Мы, уральцы, – народ неприхотливый, добрый и романтичный: стол наш не отличается диковинными яствами и ароматическими напитками, но ежели сядет немец – за уши не оттащить от уральских пельменей, а ежели американец – будет вскрикивать «ол-райт», пока последняя бутылка не опустеет.

Челябинск – металлурги. Челябинск – тракторостроители. Челябинск – прямые и ширококрылые проспекты. Челябинск – скверы и парки. И, как в центре Европы и Азии, – бронзовый Игорь Васильевич Курчатов, гений и открыватель новой энергии, повелитель грядущего света, в родном городе, в отчем краю стоит.

И – бронзовый орленок, сотворенный чудными руками и сердцем Льва Головницкого, орленок, орел уральский, взлетает и взлетает в синь озерную, в шумы сосновые, в полымя, звездное и грозовое.

Урал – опорный край державы, по определению Александра Твардовского, а по определению Бориса Ручьева, магнитогорца, – трудовой щит Родины, вскинутый высоко и неодолимо:

 

А мы накалялись

работой досыта,

ворочая скалы

огнем динамита.

 

И снова смеялись –

от встречи не прочь

с холодной

       палаткой

в походную ночь.

 

Под зимним брезентом

в студеных постелях

мы жили и стыли,

дружили и пели,

 

чтоб нам поднимать

золотые костры

нетронутой славы

Магнитной горы.

 

В Челябинске отдыхают от неугомонных трудов и забот на грустном холме под могильными бугорками родители мои: Анна Ефимовна и Василий Александрович Сорокины, а рядом – Вячеслав Богданов, друг мой, поэт замечательный русский. Возможно ли их позабыть?

В Москве мы, земляки, уральцы, собирались у могилы Виктора Петровича Поляничко, выдающегося государственного деятеля России, расстрелянного на Кавказе палачами... Мы это – я, Николай Захаров, близкие и семья Виктора Петровича. Приезжали поклониться ему Евгений Михайлович Тяжельников, авторитетнейший и неторопкий человек, отдавший государству и народу лучшие годы своей судьбы, Михаил Федорович Ненашев, труженик, державник, честный перед людьми и перед собою.
Много челябинцев приходило – седых, ладных, спокойных.

Президентом нашего землячества – первым – был Геннадий Георгиевич Ведерников, заместитель Председателя Совета Министров СССР, на командном пункте Чернобыля получивший неизлечимую дозу... Навсегда остановилось в его глазах горе. Ушёл он из жизни рано, не дожив до 64 лет. А я его помню молодым – инженером, потом партийным работником нашего Металлургического района. Он бывал дома у моих родителей, когда я приезжал из Москвы.

Связывал нас Челябинск, завод и стихи – любил Геннадий Ведерников Есенина и много знал из него наизусть, читал изумительно, с глубоким проникновением. И, когда читал, словно отодвигал от себя все заботы текущего дня, так читал, будто сам написал эти стихи!..

Мы с ним «переговаривались» Есениным, прикасаясь к горькому и высокому, светлому и неотступному, как багряная гроздь рябины, слову поэта:

Я:

Отговорила роща золотая

Березовым, веселым языком,

И журавли, печально пролетая,

Уж не жалеют больше ни о ком…

 

Он:

Ты теперь не так уж будешь биться,

Сердце, тронутое холодком,

И страна березового ситца

Не заманит шляться босиком.

 

Я: 

Земля моя златая!

Осенний светлый храм!

Гусей крикливых стая

Несется к облакам.

Он:  

Но и тебе из синей шири

Пугливо кажет темнота

И кандалы твоей Сибири,

И горб Уральского хребта.

 

Геннадий Ведерников и сам писал стихи, но относился к ним смущенно, как бы «стесняясь» их. Зов слова сделал его сильнее, чутче к людям, к их заботам, бедам, а совестливости ему было не занимать!.. Одна сторона его характера – нежная сила, а другая, воспитанная заводом, тяжелым трудом металлурга, расчетом инженера, руководителя – надёжность, упорство и ответственность за сказанное.

С первых своих шагов в московских кабинетах, по кремлёвским паркетам, с первых речей на столичных трибунах Ведерников обращал на себя внимание. Мужественной красотой человека дела, знающего цену труду. Да, таким он был.

18 марта 1986 года газета «Правда» напечатала статью Первого секретаря Челябинского обкома КПСС Геннадия Ведерникова «Строгий спрос времени». Размышления думающего человека: «Управлять производством – это значит управлять людьми, и любой просчет тут неизбежно оборачивается издержками… Утверждая новым директором Челябинского металлургического комбината А. Литовченко, мы анализировали многое, что знали о нём. За плечами – почти два десятка лет работы на Магнитке, где он прошел путь от электрика до заместителя директора крупнейшего в стране комбината. И всюду проявил себя хорошо… Однако новое место по-особому трудное: всё ли нам удалось учесть, взвесить?

Теперь видим: нет, не ошиблись мы в Алексее Потаповиче. В сложных условиях с новой силой проявились его организаторские способности… Лишь один штрих: реконструкция блюминга была проведена на комбинате в небывало короткий срок – за десять суток вместо планировавшихся девятнадцати».

Благородный человек ищет близкого по духу, трудящийся – трудящегося, инженер восхитится слаженной работой огромного коллектива, виртуозно выполнившего тяжелую работу. Рвачи и честные люди очень различаются в пристрастиях, оценках, целях и результатах… Нет, не ошибся Геннадий Ведерников с новым назначением – Алексей Потапович Литовченко вошел в новейшую историю Урала и России как крупный хозяйственник-металлург, честный руководитель нашего края. Он рано ушёл из жизни, не пережив крушения страны.

Благодарю Сергея Алабжина, главного редактора газеты «Танкоград», опытного журналиста, публициста, политика, за то, что на страницах газеты южноуральских патриотов звучат имена наших выдающихся земляков – Алексея Литовченко и Геннадия Ведерникова, Виктора Поляничко и Евгения Тяжельникова, Николая Родионова и Николая Соннова… И – рядом, на страницах «Танкограда», – имена писателей: Людмила Татьяничева. Борис Ручьев. Михаил Львов. Марк Гроссман. Михаил Аношкин. Александр Голдберг. Леонид Чернышов. Анатолий Дементьев. Серафима Власова. Александр Шмаков. Яков Вохменцев. Лидия Преображенская, Юрий Петров, Станислав Мелешин, Владилен Машковцев, Вячеслав Богданов – их давно рядом с нами нет. Но они служили душою и словом, работой и совестью земле Челябинской области, славе Урала. А помнить о мертвых – помогать успешно живым: энергия и опыт людей не умирают, а передаются временем новым поколениям.

Геннадий Ведерников – трагическая фигура. В его судьбе запечатлен несбывшийся путь, по которому могла пойти наша страна во второй половине 80-х. Если бы таким людям как он, дали дорогу!.. Но не инженеры-практики, прошедшие все ступени производства, а безответственные говоруны захватили властные трибуны.

И всё-таки свой подвиг он успел совершить. В СССР не было министерства по чрезвычайным происшествиям, зато Ведерников стал первым «чрезвычайным руководителем» в стране. Назначенный заместителем Председателя Совета Министров СССР в июне 1986 года, в июле он уже руководит правительственной комиссий в Чернобыле. Награда – орден Ленина. А потом Геннадий Георгиевич «чрезвычайный руководитель» в местах аварий в Каменск-Шахтинске, Арзамасе, под Уфой на перегоне Аша – Улу-Теляк. Руководил восстановительными работами в Таджикистане после разрушительного семибалльного землетрясения.

И – везде стремился добраться до сути явления, разобраться в причинах трагедий.

Почему страна стала рушиться как карточный домик? Кто виноват?

Журнал «Огонёк» сообщал: первое, что сделал заместитель Председателя Совета Министров СССР Г. Ведерников, возглавляющий комиссию по расследованию причин железнодорожной катастрофы под Уфой ночью 3 июня 1989 года, это приказал арестовать всю документацию по трубопроводу, утечка из которого привела к взрыву и гибели 575 человек. Он заявил: «К работе, помимо 2500 медиков, транспортников, привлечено сто пятьдесят следователей».

Результат? 7 июня 1989 года Ведерников был освобождён от должности заместителя Председателя Совета Министров СССР. И направлен Чрезвычайным и Полномочным Послом СССР в Королевство Дания. Слишком близко подошел к тайне века? К истокам грядущей трагедии?

Работал он в Дании недолго – в 1991 году Советский Союз был разрушен.

Были ли тогда «привлечены следователи?» Кто ответил за убиение государства?

Почему же нет виноватых? Не названы и не наказаны те, кто вредил государству и способствовал распаду страны. Как будто ничего не случилось и ничего не произошло.

Мы жили в советской державе часто даже не реальностью, а романтическими обещаниями, которые вроде бы и окрыляли нас, заставляя относиться симпатичней и торжественней к делу. А получилось, что такая великая страна рухнула, и мы до сих пор молчим.

Разве никто не виноват в произошедшем?! Можно ведь было избежать этих катастроф, если все проанализировать вовремя. Почему победа над фашизмом оказалась Победой – над страшной бандитской массой, армией, а здесь страну разрушили в мирное время, в мирные годы, и такая тихость, такая благостность, как будто ничего не произошло. Тот, кто это делает, он, что, ещё мечтает о такой же катастрофе?!..

Горько и грустно от трагедий века, от сломанных судеб, от разрушенных жизней. Беречь надо народу народ, а человеку человека тем паче. Нельзя отдавать забвению знаменитых уральцев, защитивших ценой собственной жизни родину в тяжелые годы её истории, когда подлецы и негодяи захватили властные рули.

Эх, Россия, Россия! Уральская зеленокосая ива, тонкая и нежная, чуткая и родная, не уступит очаровывающей статью рязанской иве. А золотоволосая осенняя береза, звенящая листвою под заревыми уральскими облаками, не уступит лебяжьей полезностью ярославским березам.

Пройдут ещё годы, и, кажется мне, что по крупицам, по отрывочным сведениям, и данным, по немногим документам и фотографиям будут потомки воскрешать судьбы таких сыновей Отечества, как Геннадий Георгиевич Ведерников. Всё будет по-иному в грядущем, может, даже, благополучней и сытней, чем ныне, да только вот таких  одаренных натур, волевых, с кремнёвым характером и есенинской пронзительностью найти будет трудно.

А тоска по ним – будет.

Я люблю Челябинск. Люблю Урал. Люблю черемуху цветущую. Метели белопенные люблю. В июльском заревом зное купаюсь. А в ливнях грозовых до звезд вырастаю. И – говорю землякам, уральцам дорогим, говорю, улыбаясь, говорю, плача, говорю, торжествуя:

 

Синь озерная, скальный гранит.

Облаков серебристые спины.

И на взгорье недальнем горит

Пламя красное старой рябины.

 

К ней стремится рассвет и закат,

Солнце клонится, падают звезды.

А вон там, на лугу, Салават

Метит стрелами буйные версты.

 

И в башкирский разбуженный быт

С-под руки, окаймленной парчово,

Залетает, как цокот копыт,

Беркутиная речь Пугачева.

 

Слава краю, героям его,

Слава братству и грохоту боя!

На высотах пути моего

Голос прошлого – шумы прибоя...

 

Это – ветры и волны озер.

Это – гроздья рябины в просторе.

Все берет понимающий взор,

С грозной волею предков не споря.

 

О, свобода, царица огня,

Не ржавеет отважное время, –

Я и сам оседлал бы коня,

Вскинул меч и привстал бы на стремя!

 

Среди Африк, Америк, Европ

Есть у каждого память-судьбина,

Где из тысяч обстуканных троп

На одной – полыхает рябина.