не возвращался. День и ночь оттуда неслись крики и стоны истязаемых людей. Трупы и часто живых людей вывозили в Поповский лес, живых там расстреливали». (Смоленский облгосархив, фонд 2434, оп. 3, д. 37, л. 180).

«Акт Чрезвычайной комиссии от 7 сентября 1944 года. После освобождения Спас-Деменска на основе заявлений жителей дом по ул. Садовой, №15, был осмотрен. На стенах, дверях этих застенков обнаружены записи:

1. Смоленская область, Ельнинский район, д. Старое Мутище: Зуева Нина 1925 года рождения, арестована гестапо 28.07.42 г., расстреляна 21.03.43 г.

2. 27.02.43 погиб майор Зыков.

3. 27.02.43 погибли девушки с Украины: М. Жевенец — Каменец-Подольской обл., Файфер Ольга И., М. Дератия, Гальперина Сима.

4. Владимир Перевезенцев, 20.02.43.

5. Жигарева В., 22 года, 20 декабря.

6. Лавренова В.А., 1923—1943 (прим. автора — далее дописано цветным карандашом и другим почерком: «20.02 умерла»).

7. Гориченко Клара погибла смертью храбрых за свою Родину.

8. Погибла здесь Бречкина смертью храбрых.

9. 06.02.1943 погибла Селезнёва Валентина из города Мещенска, ул. Сталина, дом №38.

10. На двери высечено острым предметом: 81. лсг. пр. №6, д. 10, кв. 46 ПКП радист.

При обходе Поповского леса были найдены и сделаны раскопки 56 могил с трупами. Могилами служили старые траншеи, окопы, щели, бомбовые ямы и т.п. При раскопках было отрыто 907 трупов. Среди убитых — одна треть женщины и девушки. Многие трупы имеют следы истязаний — переломы костей, черепов, руки и ноги отдельных трупов связаны проволокой. Это только часть могил.

Председатель комиссии г. Спас-Деменск Коваленко, судмедэксперт Иоффе, судмедэксперт Жуковский и другие лица». (Смоленский облгосархив, фонд 2434, оп. 3, д. 37, л. 185—186).

* * *

Все подобные документы, пронзающие душу, должны быть известны общественности! Конечно, кто хотя бы немного погрузился в тему, знает: работа предстоит ещё огромная. В 1944 году Чрезвычайная комиссия по расследованию преступлений фашистов во время оккупации в Смоленской области сообщает (из документа):

«1) Часть актов о злодеяниях немцев, составлявшаяся органами военной прокуратуры, бойцами и командирами Красной Армии непосредственно после освобождения тех или иных населённых пунктов, отсылалась в центр по линии военных органов, минуя областную комиссию;

2) составление актов о злодеяниях и списков жертв злодеяний по большему числу сельских Советов или групп сельских Советов не представляется возможным для районных комиссий вследствие полного опустошения этих сельских Советов и отсутствия в них населения. И до настоящего времени (то есть спустя более года по освобождении) не функционируют некоторые сельсоветы в Гжатском районе (Батюшковский, Варгановский, Коробкинский, Костровский), в Кармановском районе (Плосковский), в Сафоновском районе Комаровский сельсовет лишь недавно возобновил свою деятельность и т.д.;

3) из-за разрушения и обезлюдения городов области также не представляется возможным составить списки и учесть количество населения, угнанного в немецкую неволю (например, по городам Смоленску, Вязьме, Дорогобужу, рабочему посёлку Колодня и др.)». (Государственный архив Смоленской области, фонд 1630, оп, 1. св. 61, д. 367, л. 10—11 об.).

Какой из этого вывод? Поиски должны вестись по всем, то есть по многим и разным, направлениям. Думаю, что так и будет. Нельзя ничего забыть из прошлого, беспамятство оборачивается всегда большим горем. Считаю, что нужно не только сохранить память о мирных жителях, зверски убитых гитлеровцами в годы войны, а и указать имена их палачей, если это возможно. Есть такие документы, к примеру: «Поджоги в Вязьме произведены частями 35-й пехотной дивизии генерал-майора Меркер, 252-й пехотной дивизии генерал-майора Шефер, 7-й пехотной дивизии генерал-майора Ропперт, с участием бургомистра Арнольда Штаммп и начальника гестапо барона Адлер…». (Смоленский облгосархив, фонд 1630, оп. 2, д. 26, л. 16).

И подобных свидетельств найдётся немало! Палачи, скорее всего, уже ушли из жизни, но фамилии многих остались в российских архивах чёрной памятью. Так пусть поимённо и широко станут известны «цивилизованные», кто жёг, убивал, грабил, насиловал, учинив неслыханный в истории геноцид на захваченной советской земле.

Впервые опубликовано в газете «Правда», №64 (31124) 22—23 июня 2021 года

Автор: Евгения ПРИШЛЕЦОВА, ветеран Смоленской АЭС, историк, член Союза журналистов России и общественной организации «Поле заживо сожжённых». г. Десногорск, Смоленская область