Илл.: Художник Яцек Йерка

 

КАШПАЛ-ОГЛУ. Угли войны

 

Я УСТАЛ БОЯТЬСЯ

Было безоблачным детство моё,

Слово «война» знал я только по книжкам.

И беззаботное наше житьё

Радость дарило тувинским мальчишкам.

 

Шумно плескались в прогретой реке.

Солнце струило лучи золотые.

Степью привольной мы шли налегке

К зрелости будущей в дали иные.

 

Ныне забыл я про давний покой,

Резко судьба бытие изменила -

Стал я солдатом в семье фронтовой,

С укронацистами меряюсь силой.

 

Редко стихает мой друг-автомат.

Небо-Отец, мат-Земля негодуют -

Рвутся снаряды, деревья горят,

Как одержимые, люди воюют.

 

Степь обезлюдила и города.

Трупы валяются без погребенья.

В сердце мне когти вонзает беда,

Застит мечты мои чёрною тенью.

 

Близости смерти бояться устал,

Вида, как вороны жадно пируют.

Много друзей я в боях потерял,

Их вспоминаю и сердце тоскует.

 

Ночью жестокая схватка была,

Снова - потеря собратьев хороших,

Речь их предсмертная душу ожгла,

Став для меня непосильною ношей.

 

Наперебой пулемёты строчат,

Пули, осколки, как град, бесконечны.

Страшные звуки разрывов звучат,

Землю и судьбы людские калеча.

 

В ЯМЕ

 

В яме сырой и грязной

Тело устало ноет.

Мысли мои - о разном,

Больше - о скором бое.

 

Песнями не воспета

Эта земля степная.

В яме перед рассветом

Временно обитаю.

 

Холм не пройти машинам,

Значит, пойдём ногами.

Думаю не о минах,

Лёжа в тенистой яме.

 

Родину вспоминаю,

Рокоты хоомея*...

В холоде засыпаю -

Воспоминанья греют.

 

Яма - нора сырая,

Мышцы и кости ноют.

Всё-таки отдыхаю,

Сил набираюсь к бою.

 

Вижу чайлаг** во сне я,

Радостно улыбаюсь.

Стало вокруг светлее.

Кашляя, просыпаюсь.

 

Я - не в Туве, я - в яме,

Где дангылдай*** не слышен.

Солнце встаёт над нами,

С каждой минутой выше.

 

Вот и пора прощаться

С ямой, а неохото...

Гонит приказ сражаться

За высоту пехоту.

___

*Хоомей - национальное горловое пение.

**Чайлаг - летнее отгонное пастбище.

***Дангылдай - мелодия для хоомея.

 

С ПЕСНЕЙ

 

В самый трудный час войны

Смех и песни не оставим,

Пусть мосты все сожжены,

Песней мы войну раздавим.

 

Смертен человек любой -

Гибнет сам иль с другом вместе.

Мы дадим и смерти бой,

Умирать - так лучше с песней!

 

Всем и вся отмерян срок,

Смерть своё возьмёт, хоть тресни,

Превратимся все в песок.

Умирать - так лучше с песней!

 

Дни солдата сочтены,

Но он - воин, а не плесень...

И в капкане у войны

Умирать - так лучше с песней!

 

Перевод с тувинского Валерия ЛАТЫНИНА

 

Сайлыкмаа КОМБУ. Буду верной музыке и музе

 

ДОЖДИСЬ МЕНЯ

 Ты дождись меня, пожалуйста, дождись…

Лишь цветы раскроют зевы на опушке,

Перепёлки запоют, прольют дожди,

Я приду под окликание кукушки.

 

Руслам звоны ручейковые тесны!

Буду верной вешней музыке и Музе

И, вослед живой мелодии весны,

Песню радости исполню на хомусе.

 

Охранимую орлами в вышине

Сказку вызнаю заоблачных утёсов.

Нежно-нежно о тебе и обо мне

Повторю урок ответов и вопросов.

 

Где на осыпях, на скалах и гольцах

Козы дикие пасутся и архары,

Вижу горы в снежно-розовых венцах,

Вижу, чаю Небом венчанные пары.

 

Пусть душа в любовью вызнанную высь

Упорхнула, как испуганная пташка,

Ты дождись меня, пожалуйста, дождись,

Даже если трудно, горестно и тяжко…

 

 * * *

 

Тучи нахлынули. Лета пора

Кончилась – как не бывало.

Пепел горячий былого костра

Ветром обочь разметало.

 

В пасмурном сквере шустрит воробей,

Тренькает в поиске крошек.

Нам с ним, увы, не грустить, хоть убей,

Живчик и – век не итожит.

 

Это моей ли души тишина

В зареве жёлто-багровом

Снова скорбит, пробудясь ото сна –

Между ненастьем и кровом.

След до тебя – мозаична листва –

Слякотной тропкою брошен…

Мне одиноко. Печальны слова.

Лето желанное – в прошлом.

 

Перевод с тувинского Владимира БЕРЯЗЕВА

 

Аскер ДОДУЕВ. Пылающий закат

 

Коршун

 

У вершины, закованной льдом,

Коршун чертит по небу круги,

Здесь его родовое гнездо,

Здесь его не достанут враги.

 

Солнце – путник, бредущий пешком,

Лишь для тех, кто живёт на земле,

А для коршуна в небе живом

Солнце – всадник, сидящий в седле.

 

Только голода в царстве снегов

Даже коршуну не одолеть,

И тогда завлекает его

Дно ущелья, где падаль и смерть.

 

Пропасть ныне ему выше гор,

Краше светом залитых громад,

И милей, чем небесный простор

Мёртвой плоти назойливый смрад.

 

Ныне коршун утробой пленён,

И, отвергнув небесную высь,

За добычею легкою он

Как подстреленный падает вниз.

 

Целый мир перед нами открыт,

Правда, есть упущенье одно:

Тех, чей разум утроба пленит

Ожидает паденье и дно.

 

 

* * *

 

Не пугай меня адом и болью –

Путь туда я нашёл среди скал.

Кто по воле, а кто – против воли,

Всяк из нас в тех краях побывал.

 

Жили б чище мы, кабы не знали

Про клокочущий ад ничего,

А теперь по нужде ли, со зла ли

Мы творим друг для друга его.

 

Но жалеет, душа неустанно…

Плачь при свете, не дуй на свечу.

Мне откройся – открытую рану

Я быстрей и верней излечу.

 

Перевод с балкарского Александра ПРЯЖНИКОВА

 

 

Залина БАСИЕВА. Любовь бездонна

 

МОЛИТВА  

 

Жизнь не всегда бывает благосклонна

И не всегда на радости щедра.

Но – есть Господь.

Его любовь бездонна,

Безмерна, всеохватна и мудра.

 

Господь, Тебе своё дитя доверю:

Убереги его от зла и бед!

Не дай ему узнать ни боль потери,

Ни подлость лжи, ни горький вкус клевет.

 

Да не облитым быть людским презреньем,

Да не продавшим честь свою за грош…

Мои любовь, и слёзы, и моленья –

Господь, Тебе! Я верю – Ты поймёшь.

 

А если вдруг отчаянье накроет,

И крест тяжёлый выпадет нести, -

Твоя любовь запасы сил утроит,

Твоя любовь унынья грех простит.

 

Надежды свет даруй ему, Мой Боже!

Не дай сломаться от житейских бурь,

Будь маяком в пути по бездорожью

И сохрани его души лазурь.

 

Но если вдруг дитя с пути собьётся,

Соблазнов всех не сможет побороть

И от Тебя в безумье отречётся, -

Прости его и защити, Господь!

 

Перевод с осетинского Натальи КУЛИЧЕНКО

 

Алана БЕСТАЕВА. Нартовские песни

ОСЕТИНКА

 

Когда я слышу Нартовские песни

Или молитвы, что звучат в тиши,

Скажите мне: что может быть чудесней,

Что может быть дороже для души?

 

Когда мне всадник – величав и светел –

Дорогу уступает на пути,

Ответьте мне: а есть ли что на свете

Красивей, чем законы осетин?

 

За то, что я души не чаю в крае,

Что Родиной моей навеки стал,

За то, что мой восторг почти бескраен

И гимн земле родной поют уста,

 

За то, что я, мечтой моей влекома,

Стремлюсь к горам – туда, где воздух чист, -

Я часто слышу от моих знакомых:

«Да ты, подруга, националист!»

 

Но кровь алан в моих струится венах,

И предков зов мне слышен сквозь века.

Люблю мой край светло и неизменно –

Шум горных рек, уступы чёрных скал,

 

Лугов высокогорных разноцветье,

В папахах снежных горную гряду…

Любимый край один такой на свете –

Он властелин моих девичьих дум.

 

Я – дочь твоя, Осетия родная!

… Когда ж меня накроет Вечный сон,

Прошу – чтоб ТАМ была бы не одна я –

На памятнике выбейте «ИРОН»…

 

Перевод с осетинского Натальи КУЛИЧЕНКО

 

Фания ГАБИДУЛЛИНА. Крестьянин

 

ВОЗВРАЩЕНЬЕ ЗЕМЛЯКА

 

Под жаворонка песню раскачались

И расшумелись добрые хлеба.

Шагал крестьянин, тем хлебам начальник,

Ему земля – и счастье, и судьба.

 

Но в черный день к полям его Отчизны

Фашистских полчищ ринулась орда,

Свободу вырывая вместе с жизнью,

Как будто ломоть хлеба изо рта.

 

Поверженным врагам куска не жалко,

Пусть поедят с натруженной руки,

Но с теми, кто на землю смотрит жадно,

Готовы насмерть биться земляки.

 

Недавно серп державшими руками

Винтовки взяли, но страшна война:

Гляди, как на могильном белом камне

Кровоточат погибших имена.

 

Мой добрый край не ранили гранаты,

Не рвали землю бомбы на куски,

Но в наших душах мертвые солдаты

На память завязали узелки.

 

Они кровоточат, не заживают…

Как будто духи предков из огня

Взывают к тем, кто их не забывает,

И совестью, и разумом храня.

 

Мы кланяемся славными делами

Герою, что в сраженье уходил –

Вот он с горы любуется полями,

Которые в бою освободил.

 

И смотрит вдаль отцовскими глазами,

Уставшими от ратного труда –

Он уходил, земли своей хозяин,

Как памятник вернулся навсегда!

 

Перевод с башкирского Айдара ЕНИКЕЕВА

 

Рифа РАХМАН. Откройте окна

 

ОТКРОЙТЕ ОКНА!

 

Откройте окна свежести навстречу,

Пусть воздух улиц в дом проникнет к вам,

Бывает так, что нас порою лечит

И уличного воздуха бальзам.

 

Он нужен нам, когда душа в тревоге,

Когда заноет тело, заболит,      

Когда кого-то с дальней ждёшь дороги,

А он к тебе явиться не спешит.

 

Когда лучи в окно направит солнце,

Как будто в дом впустить попросит их,

Когда с небес – из синего колодца –

Сбежали облака надежд твоих.

 

Когда уходит, чтобы не вернуться,

Тот человек, с которым жизнь прожил…

Откройте окна – пусть ветра взметнутся,   

И дух исчезнет, если след простыл!

 

Пусть ветер свежий в комнате играет,

И боль тогда утихнет, замолчит.

И городские улицы, бывает,

Способны наши раны залечить.

 

А если вдруг и нация без силы,

И в духоте её сознанье спит,

Откройте окна, в этот сумрак хилый

Пусть свежий ветер радостно влетит!

 

Откройте окна, чтобы полной грудью

Дышал народ, впустите солнца свет! 

Народу тоже свежий воздух нужен,

Без воздуха на свете жизни нет!  

 

Перевод с татарского Алёны Каримовой

 

 

Магомед АХМЕДОВ. Очаг в сердце

ПОЭТ АУЛА

«Я последний поэт деревни»

                            С. Есенин

Осиротели ныне небеса,

Покинутые гордыми орлами.

И горы не являют чудеса –

Исчезли туры, не ужились с нами.

 

Мой Дагестан, родимая земля,

Орлы твои покинули просторы,

Оставив небеса для воронья,

Без туров сиротливей стали горы.

 

А я – последний в Гонода* поэт,

Но мне не стыдно в этом признаваться,

В ауле появился я на свет

И после смерти здесь хочу остаться.

 

Под трепетными косами берёз

Вились тропинки моего мужанья,

В тени зелёных шелестящих кос

Засну навечно под могильным камнем.

 

К моей могиле прилетят орлы

И туры к чистым родникам вернутся.

О, Дагестан, слова мои светлы,

Они из сердца, любящего, льются.

 

Поэт аула – искренний твой сын

И мне молчать стыдливо не пристало:

Пусть вновь орлы парят среди вершин

И туры свадьбы празднуют на скалах!

___

*Аул, в котором родился поэт.

 

Перевод с аварского Валерия ЛАТЫНИНА

 

Михаил ИВАНОВ – ЧУОНА МЭХЭЭЛЭ. Незримый посох

 

ВСТРЕЧА С РОДИНОЙ

 

Я побывал на родине моей,

Добравшись, как всегда, с большим трудом

Туда, где начинал свой путь, верней,

Туда, где прежде был родимый дом.

 

На этом месте пенится волна,

За ней другие катятся вдогон.

В их шум как будто песня вплетена,

Печали песня из былых времён.

 

Священная гора Туой-Хайа –

Одна её вершина над водой.

И, чтоб ступить на землю предков, я

Плыву сейчас над горькою бедой.

 

Над этим бесприютным островком

Недаром тучи чёрные висят

Тяжёлые, как мысли о былом,

О том, что не вернуть его назад.

 

Землица благодатная навек

Искусственного моря стала дном.

И жизни дух утратил человек –

Теряешь всё, когда теряешь дом…

 

Непоправимый, неизбывный грех –

Лишить людей родимых очагов.

...Мне чудится опять сердечный смех

Счастливых, «допотопных» земляков.

 

Я побывал на родине моей.

Да, раньше окрылял такой визит.

А вот теперь уже немало дней

Тяжёлым камнем на душе лежит…

 

Перевод с якутского Юрия ЩЕРБАКОВА

 

Эльмира АШУРБЕКОВА. Всполохи зарниц

 

 ЗЕМЛЯНКА ПЕТРА I

Титан, окно в Европу прорубив,
Решил открыть Каспийские ворота*.
Он расширял историю, взвалив
На плечи непомерные заботы.

Когда Дербент приветствовал Петра,
Землетрясеньем** горы возвестили,
Что наступает новая пора
Во всём своём величии и силе.

А сам к себе был император строг,
Об этом знаем мы не по легенде –
Он, как простой солдат, ютится смог
В землянке, сохранившейся в Дербенте.

Достоин удивленья нрав Петров:
Мир мал ему, но впору – тесный кров.

 

Перевод с табасаранского Владимира СОРОЧКИНА