На фото: Анатолий Бароненко

Личные воспоминания народного депутата России 1990–1993 годов

1.

В нашей публицистике 90-х годов прочно утвердилось выражение «Распад Советского Союза». Это, на мой взгляд, неправильное выражение. СССР не распался, а был ликвидирован тремя беловежскими «Каинами». Эта ликвидация стала крупнейшей катастрофой геополитического характера. Она была подготовлена глупостью Горбачёва, не сумевшего предвидеть последствия своих необдуманных решений, и тщательно маскируемым предательством Ельцина.

Столетие СССР, как всякая круглая дата, настраивает на рефлексию нашего исторического прошлого, тем более что мне пришлось и как гражданину, и как историку, и как члену Российского парламента, быть и свидетелем, и участником политических событий на самом крутом изломе нашей истории.

Моё вхождение в политику началось в декабре 1988 года, с выступления в Кремлёвском дворце съездов на Всесоюзном съезде работников народного образования. Я тогда в присутствии членов Политбюро ЦК КПСС высказал мысль о том, что перестройка в том виде, в котором она идёт, до добра не доведёт. По поводу моего выступления все СМИ подняли страшный шум. Вот некоторые фразы из газет того времени: «Сейчас все умные люди являются прорабами перестройки», «Делегат из какого-то Копейска против перестройки – откуда такое ископаемое?». И вот я сейчас смотрю и думаю, где эти «прорабы перестройки» и где эта страна, которую перестраивали?

В 1990 году я был избран народным депутатом РСФСР. В депутатском корпусе сразу же произошло разделение на участников и сторонников двух блоков: «Коммунисты России» и «Демократическая Россия». Демороссы активно выступали за капиталистический путь развития России, лицемерно прикрывая свою позицию термином «рыночное общество».

Демороссы сделали своим лидером Ельцина, который, используя недовольство населения Горбачёвым, вёл двурушническую политику. Но Горбачёвым были недовольны не только народные массы, но и большинство депутатов, в том числе и коммунисты. Таким образом, двурушничество Ельцина было осознано не сразу. В нём видели реальную альтернативу Горбачёву. И именно протестное голосование привело Ельцина к власти.

Ельцин сразу же противопоставил Россию союзному руководству. Многие решения союзной власти оказывались заблокированными на территории РСФСР. И в конце концов сложилась ситуация, при которой, если Союз говорил «Да», – российское руководство говорило «Нет».

I съезд народных депутатов открылся 16 мая 1990 года. Главным вопросом съезда был вопрос принятия Декларации о государственном суверенитете России. Дебаты по этому вопросу шли долго, ведь этот документ имел основополагающее значение для ликвидации единого государства.

РСФСР являла собой скелет, на котором держался СССР, и с её суверенизацией пошёл развал государства. Я смотрел и удивлялся тому энтузиазму, который охватил депутатов при обсуждении этого документа. Однако были и сомневающиеся, были и противники этого документа. Я в принципе был не против увеличения самостоятельности России при решении своих внутренних вопросов, но я был против одного очень коварного положения, содержащегося в пункте пятом Декларации, а именно: «Для обеспечения политических, экономических и правовых гарантий суверенитета РСФСР устанавливается верховенство Конституции РСФСР и законов РСФСР на всей территории РСФСР, действие актов Союза ССР, вступающих в противоречие с суверенными правами РСФСР, приостанавливаются Республикой на своей территории. Разногласия между Республикой и Союзом разрешаются в порядке, устанавливаемом союзным договором».

Я решительно проголосовал против этого пункта (а шло постатейное голосование). Спустя несколько лет, уже после расстрела здания Верховного Совета, газета «Советская Россия» под заголовком: «Они сказали «нет» развалу Советского Союза» опубликовала список депутатов, которые голосовали против Декларации о государственном суверенитете России. Я рад, что там есть и моя фамилия. Конечно, ни я, никто-либо другой из депутатов тогда не думали, что найдутся три предателя: Ельцин, Кравчук и Шушкевич, которые на основе этой Декларации ликвидируют СССР, но я сразу понял, что приоритет российских законов над союзными резко ослабит единое государство и превратит федерацию республик в конфедерацию. Я не думаю, что большинство депутатов хотели ликвидации Союза, просто они надеялись, что суверенитет в таком объёме можно сочетать с вхождением в Союз. Более того, они по наивности надеялись, что суверенизация России сделает Союз более прочным. Ход их рассуждений был примерно таков: суверенная Россия станет крепче и сильнее, а от сильного партнёра не уходят.

Таким образом, именно руководство России явилось инициатором и развала, и последующей ликвидации Союза. После принятия Декларации о государственном суверенитете РСФСР начался бурный процесс суверенизации союзных и даже автономных республик. Причём суверенизацию автономий стимулировало союзное руководство, желая противопоставить автономные республики политике Ельцина. И, как говорил печальной памяти Горбачёв: «Процесс пошёл».

С целью усиления России коммунисты настояли на организации Коммунистической партии РСФСР. Они плохо знали историю: сразу же после Великой Отечественной войны имела место идея создания в Российской Федерации своей коммунистической партии в целях усиления её самостоятельности в рамках Союза. Сталин же увидел в этой идее угрозу для единого советского государства. Среди репрессированных по «ленинградскому делу» был секретарь ЦК ВКП(б) Кузнецов, которого прочили в преемники Сталина. Среди обвинений в его адрес было стремление создать в России свою коммунистическую партию. Сталин оказался прав. Создание Коммунистической партии РСФСР в перестроечный период действительно способствовало ослаблению советского руководства. Коммунистическая партия, организованная на принципах жёсткой централизации, была тем стальным обручем, который стягивал национальные республики в единое государство. А с образованием КП РСФСР, её ЦК по многим вопросам противостоял ЦК КПСС.

В общем, надо сказать откровенно, что развалы и Советского Союза, и КПСС начались юридически с принятия Декларации о государственном суверенитете РСФСР. И для меня так называемый День России является не праздником, а самой трагической датой в истории нашего государства.

Скажу ещё о двух вопросах, по которым я голосовал против предложений Ельцина, но которые, к сожалению, прошли. Ельцин предложил ликвидировать на территории РСФСР Комитет народного контроля. Я вначале подумал, что Ельцин не совсем знает ситуацию на местах и поэтому, искренне заблуждаясь, принимает ошибочное решение. Я в числе меньшинства депутатов голосовал против. Но потом понял, что Ельцин не ошибался в своих намерениях. Он делал это с коварным дальним прицелом. Он уже задумывал воровскую приватизацию, и первой помехой на пути её осуществления мог стать Комитет народного контроля. Сложилась интересная ситуация. В СССР народный контроль был, а в РСФСР – ликвидирован. Что было делать на местах? Чем руководствоваться – союзным или российским законом в этом отношении? Когда этот вопрос обсуждался на сессии Копейского городского Совета народных депутатов, я выступил с предложением о том, чтобы в городе Комитет народного контроля сохранить, т.к. решение о ликвидации – это ошибка съезда. У нас много хищений социалистической собственности, много бесхозяйственности, и органы народного контроля выполняют в этих условиях важнейшую и политическую, и хозяйственную функции. Однако депутаты горсовета, опьяненные Декларацией о государственном суверенитете России, решили жить по российским законам. Комитет народного контроля был ликвидирован.

Вскоре в стране начался беспрецедентный по своим масштабам процесс расхищения общенародной собственности. Этот процесс не миновал и наш город. Уехав на какой-то период времени в Москву, а затем, вернувшись в Копейск, я обнаружил, что в городе не стало таксопарка. Все машины марки «Волга» оказались за бесценок приватизированными работниками пассажирского автопредприятия. Обслуживание населения с помощью такси было заменено частным извозом, цены на который можно было обозначить одним словом: «беспредел».

Другой вопрос, по которому я голосовал против ельцинского предложения, – вопрос о ликвидации политических органов в Вооруженных силах. Сейчас их нет (хотя есть, правда, жалкие должности заместителей командиров воинских подразделений по воспитательной работе). И что мы имели в армии с точки зрения морального состояния воинов? Полный развал. И понадобилось больше двух десятилетий в постъельцинский период, чтобы навести порядок в вооружённых силах.

Попытки остановить развал Союза были. В депутатском корпусе СССР активно действовала группа «Союз» под руководством народного депутата СССР полковника ВВС Алксниса. Ей противостояла Межрегиональная депутатская группа, проводившая деструктивную политику в отношении Союза. У меня сложилось впечатление, что в окружении Ельцина вопрос о ликвидации СССР был предрешён, так как я услышал одну фразу, сказанную Собчаком в беседе с депутатами: «Михаил Сергеевич Горбачёв – первый и последний президент СССР».

Попытка остановить процесс распада Союза была сделана на I Учредительном съезде КП РСФСР.

В огромном зале Кремлевского дворца съездов, несколько обособленно от остальных делегатов и очень компактно, сидел весь высший командный состав Советских Вооруженных сил. Нужно было видеть скептическое и вместе с тем тревожное выражение их лиц – дело шло к развалу могучего государства. Однако выражение их лиц изменилось, когда слово для выступления предоставили командующему Приволжско-Уральским военным округом генерал-полковнику Альберту Макашову. Это было выступление мужественного, решительного человека. Смысл его сводился к тому, что страна стоит на пороге катастрофы и что Горбачеву необходимо осознать это. Если он этого не поймет, то они – люди военные, и знают, как спасти великую страну. Это была плохо замаскированная угроза Горбачёву. Зал встретил это выступление бурными аплодисментами. Один из делегатов-военных предложил опубликовать выступление «товарища генерала» полностью во всех средствах массовой информации. Выступление Макашова было настолько резким, что мне стало ясно: дни его как командующего военным округом и вообще, как генерала, находящегося на действительной службе, сочтены. Впоследствии Макашов стал военным руководителем при обороне здания Верховного Совета в сентябре–октябре 1993 г. Позже, став депутатом Государственной Думы, занимал позицию на крайнем фланге патриотического движения. Его патриотизм сочетался с крайним антисемитизмом (хотя надо сказать, что в 90-е годы для антисемитизма в России была достаточно питательная почва).

К сожалению, партийный аппарат не проявил такой решительности, какую проявил генерал Макашов.

Я помню весьма показательный разговор. В 1990 году я летел в Москву на сессию Верховного Совета РСФСР. Рядом со мной в самолёте оказался Первый секретарь Челябинского обкома КПСС Алексей Потапович Литовченко. Хороший он был человек: спокойный, рассудительный, честный, болезненно переживавший те напасти, которые свалились на КПСС. Но он тоже оказался не на высоте положения. Летели больше двух часов. Разговор был долгим. Он был очень возмущён пособнической позицией Горбачёва по отношению к антисоциалистическим силам. Я и говорю ему: «Алексей Потапович, вот Вы летите сейчас на Пленум ЦК КПСС, выступите по этой проблеме и прямо поставьте вопрос о двурушнической роли Горбачёва». Он мне в ответ: «Нет, нельзя – пока ты долетишь домой, тебя уже снимут».

Никогда не забуду то выступление, которое мне посчастливилось сделать 3 апреля 1991 года в Свердловском зале Кремля на совещании Правительства СССР с представителями шахтёров всех угольных бассейнов страны. Я был приглашён на это совещание как представитель шахтёрского города. В своих мечтах я давно представлял себе, что бы я сказал Горбачёву, если бы мне выпала такая возможность, но это мне казалось нереальным, это были лишь мечты. И вот теперь такая возможность появилась. Горбачёв предложил присутствующим выступить, но только с одним условием – говорить без бумажки. Я попросил слова и мне его дали.

Используя эту возможность, я высказал всё, что думал. Моё выступление длилось более десяти минут. Я подверг критическому анализу социально-экономическую политику Горбачёва и непродуманные политические решения, осуществлённые им без всякого научного обоснования, только по наитию. Видя, что аудитория положительно реагирует на мои слова, я набрался «наглости» и прямо сказал Горбачёву, что ему надо уйти. Если он сделает это сейчас, то войдёт в историю, как разрушитель тоталитарной системы. Если же он этого не сделает, то приведёт страну к катастрофе.

В своём выступлении Горбачёв обошёл стороной поставленную мною альтернативу. Горбачёв вообще умел говорить так, чтобы слов было много и при этом ничего не сказать. А ведь это было за восемь месяцев до ликвидации СССР.

Самой значимой попыткой предотвратить развал СССР было выступление ГКЧП. Очень жаль, что оно не достигло успеха. Но сами члены ГКЧП оказались очень нерешительными людьми. Так государственные перевороты не делаются. Ведь если начали – надо было идти до конца, а они подняли на дыбы всю страну грохотом танков только ради того, чтобы убрать одного человека, и сами испугались того, что сделали. Они поехали на приём к Горбачёву замаливать свою вину и даже Ельцина не удосужились арестовать. Своим малодушием члены ГКЧП ускорили поражение сторонников Союза и советской власти. Власть попала в руки Ельцина и началась воровская вакханалия.

Здесь мне хочется рассказать об одном эпизоде. Зная, что я не буду в будущем депутатом парламента (т.к. депутатами смогут быть лишь богатые люди), я, как историк, торопился увидеть и принять участие в важнейших событиях на крутом изломе развития страны, тем более что депутаты РФ имели право присутствия на заседаниях союзных съездов и Верховного Совета. И вот после поражения ГКЧП собирается Верховный Совет СССР. Я наблюдаю в вестибюле кремлёвского театра (где заседал Верховный Совет СССР) такую картину. В окружении журналистов стоит Председатель Верховного Совета СССР А.И. Лукьянов и в ответ на обвинения депутатов в тайной поддержке ГКЧП говорит: «Пусть меня расстреляют, но я ответственно заявляю, что Горбачёв не только знал о ГКЧП, но и персональный состав этого органа был с ним согласован». Протиснувшись между журналистами и встав напротив Лукьянова, я ему сказал: «Анатолий Иванович, после перерыва Вы будете выступать с трибуны, скажите об этом». Лукьянов бодро ответил: «Да, я всё скажу».

И вот он на трибуне. Он отрицает предъявленные ему обвинения в поддержке ГКЧП, но о Горбачёве не говорит ни слова. В это время произошла краткая остановка в выступлении Лукьянова. Было объявлено, что делегация РСФСР, не поставив в известность союзное руководство, тайно полетела в Киев и что надо ей вдогонку отправить делегацию Союза, самолёт ждёт. Пока шло формирование делегации, Лукьянов продолжал стоять за трибуной. Воспользовавшись этим, я подошёл к трибуне и подал Лукьянову записку: «Анатолий Иванович! Не забудьте сказать о позиции Горбачёва то, о чём Вы сказали в фойе». Но когда он возобновил своё выступление, то ничего о Горбачёве не сказал. Почему он так поступил? Наверное, надеялся, что Горбачёв по старой дружбе его простит. Но он ошибся. В политике такое понятие, как «дружба», большой роли не играет. В таких ситуациях учитывается только баланс силы. И Лукьянов не избежал «Матросской тишины». А ведь у Председателя Верховного Совета СССР это была последняя возможность мобилизовать депутатский корпус СССР на сохранение Союза.

Депутаты Союза легко сдались. Но здесь возникает вопрос: «Почему депутаты России в своём большинстве ратифицировали Беловежское соглашение?». На мой взгляд, причины следующие:

1. Они не понимали, что СНГ – это мёртворождённый орган, придуманный для успокоения населения.

2. Часть депутатов, проникнутых буржуазным мировоззрением, считала, что с ликвидацией СССР снимаются все преграды на пути капиталистического реформирования России.

3. Части депутатов РФ было приятно сознавать, что теперь они являются депутатами высшего органа государственной власти и что над ними нет теперь депутатов более высокого уровня.

Вот так СССР был принесён в жертву утопическим надеждам и мелкому самолюбию. Над политической элитой бывшего Союза тогда витало одно желание – поскорее обменять власть на собственность (ведь Союз этому мешал, т.к. большинство крупных предприятий находились в союзной собственности).

Ещё я хотел бы рассказать об одном важном событии – большом совещании представителей военных округов бывшего Союза, на котором я был в составе делегации Верховного Совета России. Оно проходило в Кремлёвском дворце съездов, почти сразу же после провозглашения СНГ. Совещание вёл Главнокомандующий вооружёнными силами СНГ маршал авиации Шапошников. В зале было шесть тысяч человек в военной форме различных цветов, в президиуме – Ельцин и Назарбаев. Выступления военных мне показались какими-то бесцветными. Второго Макашова среди них не нашлось. И вот, наконец, «маленькая бомба взорвалась», но детонации не произошло: на трибуне появился каким-то чудом проникший на совещание секретарь Московского (на тот момент уже полуподпольного) горкома коммунистической партии. Он обратился к залу со следующими словами: «Товарищи офицеры и генералы! Советский Союз преступно ликвидирован. Страна унижена и растоптана. Спасите Союз! Вы – единственная сила, которая может это сделать!». Однако Шапошников, со словами: «Мы политикой не занимаемся», приказал отключить оратору микрофон.

Наш офицерский корпус длительное время находился под строгим контролем политических органов и особых отделов КГБ, это сделало его индифферентным к бонапартизму. В советское время это было хорошо. А вот в смутное время 1991–1992 годов только преданный советской власти генералитет мог спасти положение. Но он оказался недееспособным. Ну а дальше начались воровская приватизация, развал экономики, расстрел Верховного Совета РФ и другие преступления ельцинского режима.

На одном из заседаний запрещённого Ельциным последнего X съезда депутатов России я внёс следующее предложение: «Уважаемые депутаты, судя по сложившейся ситуации, наш депутатский корпус уходит в историю. Я предлагаю денонсировать беловежские соглашения как противозаконный акт и историческую ошибку». Но депутаты находились под впечатлением выступления назначенного съездом министра обороны генерал-полковника Ачалова, сказавшего, что, если правительственные войска сделают попытки приблизиться к баррикадам, окружавшим Белый дом, мы откроем огонь на поражение. В этой ситуации депутаты посчитали моё предложение несвоевременным. Так закончило своё существование великое государство.

2.

Мне, как свидетелю и участнику событий, как гражданину и как историку, хочется извлечь уроки и сделать определённые выводы из нашего исторического прошлого.

1. Создание СССР на тех принципах, которые предложил Ленин, по моему мнению, было ошибкой. И, если бы при создании нового государства были приняты тезисы Сталина об «автономизации», то так легко ликвидировать Союз было бы невозможно, тогда бы все народы вошли в РСФСР на правах автономий. Сталин до революции жил не в Швейцарии, и он лучше Ленина видел опасность национализма. Ленин же сильно преувеличивал действенную силу интернационализма и основной опасностью для него считал великорусский шовинизм. Кстати, Сталин тоже в какой-то мере находился под влиянием идеологии интернационализма, но он постепенно освобождался от этих утопических надежд. На его взгляды повлияли результаты Советско-польской войны 1920 года, затем – Советско-финской и, наконец – Великой Отечественной войны. Сталин круто изменил направленность идеологической политики в сторону патриотизма и традиционных национальных ценностей.

2. Большой ошибкой было административное деление территории страны по национальному принципу. Такое деление могло быть устойчивым только в том случае, если реальная власть принадлежала бы не государственным, а строго централизованным партийным органам. В царской России не было административного деления по национальному принципу (не было Украины, а были Малороссия и Новороссия; не было Грузии, Абхазии, Армении, Азербайджана, а была Тифлисская губерния, и было спокойнее). В советский период национальное административное деление было особенно опасным, так как различие народов шло одновременно и по национальному, и по религиозному принципам.

3. Горбачёв, вопреки историческому опыту и национальной ментальности, выдвинул деструктивный лозунг: «Чем больше демократии, тем больше социализма». Ещё со времён Золотой Орды и под влиянием православия у нас укоренилась политическая культура в значительной степени восточного типа. Русские люди часто путают демократию с анархией (тому пример – Новгородское вече). Судьба всех демократических начинаний в России была печальной: и Александра II, и Керенского, и послабления Хрущёва и Горбачёва. И вообще, надо было понимать, что СССР фактически был многонациональной империей, а империи никогда в истории не существовали в демократической форме. Интересный исторический факт: когда Маркс анализировал причины падения Римской республики и замены её империей, он отметил, что Рим вышел за пределы Италии и включил в себя много народов, а такое государство уже не могло существовать в виде демократии, даже рабовладельческой. Действительно, многонациональное государство может быть устойчивым только в форме империи, при жёстком политическом режиме. Но, к сожалению, мы не учимся на историческом опыте.

4. Несмотря на трагический конец СССР как государственного образования, мы должны признать его огромную социальную и геополитическую роль в мире. Именно на этот период приходится расцвет экономической, военной, научной, культурной мощи всех народов нашей советской страны, и всё лучшее, что было, необходимо в модифицированной форме внедрять в нашу жизнь.

Итак, подведём итог: что же после ликвидации Союза мы потеряли и что приобрели? Потеряли:

• уверенность в завтрашнем дне;

• всеобщую занятость населения;

• социальное равенство;

• уважение к труду и рабочему человеку;

• бесплатное жильё и низкие цены на коммунальные услуги;

• бесплатное здравоохранение и образование на всех уровнях;

• стабильность цен на социально значимые товары;

• высокий уровень развития науки и образования;

• ориентацию всех социальных институтов на патриотическое воспитание молодёжи;

• высокий уровень культуры;

• авторитет страны на мировой арене и чувство гордости за свою страну.

 

Приобрели:

• сильную социальную дифференциацию;

• политическое господство олигархата:

• эксплуатацию человека человеком;

• неуверенность в завтрашнем дне;

• бесконтрольность в ценообразовании и галопирующую инфляцию;

• фактически платное здравоохранение и высшее образование;

• деградацию науки и образования;

• падение авторитета государства на мировой арене;

• безыдейность молодёжи;

• господство «низкосортной» массовой культуры;

• превращение России в страну с сырьевой полуколониальной экономикой;

• войны и смерть на постсоветском пространстве.

В общем, подводя баланс плюсов и минусов, получаем результат, выраженный крылатой фразой Черномырдина: «Хотели, как лучше, а получилось – как всегда».

P.S. Наверное, многие не согласятся с моими выводами. Что же, они могут стать хорошей основой для дискуссии. Но я убеждён в их правильности.

Источник: Газета «Танкоград», г. Челябинск, главный редактор Сергей Алабжин