На фото: Открытие памятника А.Т. Твардовскому в Москве 22.06.2013

Двадцатого ноября 2013 года «Литературная газета» поместила под заголовком «Отца из колеи выбить было невозможно» интервью Михаила Михайловича Шолохова – сына автора «Тихого Дона». Это интервью оказалось последним – незадолго до публикации Михаила Михайловича не стало. С 1999 года он, младший сын писателя, был главным консультантом Музея-заповедника М.А. Шолохова. За книгу воспоминаний «Об отце» награждён Международной Шолоховской премией. Словом, в шолоховской теме человек весьма и весьма компетентный.

Среди множества заданных ему интервьюером вопросов был такой:

– Кто в наибольшей мере отравлял Шолохову-писателю жизнь? Правы те, кто считает, что это Солженицын?

Не знаю, кому как, но мне последовавший ответ показался странным:

– Нет, не правы совершенно. Я как сейчас помню, отец хорошо отзывался об «Иване Денисовиче…», о «Матрёнином дворе». И вот, когда вышел этот бред, изданный в Париже с его, Солженицына, предисловием, отец узнал, что вышла книжка такая. Сам он её, конечно, не читал.

Помню, Константин Прийма начал ему рассказывать, что, мол, в Париже вышла такая книжка, а Прийма был не лишён пафоса, рассказывал с возмущением. Отец слушал, слушал, потом у Приймы спросил: «И чего этому чудаку надо?» И всё. Вот весь его отзыв о Солженицыне.

Довольно-таки миротворческий комментарий. Хотя, известно, в действительности всё было гораздо сложнее и драматичнее. Один только штрих. Прочитав в «Новом мире» первую повесть литературного новичка, Михаил Шолохов попросил Твардовского от его имени при случае расцеловать автора, но позднее писал о нём: «Какое-то болезненное бесстыдство». Как раньше бурно приветствовал, так теперь резче всех и проклял, отмечает Владимир Бушин в своей книге «Неизвестный Солженицын».

Не знаю, из каких соображений Шолохов-младший ответил столь сглажено и политкорректно. Может быть, чтобы не слишком углубляться в «неудобную» тему?

А вот дочь Александра Трифоновича Твардовского Валентина Александровна, защищая честь своего отца, проявила себя мужественной, прямой и бескомпромиссной. Сошлюсь опять-таки на свидетельство Владимира Бушина – его статью «У памятника Александру Твардовскому» в газете «Правда» за 16-17 июля 2013 года.

Солженицын, пишет автор, – большая драматическая ошибка Твардовского, стоившая ему нескольких лет жизни. Ведь тот, втёршись в доверие, как невинный страдалец, прошедший огни и воды, бесстыдно обманывал, предавал поэта, глумился над ним. Приведу только один пример. Твардовский написал письмо Федину в его, Солженицына, поддержку. Вдруг через пару дней это письмо публикует Би-Би-Си. Твардовский ошарашен. Говорит Солженицыну: «Ну как это могло произойти? Я же отправил письмо с нарочным. Оно было передано из рук в руки. Никому, кроме вас, читать не давал. Не могли же вы за полчаса переписать его и отправить».

И тот ухмыляется: всё переписать не мог, но самое важное переписал и передал, куда надо. Его мать была стенографисткой и обучила способного мальчика.

И в конце концов этот страдалец вынудил Твардовского однажды сказать ему: «У вас нет ничего святого. Ему с…т в глаза, а он – божья роса! Я вас запретил бы». А потом, по свидетельству В.Я. Лакшина, его заместителя в «Новом мире», Александр Трифонович выразил суть своих отношений с Солженицыным стихами Бёрнса:

 

Вскормил кукушку воробей,

Бездомного птенца,

А он возьми, да и убей

Приёмного отца.

Поэту поставили памятник на Страстном бульваре недалеко от улицы Горького, откуда Твардовский ушёл на войну, и от дома, где находилась редакция «Нового мира», которую он возглавлял пятнадцать лет.

Перед церемонией открытия памятника дочерям Твардовского позвонили из Министерства культуры. «Мы хотим пригласить Наталью Дмитриевну, вдову Солженицына. Вы не против?» Дочери были решительно против. Действительно, это же было бы всё равно что пригласить на открытие памятника Пушкину известную Екатерину Дантес… Но представьте себе, она припожаловала! Ещё и речь толкнула…

А после открытия памятника мадам подошла к Валентине Александровне с любезностями. «Какой прекрасный праздник! От души поздравляю вас!» И в ответ услышала: «Праздник был бы гораздо лучше, если бы вы украсили его своим отсутствием.»

 – Бэ-бэ… мэ-мэ…

– Вы же до сих пор переиздаёте «Телёнка».

– Но там Александр Трифонович показан таким живым, таким…

– Он там оболган, оклеветан, там грязная карикатура.

Мадам ретировалась…

Со своей стороны, считаю необходимым напомнить ещё об одном подлом, злонамеренном солженицынском деянии. О нём я подробно рассказал в статье «Бодался «Иван Денисович» с Иваном Петровичем», которая была опубликована в 2011 году в майском номере журнала «Нива». В этой статье я привёл текст письма Солженицына Ивану Петровичу Шухову, как главному редактору «Простора». Речь в письме – о повести «Раковый корпус», которую автор хотел предложить журналу. Заканчивалось письмо припиской: «Большой неожиданностью было для меня (уже после выхода Ив. Денисовича) совпадение фамилии моего героя с Вашей. Простите! Но была неотвратимая потребность дать фамилию именно Шухов – и никакую другую!»

Здесь Солженицын слукавил: ведь совпадали не только фамилия, но и имя его вымышленного персонажа!

Нечиста, значит, была совесть сочинителя (да и была ли она у него вообще?), если пришлось просить прощения за этакую хитрую, завуалированную под якобы случайное совпадение «подставу»! Да и то, потому лишь просил, что надеялся напечататься в шуховском «Просторе», чей престиж и авторитет были в те годы сопоставимы с «Новым миром» Александра Твардовского. Но, «неожиданно» обнаружив совпадение, ни фамилии, ни имени своего намозолившего всем глаза зэка так и не изменил. «Простите». Но дело-то сделано!.. Вот уж поистине – болезненное бесстыдство!

Кстати, что касается присланной рукописи, она была возвращена автору по причине её художественной несостоятельности.

(…Небольшое отступление. Публикация «Одного дня…» в «Новом мире» сыграла поистине судьбоносную роль в жизни литературного манипулятора. Сгоряча его даже выдвинули было на Ленинскую премию, да вовремя одумались. И вот что интересно: а если бы дали? Стал бы он, одержимый чувством обиды и жгучим желанием взять реванш, сочинять в своём Вермонтском поместье многословные, раздутые до циклопических объёмов, пропитанные ненавистью и злобой антисоветские пасквили?)

Нечего сказать, далеко метил будущий нобелиат: его пресловутый «Денисович», изучение которого ныне даже включено в школьную программу (!), словно грязный репей, прилепился – вместе со своим циничным, расчётливым «творцом» – к литературному досье моего отца, писателя Горьковской генерации Ивана Петровича Шухова, чьи эпические произведения известны уже нескольким поколениям ценителей нашей отечественной словесности.

Неспроста же, после появления непрошеного шуховского «тёзки», один из завистников Ивана Петровича с радостью идиота потирал ручки: дескать, какого Шухова будут теперь знать в мире больше?

…Позволю себе завершить кратким стихотворением.

 

У меня личный счёт к Солженицыну:

Он фамилию нашу украл,

Прицепив её к зэку двулицему

В опусе, что тайком накропал.

 

И теперь этим опусом зэковским

Засоряют младые умы.

И – спросить за бесчестие не с кого

В наше смутное время, увы!..

 

 P.S. Нет, всё же не годится заканчивать на минорной ноте. Всегда вспоминаю слова из письма моего отца: «Унывать подолгу я не умею». В самом деле, надо верить в лучшее: время, даст Бог, переменится, и всё будет расставлено по своим местам.

г. Алма-Ата