История о том, как на Урале в 1918 году спасали петроградских детей
1918. Петроград. Голодная весна
Весна 1918 года в Петрограде была холодная и голодная. Город, зависящий от постоянных поставок продовольствия и угля, вымирал. Перестала работать система водоочистки и хлорирования воды. Следом ворвались болезни: тиф, холера, дизентерия. С каждым днём ситуация становилась всё более критической. В газетах напечатали воззвание:
«Петроград в небывало катастрофическом положении. Хлеба нет. Населению выдаются остатки картофельной муки и сухарей. Красная столица на краю гибели от голода. Контрреволюция поднимает голову, направляя недовольство голодных масс против советской власти. Наши классовые враги – империалисты всех стран стремятся сдавить кольцом голодной смерти социалистическую республику. Только напряжение всех сил советских организаций, только принятие всех мер по немедленной погрузке, по экстренному продвижению продовольственных грузов может спасти и облегчить положение. Именем Советской Социалистической Республики требую немедленной помощи Петрограду. Непринятие мер – преступление против Советской Социалистической Республики, против мировой социалистической революции.
Председатель Совнаркома
Ленин. Наркомпрод Цюрупа».
«Питательные колонии»
Голодный город покинуло около миллиона человек. Уезжали все, кто мог. Ранее многолюдные проспекты становились пустынными. Взрослые пытались уберечь хотя бы детей. Уже почти расформированная Петроградская областная организация Союза городов, как последний шанс, использовала возможность вывезти детей из голодающего Петрограда. В школах, гимназиях, реальных училищах приступили к отбору детей для отправки в благополучные регионы России в составе «питательных колоний». В качестве базового лагеря был выбран Миасс. Собирали с родителей по 75 рублей, это была большая сумма.
Многие в Петрограде помнили, что Челябинск (Оренбургской губернии. – Прим. автора) уже сыграл роль переселенческого пункта в годы «столыпинских» реформ и Первой мировой войны. Родители, отправляя детей, надеялись, что за школьные каникулы ситуация как-то стабилизируется и в сытых сибирских и уральских селах найдется кусок хлеба для голодных детей. Они и не знали, что расстаются не на месяцы, а на несколько лет.
Поезда на Урал
Первый поезд с детьми отбыл с Финляндского вокзала Петрограда в Миасс 5/18 мая 1918 года. В поезде было 475 детей. Второй поезд ушёл 12/25 мая, как предполагалось, в Петропавловск, в курортную местность Боровое, в нём уехало 420 детей.
Один из колонистов Валентин Цауне так описывал поезд: «Пятьдесят вагонов было в этом поезде, и на каждом вагоне красный крест... Белые теплушки чередовались с белыми вагонами 4-го класса, середину занимал большой с зеркальными стёклами пульмановский вагон, а дальше вагон-лазарет, вагон-кухня и вагон-ледник. Теплушка № 16 – внутри такая же белая и чистая, как и снаружи. В середине железная печка, по обе стороны у стен 16 парусиновых коек в два этажа: они на пружинах, приспособлены для раненых – чтобы тряска не очень тревожила».
Путь на Урал затянулся, по дороге часто останавливались, пропускали военные эшелоны. Ехали северной веткой через Пермь, Екатеринбург. Путешествие продлилось долгих девять дней. Питание было скудным: большей частью вобла и галеты. Иногда на крупных станциях удавалось получить что-то от филантропов или купить на имеющиеся деньги.
Колонистка Валя Рогова в дневнике писала: «До Екатеринбурга идут горы. И «виды». Смотрели, любовались... Видов много. Вдоволь... Сподобились поесть белых пирогов, пожертвованных екатеринбургскими филантропами. Ничего, не отвергли. Поехали дальше».
Челябинск
Надо же было такому случиться, что санитарный поезд № 101 прибыл в Челябинск 26 мая 1918 года в самый разгар чешского мятежа.
Челябинский вокзал бурлил. Легионеры требовали вагоны, срочную отправку во Владивосток, свергали власть, чинили самосуд над австрийскими пленными, незадолго до этого был растерзан австрийский военнопленный Йохан Малик. И вдруг прибывает прекрасный белый поезд с пульмановскими вагонами, лазаретом. Чехи попытались силой отобрать поезд. Судьба детей висела на волоске. Спасло положение то, что в составе учителей оказался чех. Он и уговорил солдат пропустить детский эшелон в Миасс.
Через Челябинск пропустили и вторую колонию, прибывшую в регион неделю спустя.
Миасс и другие колонии
В Миассе разместились в помещении казачьего лазарета. (Здание сохранилось, сейчас в нём располагается Миасский геологоразведочный колледж. – Прим. автора.) Дети были самого разного возраста – от 3 до 15 лет, и мальчики, и девочки. Начальниками первой колонии были Христина и Павел Вознесенские.
«Колонию разместили в двух каменных строениях белого цвета, разделённых лугом, – вспоминала Ксения Амелина. – Одно из них было двухэтажное, другое – одноэтажное на высоком фундаменте. Удобства были элементарные, но был водопровод. Туалет и умывальни находились в помещении казармы. Медицинскую помощь мы получали в специально открытом в одной из казарм лазарете, который возглавлял врач Лев Николаевич Липеровский, ему помогала фельдшерица Агриппина Васильевна. Они с большой теплотой заботились о здоровье детей, внимательно следили за ходом болезни. Я это испытала на себе, пролежав около месяца на больничной койке. В лазарете были и серьёзные больные – Вова Завадовский с ящуром, Чеботарёв с пороком сердца и др. Несмотря на хороший уход, не удалось сберечь жизнь двух мальчиков, один умер от порока сердца, другой от дизентерии. Кругом было неспокойно. Дети порой были свидетелями перестрелки. Старшие иногда устраивали вечера с играми и летучей почтой...»
Здание, о котором идёт речь, находится на современной улице Ленина в Миассе. Построено оно было по проекту архитектора Фёдора Александровича Тележникова. Он был архитектором Златоустовских горных заводов в 30–50-х годах XIX века. Учился в Императорской Академии художеств. Фёдор Александрович также является автором застройки Миасса и проектов зданий в Кусе и А́рти.
Дети вели дневники, делали зарисовки, флиртовали, устраивали концерты. Несмотря на условия, в которых они оказались, вели себя как обычные дети. Вот только испытания выпали им далеко не детские.
Колонист Николай Иванов записал: «28. Миасс. Погрузка вещей. Я отправился устраивать помещение, руководил перевозкой. Мне была поручена охрана, к которой были привлечены 5 человек из нашего района. Для нас помещения не было. В том доме, где мы прожили два месяца, были военнопленные. День спали в теплушках. Через три дня основались. Были койки, простыни, одеяла. Комната, где мы жили, была крайняя. Сначала было 16 ч., но потом 9. Хлеба давали фунт с четвертью. Обед в 11:30 – суп и второе (каша, 1 р. в неделю мясо, 1 р. в неделю оладьи). Сначала каши были с сахаром, потом его не стало. Жить было недурно. Цены: мясо 1 р. 70 к., масло 4 р., ветчина 4 р. 50 к., мука 22 р. пуд. Спускалась до 4 р. пуд и к августу – 12 р. – 14 р., молоко – четверть 2 р. – 2 р. 50 к., крынка – 1 р. – 1,5 р., сыр голландский – 4 р. 50 к. Зелень дорога. Гречневая крупа 2 рубля. Пшено 1 р. 10 к., ячневая 1 р. 50 к., горох (плохой) 60, хороший 75 к. Сахар кусками 20 р., мед от 14 р. – 17 р. Сласти дороги. В колонии по праздникам давали какао (на молоке) с ложкой сахара».
До середины лета продолжалась обычная лагерная жизнь. Организовывали экскурсии, проводили концерты, ходили пешком в походы на окрестные озера, собирали коллекции минералов. Но к концу лета стало ясно, что о возвращении в Петроград не может быть и речи. Заканчивались продукты и деньги на обратный путь. Воспитатели обменивали личные вещи и кольца на продукты. Вокруг периодически шли перестрелки.
Многое пришлось пережить колонистам.
Из воспоминаний колониста Юрия Заводчикова:
«Однажды летним солнечным вечером мимо нашей казармы, находившейся на самой окраине города, у леса, проходила группа изможденных полураздетых людей, окруженных со всех сторон вооруженной охраной. То были «красные», попавшие в руки «белых».
Один из них, совсем молодой парень, едва плелся позади всех. И вот солдат-охранник с силой ударил его прикладом винтовки в спину. От этого неожиданного толчка все тело его изогнулось волной, и он, с трудом удерживаясь на ногах, с ужасом смотрел на своих мучителей...
Всю эту группу подвели к опушке леса и, окружив кольцом охраны, накинули петли на шеи и тут же повесили на сучьях деревьев на виду у всех...
И несколько дней из своих окон мы видели качающиеся на ветру почерневшие трупы...
И несколько дней там толпились местные бородатые крестьяне. Они тихо переговаривались между собой и что-то обдумывали.
И долго еще были слышны там вопли и причитания несчастных жен и матерей...»
* * *
В Миассе к осени вспыхнула эпидемия холеры. Власти потребовали освободить помещение госпиталя. По дорогам катилась развернувшаяся Гражданская война. Миасскую группу было решено расселить по хуторам и селам. Часть детей жила в Сыростане. Василеостровская группа была направлена в казачью станицу Кундравы.
Колонистка Ксения Амелина вспоминала: «Специально собравшийся сход казаков решил разобрать детей по домам… В многодетных казачьих семьях большинство детей было неграмотными. Поэтому девочки, стараясь быть полезными в принявших их семьях, кроме участия в выполнении различных работ, в свободное время обучали чтению и письму своих сверстников».
Парни повзрослее нанимались на работу к казакам, девочки занимались репетиторством, пели в церковном хоре.
* * *
Колонисты разделяются. Примерно 50 детей отправились в станицу Уйскую, около 100 детей – в Троицк. Небольшая группа расположилась в санатории «Курьи» вблизи нынешнего Сухого Лога в Свердловской области. 14 сентября 1918 года часть колонии выдвинулась через Миасс в Курган.
Дети курганской группы жили в имении Петровское. Руководила курганской колонией Елена Георгиевна Рудольф и были еще две воспитательницы – сестры Постновы, Мария Ивановна и Надежда Ивановна, а также врач З.Д. Еропкина и их помощники. Колония разместилась в помещениях бывшей селекционной станции. Местные жители собирали для детей пожертвования, устраивали благотворительные лотереи в пользу Петроградской детской колонии.
Из воспоминаний колонистов: «Основную массу малышей с их воспитателями разместили в окрестностях города Кургана, на заимке Петровское в 25 км от города. Некоторых школьников младших классов взяли в свои семьи горожане… На одной из остановок, к нашему удивлению, пищу мы получили не из нашей кухни, а из солдатского котла чехословаков. Нам вручили солдатские котелки, которые затем наполнили ярко-жёлтой пшенной кашей, посыпанной сахарным песком и обильно политой маслом. Каша была очень вкусной. Но чехословаки, покормившие нас, были врагами нашей Родины, революции. Они преградили нам путь в Петроград, создав воинские части, примкнувшие к белым».
Еще одна группа вместе с Х.Ф. Воскресенской двинулась в Петропавловск. Возникли островки колонистов в Ирбите, Тюмени, Томске. Всего их было 9.
В Троицке разместились в женском монастыре. Колонистам жилось неплохо: были продукты, жили в теплых помещениях. Помогали монахиням, заготавливали овощи на зиму. Учились вышивать, писать иконы в иконописной мастерской. Вместе с троицкими гимназистками участвовали в постановке спектакля.
Делегация родителей. Американский Красный Крест
Связи с детьми у родителей давно уже не было. Фронт перерезал всё сообщение с Уралом и Сибирью. Обеспокоенные родители обратились в организацию Красного Креста. В результате на Урал 12 октября 1918 года из Москвы отправилась небольшая делегация, заручившаяся мандатами Советского правительства.
В ее составе были: Валерий Львович Альбрехт, сотрудник этнографического отдела Русского музея, Иван Петрович Пржевоцкий (Пржевотский) и шведский пастор Вильгельм Сарве, представитель Международного Красного Креста. Добравшись до Екатеринбурга, делегаты встречаются с петербуржцем Альфредом Сваном, случайно оказавшимся вместе с женой Екатериной на Урале. К этому моменту он был представителем ИМКА (YMCA от английского Young Men’s Christian Association – «Ассоциация молодых христиан») – молодёжной организации волонтёров. Альфред Сван, обеспокоенный судьбой детей, связывается с Райли Алленом, находившимся в Омске представителем Американского Красного Креста. Райли Аллен обещает обеспечить колонистов всем необходимым. Альфред Сван, уже от лица Американского Красного Креста, берёт на себя ответственность за снабжение колонистов. Альфред и Екатерина уже имели опыт работы в подобных колониях под Петроградом, и они, как представители АКК, отправляются на помощь колонистам. Альфред, получивший образование в Оксфорде и Петербургской консерватории, организовывает детский оркестр. Екатерина, писательница и преподаватель русского языка, занимается с девочками. К весне 1919 года Альфред Сван получил сообщение о тяжелой болезни отца, и Сваны навсегда уехали из России.
Сотрудники Американского Красного Креста, находившиеся к этому времени во Владивостоке, узнав о проблемах детских колоний, собрали эшелон с продуктами, вещами и медикаментами и отправили его в Миасс. Как ни удивительно, этот эшелон добрался до места назначения. А вот собранный родителями в Петрограде, был задержан в Уфе и до места назначения не дошел.
Тургояк
Но это были только временные меры. Ситуация оставалась катастрофической. Было принято решение собрать все разрозненные отряды колонистов на озере Тургояк.
Ксения Амелина, уже взрослым человеком, так описывала жизнь колонистов на озере Тургояк (опустим описания прекрасных видов и песчаных пляжей): «Для каждой группы была предоставлена дача. Нашей группе досталась дача без печей. Мы отапливали её с помощью печки-буржуйки, на поверхности которой готовили себе дополнительную пищу. Казённое питание было уже скудным, поэтому мы ходили в соседнюю деревню обменивать свои платья на муку или шанежки – пшеничные лепёшки, обмазанные картофелем. Из муки мы делали пресные лепёшки на воде, пекли их на печке и варили костянику, собранную в лесу».
Долгий путь домой
Начавшееся наступление Красной Армии заставило АКК быстро свернуть свои дела на Урале. Началась дальнейшая эвакуация петроградских детей на Восток. К апрелю 1919 года в Тургояке удалось собрать почти все разрозненные группы петроградских детей. Интересно, что в селе Караси были устроены огороды и туда отправляли старших девочек и старших мальчиков на работы. По сути, детей просто прятали.
Наконец, колония двинулась в Челябинск для погрузки в эшелон.
«Но вот и вокзал Челябинска, нас встречают представители Американского Красного Креста (АКК) и вооружённые американские солдаты. Вокзал и привокзальная площадь были заполнены встревоженной толпой. Американские солдаты выстроились в две параллельные шеренги, между которыми нас быстро провели к вагону-теплушкке. Двери последней на какие-то мгновения открыли, чтобы втиснуть в них нас, и мгновенно закрыли. Поезд тронулся. Слышны были удары о стены и двери теплушек и возмущённые крики толпы людей, которые заполняли вокзал и стремились бежать на восток».
* * *
До Владивостока колонисты добрались только летом 1919 года. Встречал их представитель Американского Красного Креста Райли Аллен. Часть разместили на Русском острове, часть на севере города рядом со станцией Вторая Речка. За бюджет колонии отвечал Берл Брэмхолл, а хозяйством занималась Ханна Кэмпбелл («Мамаша Кэмпбелл») – американка с норвежскими корнями, знавшая русский. Дети осваивали основы скаутского движения, уже начиналась подготовка к отправке в Петроград.
Неприятным известием стало то, что Американский экспедиционный корпус покидает Владивосток и вместе с ним сотрудники Американского Красного Креста. Оставить детей они, конечно, не могли. Нужно было искать выход из этой ситуации.
К тому моменту на руках у Берла Брэмхолла, хозяйственника колонии, была огромная сумма – 250 000 в керенках и царских ассигнациях. Понимая, что через какое-то время они полностью обесценятся, Берл Брэмхолл отправляется в Харбин, где аккуратно, чтобы не обвалить рынок, целый месяц обменивает керенки на доллары.
На эти деньги Райли Аллен сумел зафрахтовать японский сухогруз и превратить его в пассажирское судно. На нём 13 июля 1920 года 428 мальчиков и 352 девочки с воспитателями и педагогами отправились в долгий путь домой.
Маршрут возвращения был такой: Владивосток – порт Муроран (Япония) – Сан-Франциско (США) – Панамский канал – Нью-Йорк (США) – Бордо (Франция) – порт Койвисто (Финляндия) – Петроград.
* * *
Не будем описывать все детали путешествия колонистов от Владивостока до Петрограда.
Переходили границу в Финляндии маленькими группами. Шло время, пока оформляли документы, делали запросы в Петроград родителям. Шутка ли, прошло два с половиной года. Последний ребенок пересёк границу в феврале 1921 года.
* * *
Прошло уже более 100 лет со дня спасения детей Петрограда. Нет уже в живых участников. Остались книги, воспоминания, фотографии, дневники и ещё одна любопытная книга, написанная в 1930 году Н.Г. Смирновым, – «Джек Восьмёркин – американец».
Увы, за время этого длинного путешествия 9 детей погибли. Как можно было выдержать эти неимоверные условия? Погибла и маленькая Анастасия Альбрехт, которую не увёз из Петропавловска отец во время своего приезда. Он просто не смог увезти маленькую дочь и оставить на произвол судьбы несколько сотен детей.
Настоящий подвиг всех участников этого беспрецедентного события, «кругосветки» питерских детей, до сих пор удивляет, показывает пример гуманизма, самоотверженности, ответственности и благородства.
Источник: Газета «Танкоград», г. Челябинск, главный редактор Сергей Алабжин