Перед Вами уважаемые читатели, второй том из начатой издательством серии книг «Достояние России». Первая была о Викторе Петровиче Астафьеве. Сейчас разговор о Василии Макаровиче. Шукшин – из гениев гений, человек очень трагической судьбы, мученик. Кто говорит, что ещё и страдалец, потому как ушел из жизни не по своей воле...
Небо испытывало его, оно всегда проверяет своих любимцев на добро и необидчивость. Зато писателю был дан талант теплого, светлого, зовущего слова. Мастер. Все, кто хоть раз сподобился познакомиться с творчеством Шукшина, не забудут его уже никогда. Занеси такого читателя когда-нибудь случайным ветром в книжный магазин, он сразу отыщет там что-то из Василия Макаровича и обязательно купит. Шукшина постигнешь, когда окунешься в его повести или рассказы не на мгновение, а в десятый, двадцатый, тридцатый раз откроешь книжечку. И в каждую встречу приходит к тебе что-то новое, что мог увидеть и знать только Шукшин.
Кто побывал у него в Сростках по случаю, снова и снова едет сюда. Магнит эти Сростки, да ещё какой. Шукшин тут везде. В воздухе, на земле, в красавице речке. Пойдешь в храм, он - там, в местную. школу - он опять там. Его представляешь, слушаешь, видишь.
В Сростки хорошо приезжать в любое время годы. Если хотите просто побывать в доме его матери, посидеть на лавочке возле дома, на которой когда-то сидел сам Шукшин, окунуться в его мир, лучше это делать зимой. Облокотишься на палисадник дома мамы Василия Макарыча, осмотришься и вдруг осенит: вот она рядом та духовность и небесная славянская вольность про которую так много пишут. Увидишь дорогу, которая из ложбинки метнулась в крутую горку и мигом крутанула на другую улицу. Столкнешься глазами с бойко бегущим по дороге конем, с санями полными дров.
По этой дороге когда-то ходил сам Шукшин. Присмотришься внимательно в ранних по случаю зимы сумерках, а вон он, Шукшин, идет домой в белых бурках, улыбается. Рад, что и сегодня у него гости.
Стоят в конце огородов соседней улицы запорошенные стога сена. Жуют его неторопливо коровы и овцы. И стога, и спины коров и крыши домов в снегу. Кажется и дым из труб изб, тоже рождение снега. Под ногами у вас, сразу по краю дороги небольшая речушка. Её не видно из-за снега и густого тальника, но под сугробами день и ночь журчит вода. Я не поленился, сходил, послушал. Вроде рассказывает вам кто-то и сам же смеется. Может Василий Макарович про свое село и своих односельчан рассказвает?
Про весну и вспоминать нечего. Самое время сесть на берегу полноводной Катуни, на тот самый камушек, на котором так любил думать Шукшин. Посмотреть на весенние мутные воды, в Катуни вода только летом голубая. Это не гипербола Я всегда удивлялся голубизне катуньских вод. Может река размывает на своем пути какие-то минералы. А может это голубые слезы неба, которое до сих пор плачет о Шукшине. Слезы эти и красят Катунь в свой цвет. Посидишь на камешке, посмотришь, как курится на тепло земля. И кажется, что туман этот едва заметный – души прежних сросткинцев. И Василий Макарович среди них. Он тоже тебя видит.
А летом сюда нужно ехать на праздник Шукшина, в конце июня. Сесть на горе Бекет где-то рядышком с памятником Василию Макаровичу, смотреть и слушать, что люди говорят да поют о Шукшине. Кто от сердца, со слезой, кто с улыбкой и пафосом, себя славит. Но и тем и другим люб Шукшин, потому и приехали.
Самое сладкое время для души приезжего на Алтае - осень. Вот когда нужно неторопливо походить по все музеям Шукшина, неспешно осмотреть все, одуматься. Облитые золотыми листьями берез красуются плетни вокруг его дома. И колодец от увядающей на нем и под ним золотой листвы кажется чем - то сказочным. С горы Бекет Сростки похожи на волшебный ковер, который мы, люди, сами никогда сделать не сможем. Не хватит нашего человечьего ума так обдумать и показать красоту.
Прошлой осенью я уезжал из Сросток со спокойной душой. Материал о Василии Макарыче был собран. А уж какой получилась книга судить не мне. Читатель разный и его мнение – тоже. В одном уверен, Шукшин – неоспоримое достояние России, на все её оставшиеся века.