На илл.: Иван Александрович Бенедиктов (23 марта [5 апреля] 1902, Костромская губерния (с 1925 года — в составе города Вичуга Ивановской области) — 28 июля 1983, Москва) — советский государственный деятель, более двадцати лет (с 1937 по 1959) занимал ключевые посты в руководстве сельским хозяйством страны (преимущественно в ранге наркома или министра), Министр сельского хозяйства СССР (1953—1955); дипломат, Чрезвычайный и полномочный посол СССР в Индии (1953, 1959—1967) и Югославии (1967—1971). Доктор экономических наук.
Просматривая свои архивы, натолкнулся на беседу, которая состоялась у меня с И.А. Бенедиктовым (1902–1983), сталинским наркомом, а затем хрущевским министром, возглавлявшим сельскохозяйственную отрасль страны. Беседа, опубликованная в журнале «Молодая гвардия» (№ 4, 1989 г.) в самый разгар раздувавшейся горбачевским руководством антисталинской истерии, показала ее клеветнический, чисто заказной характер. Бенедиктов на конкретных примерах сравнивал методы руководства страной при Сталине и Хрущеве. Как прямой участник и очевидец тех событий – а он присутствовал более чем на ста заседаниях высшего тогда органа власти – Политбюро ЦК партии с участием Сталина, а иногда и Хрущева – он честно и откровенно рассказал о том, что тогда действительно происходило.
Из текста беседы с наркомом редакция убрала ту ее часть, которая, по ее мнению, отвлекала от куда более важных тем. Может быть, она и была права – отношение Сталина к человеческим слабостям руководителей страны (увлечение спиртным, донкихотство и т. п.) – казалось второстепенным сюжетом, отвлекавшим, от главного. Но я все-таки хочу эту часть беседы воспроизвести, поскольку даже второстепенные детали иногда могут дать представление о реальных событиях прошлого. Тем более, когда они абсолютно достоверны и подаются через призму восприятия умного и сильного человека, талантливого руководителя, которых, в отличие от своих преемников, Сталин умел подбирать и выдвигать на ключевые посты.
Итак, привожу то, что не было опубликовано в журнале.
«– Отвлечемся от Вознесенского. Вы сказали, что Сталин проявлял понимание слабостей и недостатков людей, если они не вредили работе. Не могли ли Вы привести конкретный пример?
– Расскажу случай, который навсегда врезался в память. Я был в командировке, в Подмосковье. Выполнив все, что наметил, решил вернуться домой пораньше. Хотел успеть на день рождения жены. В Наркомат поэтому не стал заезжать, а отправился сразу домой. Стоило появиться у себя в служебном кабинете, и я бы долго оттуда не выбрался. Руководители наркоматов, переименованных позднее в министерства, работали в те годы до глубокой ночи. Когда уезжал из подмосковного совхоза, не отказался от пары рюмок «на посошок». А приехав домой, сразу же уселся за праздничный стол и, естественно, присоединился к тостам и веселью. Расслабиться, как говорится, сам бог велел, ведь в Наркомате думали, что я командировке. Где-то после полуночи раздался звонок правительственного телефона. Взяв трубку, услышал привычный голос Поскребышева, дежурившего в сталинской приемной.
– Товарищ Бенедиктов, товарищ Сталин просит срочно прибыть к нему.
– Но я отпустил шофера…
– Неважно, машина уже выехала, через пять минут будет у вас.
Хмель сразу же слетел, хотя выпил я довольно прилично. Голова работала нормально, а вот ноги слушались плохо. У меня были проблемы с позвоночником, а тут еще изрядная доля спиртного. С большим трудом спустился вниз. Машина действительно уже ждала.
Когда вошел в кабинет Сталина, едва не упал, качнулся, но все же удержался на ногах. Сталин, бросив на меня неприязненный, колючий взгляд, с ходу стал задавать вопросы. Касались они работы моего Наркомата, но производили какое-то странное впечатление. Как будто он решил проверить мои знания, проэкзаменовать. Отвечал я быстро, четко, без запинок. Пару раз даже поправил Сталина, которому дали неверные сведения о финансовом состоянии совхозов. Он убедился в этом, когда достал какой-то блокнот и проверил мои цифры.
Наконец, Сталин остановился. Кожей почувствовал, что его отношение ко мне круто изменилось.
– Что ж, ситуацией в Наркомате вы владеете, сказал он. – Голова у Вас работает неплохо, не то, что ноги…
Повернувшись к столу, он что-то достал, а затем протянул мне большую коробку конфет.
– Поздравьте от моего имени вашу супругу. У нее ведь сегодня день рождения.
Затем подошел ко мне еще ближе. В пронзительных, отдающих желтизной глазах мелькнули лукавые искорки.
– А пить и гулять наркомам надо все-таки меньше.
Уже дома, когда огромное внутреннее напряжение спало, понял, что сталинскую проверку на устойчивость к жизненным соблазнам прошел. А через некоторое время выяснил и ее причины. Сталин, получив несколько сигналов об «аморальном поведении Бенедиктова», решил разобраться в них сам. Только до сих пор не могу понять, как он узнал о моем возвращении из командировки. Никто в Наркомате об этом действительно не подозревал.
На следующий день я удостоверился в этом лично. Не раз, в том числе и на заседаниях Политбюро – а состояние сельского хозяйства всегда волновало высшее партийное руководство – обсуждались и кадровые вопросы, в том числе и довольно щекотливого характера. Сталин был требовательным, я бы даже сказал жестко требовательным руководителем. Но в то же время, не скажу, чтобы снисходительно, но как-то терпимо относился к деятелям, проявлявшим то, что вы назвали «человечески слабости». «Недостатки и слабости есть у всех, главное, чтобы руководитель знал свое дело и умел работать» – примерно в таком духе он высказывался неоднократно и это отражалось и на принятых решениях».
И еще одна выдержка из воспоминаний И. А. Бенедиктова, которая также не вошла в опубликованную с ним беседу. Тут уже я сам снял эти строки, поскольку текст был и без того перегружен критикой в адрес тогдашнего, брежневского руководства, которое уже теряло нити управления страной.
«В России от первого лица всегда зависело и будет зависеть очень многое. Так уж мы устроены, такой уж у нас, как скажут ученые грамотеи, "генетический код". Тем более при социализме, который, убежден, в наибольшей степени отвечает особенностям нашей страны. В условиях планомерного и управляемого развития роль субъективно фактора неизмеримо возрастает, здесь кадры, в первую очередь, руководящие кадры, действительно решают все. Но в этом присутствует и негативный момент. Если компетентное руководство резко ускоряет развитие страны, то некомпетентное в такой же степени резко тормозит и даже поворачивает его вспять. Сталин доказал первое, Хрущев второе. Все зависит от того, кто придет на смену нынешнему, промежуточному по своей сути руководству. Если Сталин со своей командой – пойдем вперед такими шагами, что лет через десять-пятнадцать все останутся позади, включая и хваленую Америку. Ну а если руководители мелкотравчатой закваски типа Хрущева, плохо будет. Второго Хрущева страна просто не выдержит. И не потому, что строй плох или государство слабое. Никудышный капитан, повторяю, способен разбить о скалы самое современное судно. Достаточно выпустить руль из рук».
А ведь прав был сталинский нарком! Второго Хрущева, то есть Горбачева, страна действительно не выдержала. Тут приходится напомнить, что Хрущева Сталин предлагал убрать из высшего руководства еще во время войны, в ходе которой хитрый, но недалекий в политике и бездарный в военном деле «Микита», как тогда называл его вождь, показал себя с худшей стороны. Однако большинство членов Политбюро не поддержало Сталина, ради единства руководства он не стал настаивать на своем предложении. Впоследствии, кстати, Хрущев разделался с Маленковым, Берией, Молотовым, Маленковым, Кагановичем, спасших тогда его от сталинского гнева. Более того, свалил на них ответственность за перегибы в ходе кадровых чисток партийного и государственного аппарата накануне Великой Отечественной войны. Хотя его личной вины за это было куда больше, чем у других. Наглостью, хитростью и интриганством в политике часто добиваются больше, чем реальными успехами. К сожалению, и по сей день.
Автор публикации: Владимир ЛИТОВ