Остановило время бег,
Когда людей вели в застенки
И ставили, с ухмылкой, к стенке.
Тогда хватало пуль на всех…

Жестокая волна «Великого террора» 1937–1938 годов, прокатившаяся по всей стране, не миновала и Ирбита. Только в Ирбитском спецпоселении было осуждено, согласно данным Книги памяти жертв политических репрессий Свердловской области, более 100 человек, из них 42 – расстреляно. Место их захоронения неизвестно – где-то в Буграх, со слов вездесущих мальчишек из посёлка, а ныне людей весьма преклонного возраста.

    Возникает вопрос – чем вызван террор этих лет? До настоящего времени историками и политиками всех уровней ведутся горячие споры по этому поводу. Но оставим это им, говорящим о внутрипартийной борьбе, дискутирующим на темы – были ли эти жертвы оправданы, о количестве жертв и так далее.  Оставим потому, что они, так или иначе, представляют интересы определённых политических группировок. На то они и политики – чтобы говорить о второстепенном, замалчивая главное.

     Думается, всё проще. После событий 1917-го прошло совсем незначительное время – всего двадцать лет. Большевики, узурпировав власть, принимая и претворяя в жизнь антинародные решения, прекрасно понимали, что поступали с огромной массой различных слоёв населения несправедливо и, вполне естественно, опасались сопротивления. Чтобы не допустить этого, необходимо было посеять страх, залить кровью страну. Что и было сделано.

Отмашкой к «Великому террору» послужила доктрина Сталина –  «усиление классовой борьбы по мере завершения строительства социализма» и решение Пленума ЦК ВКП(б) 23 февраля – 3 марта 1937 года, на котором Сталин выступил с докладом «О недостатках партийной работы и мерах по ликвидации троцкистов и иных двурушников» и ещё раз повторил эту доктрину.

     30 июля 1937 года Н. Ежов подписал совершенно секретный приказ НКВД СССР № 00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов» (Впервые приказ НКВД № 00447 был опубликован в газете «Труд» от 4 июня 1992 года, с того момента он стал известен и доступен).  Замечу, что кулаки названы первыми, поэтому не случайно в документах того времени эту репрессивную акцию называли «кулацкой».

     В этом приказе все репрессируемые делились на две категории и предусматривалось два вида наказания: расстрел и лишение свободы от восьми до десяти лет. Кроме того, были определены «лимиты» для каждого региона страны. Установлены первоначальные квоты: репрессировать 268,95 тысячи человек, расстрелять 75,95 тысячи.

     На основании этого приказа с августа 1937 года по ноябрь 1938 года (период проведения операции НКВД по репрессированию «антисоветских элементов») было расстреляно 390 тысяч человек, 380 тысяч отправлено в лагеря.

     Таким образом, ретивыми исполнителями, вошедшими в раж от крови, по факту репрессировано в три раза больше, а расстреляно более чем в пять раз, от запланированного.

      Согласно приказу 00447 операцию следовало начать повсеместно  5 августа 1937 года. В целях скорейшего проведения операции приказ предусматривал создание «троек».

     В состав Тройки Свердловской области вошли: Дмитриев Дмитрий Матвеевич (настоящая фамилия Плоткин Меер Мешеляевич) – начальник УНКВД, Аболяев Константин Васильевич – второй секретарь обкома, Грачёв Алексей Петрович – член бюро обкома и Берман Борис Захарович – второй секретарь обкома, заменивший Аболяева К. В.

    Судя по всему, подготовка к чудовищному мероприятию НКВД проводилась до подписания и издания названного приказа. Это видно из шифровки от 8 июля 1937 года, направленной из Свердловска в Москву Ежову:

«Москва, ЦК ВКП(б), тов. Сталину.

По Свердловской области подлежит репрессии 10500 кулаков и 1500 уголовников.

Из них необходимо расстрелять 4700 кулаков, подвергнуть ссылке и заключению в конц. лагеря 5800;

Уголовников подлежит расстрелу 300 чел., ссылке и заключению в конц. лагеря 1200.

Эти цифры обусловлены чрезвычайной засорённостью области активным контрреволюционным кулачеством и наличием в 29 районах спецпоселений общим количеством 180000 человек».[1]

     Документально подтверждённые факты свидетельствуют о том, что на Урале план по истреблению населения был перевыполнен.  Беда коснулась всех слоёв общества, от «кулака» до колхозника, от простого рабочего и уборщицы до профессора, преподавателя, учёного, священнослужителя, военнослужащего и так далее. На мемориальных плитах 12-го километра Московского тракта от Екатеринбурга  высечены имена 20816 человек, осуждённых по печально знаменитой 58 статье.

     В Ирбитском поселении «план» выполняли,  не взирая на лица и заслуги. К примеру, спецпереселенец Хамкин Григорий Платонович 1879 года рождения расстрелян 31 августа 1937 года.

     «При строительстве второй очереди завода не было кровельного материала, но строители нашли выход.  Квалифицированный  слесарь Григорий Хамкин сконструировал станок,  на котором делали финскую стружку. Вначале стружкой покрывали бараки, а когда убедились в её пригодности, ею покрыли крыши завода».[2]    

     Сколько полезного для завода и общества мог бы сделать этот русский умелец – мастер золотые руки, если бы…  А другие?  Другие безвинно приговорённые – расстрелянные или погибшие в лагерях НКВД. Эти сотни тысяч людей, как и не рождённые от них дети разве не были нужны стране?..    

     Это и есть претворение в жизнь и продолжение всё того же «красного террора».  Ещё 1 ноября 1918 года  М. Лацис, видный

деятель ЧК и ОГПУ, прославившийся особой жестокостью, расстрелянный, правда,  как и состав свердловской Тройки в 1938-м, писал:  «Мы не ведём войны против отдельных лиц. Мы

истребляем ненужные классы людей. Не ищите на следствии материалов и доказательств того, что обвиняемый действовал словом или делом против Советов. Первый вопрос – к какому классу он принадлежал, какого происхождения, воспитания или профессии. Эти вопросы должны определять судьбу обвиняемого. В этом смысл и сущность красного террора».

     Никакими великими и благими намерениями, никакой крайней необходимостью проведения реформ в стране в то время невозможно оправдать и простить истребление такой массы нашего народа. В данном случае даже христианские заповеди трудноприменимы, поскольку всепрощение приводит к вседозволенности.