На коллаже: Билал Адилов, обложка стихотворного сборника

Ночной разговор: (стихотворения, поэма) /Билал Адилов/. На лезгинском и русском языках. Перевод с лезгинского В.А. Латынина. – М.: РИД «Российский писатель», 2021. – 272 с.

Книжная серия «Библиотека национальной поэзии России», выпускаемая редакционно-издательским домом «Российский писатель» по инициативе Совета по национальным литературам Союза писателей России, недавно пополнилась новым презентабельным томиком современного лезгинского поэта Билала Адилова. Книга продуманно составлена Раидой Ревшан (Саидовой) и со вкусом оформлена рисунками с кавказским колоритом художником Дилярой. На такой книге невольно задержался взгляд.

Взять в руки, раскрыть книгу поэзии – к этому всегда толкает особое состояние души, прилив чувственного возвышения, переполняющих сердце и ум эмоций. Нужно испытывать жар, плавящий грудь и голову, жар любви к женщине, к родине, счастья свидания с женщиной или с родиной, или же, наоборот, огонь ненависти, тоски из-за невозможности счастья, чтобы искать на книжной полке столь же сильного, встречно созвучного сопереживания. Каковое можно найти только в поэзии.

Отличие литературы от других видов искусств в том, что и музыка, и живопись, тем более танец или театр, ищут аудитории, и чем воспринимающая аудитория шире, тем больше их воздействие, а вот литература – это всегда разговор один на один. Писатель и читатель всегда одни, им не нужен посредник или свидетель.

Прилив эмоций ищет себе доверительного собеседника, точнее дружественного сочувственника, честного сопереживателя, и поэтическая книга Билала Адилова «Ночной разговор» – именно такой собеседник. И уточнение разговору «ночной» ещё одно подтверждение – разговор самый доверительный, тонко дружеский. Только меж духовно близкими людьми.

Раздел первый. ДУМЫ О РОДИНЕ.

У поэта и читателя всегда есть общие темы для разговора – и ностальгия по краю, где поэт родился и вырос, по малой родине, близка и понятна каждому, сочувственна каждому.

В родной Судур так хочется вернуться,

Когда парная зелень по садам,

Когда к реке ручьи игриво льются

И мать-земля дарует жизнь цветам.

Хочу увидеть горные вершины

И ким, где собиралась молодёжь,

Красавиц, что несут с водой кувшины…

Ах, память, память! Душу не тревожь.

(«В МАЕ»)

Родина, детство, юность – да, наивная, но совершенно ничем ещё не замутнённая чистота взгляда, чистота мыслей, невинная чистота горного ручья и горного воздуха. Эта вовремя и в полноте пережитая невинность с возрастом не оставляет человека, она становится щитом, непробиваемым нравственным щитом, и охраняет, удерживает от ненужных слабостей, спасает от многих соблазнов, от непоправимых поступков. Чистота юных чувств, впервые испытанных на родине, остаётся в человеке навсегда, как голос матери, звучащий из сердца в любых городах и странах, в любых временах.

Мы с тобой молчали каждый раз,

Хоть друг с друга не сводили глаз.

Было нам понятно и без слов,

Что в душе давно живёт любовь.

Ты ждала признанья от меня.

Но был нем я, свет в душе храня.

(«ДВА ОКНА»)

А всё же малая родина у каждого своя, она уникальна, неповторима, ибо она для каждого единственна. Аул на склоне горы, деревня в тайге, городок на берегу моря – каждая родина прекрасна, достойна воспевания. И воспеть её в полной мере можно только на родном языке. Мы же знаем: язык созидает народ. Пока жив язык – жив народ. А потеряв свою речь, племя растворяется, примыкает, вливается в другие, свой язык хранящие. Исчезает язык и от народа даже памяти не остаётся. Поэтому можно утверждать, что язык – это тоже родина, родина не как точка на карте, а как основание, ось в сознании, стержень, что держит народ, родовое древо. Никакой язык в точности, до конца не переводим, но всем совершенно понятна излагаемая в разных странах и на разных континентах разно звучащими словами любовь:

Слово «люблю!» было Пушкиным сказано

Женщинам, Родине, людям, земле…

Этим же словом с Есениным связаны

Отчие дали в рязанском селе.

Эх, не любовь ли основой является

Нашего мира до нынешних дней?!

В душу на всех языках проливается…

Но «заз вун канзава» сердцу милей!

Сразу теряется сладость «амурная»

И «I love you» покрывает туман.

В «канзава» слышу журчанье Самура я,

И воркование голубя там.

Слышу в горах лошадиное ржание,

Вижу орла, что с орлицей кружит.

Даже вершина Шах-дага сиянием

Тоже «…вун канзава» мне говорит.

(«МЫСЛИ МОИ – НА РОДНОМ ЯЗЫКЕ»)

Наверняка, понятными и близкими многим читателям не только на Кавказе окажутся и размышления Билала Адилова о нынешнем смутном времени, обращённые к своему знаменитому предку, прославленному лезгинскому поэту ХII века Стуру Далаху:

О горестях своих кому мне рассказать?

Нет никого вокруг, кто слушать бы хотел.

Безвременье у нас, во мрак ведёт стезя,

А честный человек сегодня не у дел.

Поведай, предок мой, кому же доверять? –

Болтливым хвастунам, пронырливым льстецам?

Они теперь в чести, умножилась их рать.

И мало чистых душ, не принявших Тельца.

(«ПРЕДКУ ДАЛАХУ»)

Раздел второй. БОРЬБА ЧУВСТВ И РАЗУМА.

Зачастую пламя, охватывающее нас и порождающее особое состояние души, прилива возвышенных эмоций, возгорается от внутреннего конфликта разума и чувств. Спора разума, теряющего свою силу перед безжалостно к нему возрастающими чувствами. Если мужчина влюблён, он обречён на подвиги. И главный, самый трудный подвиг – преображение. Преобразование себя. Разум шипит страхами: ведь всё шло продуманно, делалось просчитано, и вдруг – мир разом переворачивается, это же, как шагнуть в огонь – а где гарантии, что ты только закалишься, а не станешь пеплом? Прыгнуть со скалы – а кто обещал, что ты полетишь как птица, а не пропадёшь в тумане на дне ущелья? Разум противится, но…

Я не знал, что такое любовный огонь,

Ты окутала в молнии, высекла пламя,

И понёс меня ветер любви, будто конь,

Стали светлые дни мои тёмными днями.

Не писал я рифмованных строчек в тетрадь,

Ты дала мне перо, на стихи вдохновляя.

Кто бы знал, как губителен чувственный град!

Я пишу потому, что от страсти сгораю.

Я не знал, что такое страданье и боль,

А теперь закипает душа без покоя.

Думал, что родником возникает любовь,

А она полилась полноводной рекою.

(«ТЫ ДАЛА МНЕ ПЕРО, НА СТИХИ ВХНОВЛЯЯ»)

Так должно быть, такова наша природа – влюбиться и вспыхнуть, но, воспламенившись, не сгореть, ведь только через эти очищающие от мелочности страх и боль можно инициироваться в мужчину. Настоящего мужчину. Волнующие поэтические строки Билала Адилова убеждают в этом.

Раздел третий. НОЧНОЙ РАЗГОВОР.

Раздел, давший название всей книге, пожалуй, самый эмоционально сдержанный, умозрительный. Здесь поэт уже не фонтанирует восторгами, не заливает, забрызгивает кипением своего счастья, не перебивает читателя клокотанием своей боли. Здесь всё тише, при сохранении внутреннего накала противостояния, тут разум берёт верх над чувствами. И разговор течёт теперь, действительно, тихо доверительно, тонко дружески. Это неспешный разговор меж духовно близкими, внимательными друг к другу философами, где не всё открыто называется своими именами, и нужно уметь разглядеть в словесном образе мыслимый первообраз.

Пришёл к тебе я снова, Каспий мой,

Прошу тебя, поговори со мной.

Туч грозовых я сделался темней.

Поговори, печаль мою развей.

Сочувствие целебно для меня.

Но ты сегодня грустный – вижу я.

(«СТИХИ СЛАГАЮ ИЗ СВОИХ ЗАБОТ»)

Ночью раны становятся ощутимее. Раны тела и раны души. Ноют старые, болят свежие. И, порой, под утро почти не остаётся сил сдерживаться.

Сердце рассекает меч сомнений –

Коль твоих не ценят побуждений,

Может, душу не неволить впредь?

Горький вывод из сердечной драмы:

Время не излечивает раны:

Помогает боль перетерпеть!

(«ВРЕМЯ НЕ ИЗЛЕЧИВАЕТ РАНЫ»)

Но мужчине не позволительно впадать в отчаянье, безвольно опускать руки. Потому что жизнь, короткая она или длинная, требует от человека постоянного отдания долгов. Долгов перед своим родом – перед отцом и матерью, даровавшими ему эту самую жизнь, наполнившими его сознание родовым наречием, укрепивших гордостью истории предков, отдание долгов перед родимой землёй, вырастившей его сильным и смелым, открывшей ему красоту любви. Есть ещё долг перед ответной любовью женщины, благодаря которой он стал настоящим мужчиной. Есть ещё долги перед друзьями-товарищами, защищавшими – порой от себя же самого – его честь. Долги – это всё, что сделало, сотворило человека таким, каков он есть. Всё лучшее в человеке появилось благодаря кому-то и чему-то. Потому долгов неоглядное множество – и сколько успеешь вернуть?

Успокойся же сердце, не нужно так биться.

Разве давним мечтам удалось воплотиться?

Я тебе возражу – далеко до итога,

Ещё дел у меня на земле этой много.

Терпеливее будь, твой покой – мне награда.

Всё, что начал творить, завершить всё же надо!

(«НОЧНОЙ РАЗГОВОР»)

Смелость в творчестве – искренность. Способность обнажить душу – героизм поэта, его каждодневный подвиг. Ведь сколько подлости и злобы только и ждёт такой незащищённости. Но, терпя удары злобы и укусы подлости, при этом сердце поэта встречает такие же, открытые как у него, сердца читателей, которые исцеляют и укрепляют его своим добром и благодарностью.

Раздел четвёртый. ГРЕЕТ ДУШУ РЕЧЬ РОДНАЯ.

Поэма «Прялка» связывает все темы, ранее поднятые в книге. И найденная старая прялка для поэта стала волшебной машиной времени. Родной дом, любовь отца и матери, древний и новый быт лезгин на фоне вечной природы Кавказа. Осознание ответственности сына за исполнение чаяний отца… Композиционно закрученная, подобно колесу, поэма неспешной ниткой тянет повествование, и, казалось бы, всё повторяется – и думы о родине, и борьба чувств и разума, и размышления о роли языка, который, по определению Александра Куприна, и есть «история народа».

Под вечер вся родня – в кругу семьи.

Короткий день в окне поспешно тает.

У женщин – рукоделия свои,

Девчонки сёстрам косы заплетают.

Читает дядя книгу сказок нам.

Раскрыв глаза, мы примостились рядом,

Внимая громким дядиным словам,

Пусть даже и молчит Шахеризада …

………………………

Там «Перизаду» девушки споют

И «Ай-мержен» польётся звонко вскоре…

Навряд ли в мире где-нибудь найдут

Таких солисток, как в судурском хоре!

………………………

Пять месяцев сестрички ткут «сумаг»,

В него вплели моё зачем-то имя.

Пришла весна. Растаяли снега.

И мне ковёр принадлежит отныне.

Сверкает россыпь солнечных лучей,

Вершины скал как будто в позолоте!

Набухли почки, мчит стремглав ручей,

В садах и огородах ждёт работа.

Каждая книга – событие в жизни писателя. Книга, пахнущая типографской краской, с магнитно потрескивающими страницами – событие знаковое, смысло-утверждающее, ключевое. Ибо она, книга, есть завершающая материализация раздумий и переживаний никогда никому до сего момента невидимых, никем и ничем не измеримых – дней ли, месяцев или лет. Жизнь писателя прежде всего и размечается датами изданий-выходов книг, это потом уже имеют важность рубежные цифры сроков его учёбы, периодов трудовой или служебной деятельности. Его жизнь, действительно, этапна от публикации к публикации – момент выхода книги и есть момент разделения раздумий о том или ином, переживаний того или иного. Освобождения от того, что, возможно, уже будет не важно в работе над новой книгой.

Мудрость поэзии – признак её истинной народности. И залог её независимости от временных сует. Так ночной разговор поэта Билала Адилова к рассвету умудряется, теряет горячность, предрассветный разговор миротворит. Помимо таланта автора нужно отдать должное и составителю Раиде Ревшан (Саидовой), очень точно срежиссировавшей книгу, точно определившей не только тематическую, но и эмоциональную последовательность стихов.

И, конечно, особая честь и хвала переводчику, подарившему русскому читателю возможность открыть-обрести для себя нового доверенного собеседника, которому легко дружески сочувствовать, полновесно сопереживать. Валерий Латынин сам прекрасный поэт, несущий в заплечном мешке своей памяти исторический опыт казачьего рода, и опыт офицера, отдавшего десятилетия жизни службе самой великой стране в славные и горестные её эпохи. Уже многие годы Валерий Анатольевич щедро отдаёт своё время и силы переводческой деятельности, в которой особое место занимает литература Кавказа. Умение вникнуть в тонкости мышления горских народов, уловить душевную мелодику различных наречий нахско-дагестанских языков – на это требуется и теоретическая подготовка лингвиста, и время кропотливого погружения в местный быт, в местную природу. И врождённые способности доброго наблюдателя, которыми природа столь нежадно одарила Латынина-переводчика. В итоге совместного сотворчества автора и переводчика на свет появилась замечательная книга стихов «Ночной разговор», которая, надеюсь, придётся по душе многим любителям поэзии.

Василий ДВОРЦОВ, заместитель председателя Правления Союза писателей России