Воспоминания о Сергее Семянникове
Мы сошлись не сразу.
Дело в том, что года полтора занимаясь в «Литературной мастерской» у Нины Александровны Ягодинцевой, о Сергее Семянникове я не знал вообще. А между тем уже многие члены Союза писателей России были мне знакомы: Владимиры Черноземцев и Курбатов, Ким Макаров и Сергей Борисов, Михаил Шанбатуев… И конечно, Геннадий Матвеевич Суздалев – он знал меня еще по Златоусту.
Так вот, этот самый Геннадий Матвеевич был избран председателем правления. И при встрече сказал мне: «Приходи в конце лета, примем тебя в Союз». Всё лето я был окрылён предстоящим событием, но когда, дождавшись листопада, пришел в писательский офис, Суздалева там вдруг не оказалось. Он вскоре после нашего разговора уехал жить в Суздаль. А на его месте сидел крупный мужчина с неприступным и в то же время ироничным выражением лица. Это и был Сергей Леонидович Семянников.
На мое сообщение о планах предыдущего председателя относительно моего приёма в стройные писательские ряды, Сергей Леонидович искренне удивился и сообщил, что челябинская писательская организация взяла курс на ограничение приема новых членов, тем более людей немолодых. А я действительно был уже не в возрасте «младого племени», далеко за сорок. Из здания я вышел весьма обескураженный.
Но вскоре мы встретились еще раз на литературном мероприятии в библиотеке имени Татьяничевой. После чтений было чаепитие, на котором и зашел разговор, который заставил нас повнимательнее присмотреться друг к другу.
Семянников тогда мечтал возродить поэтический клуб «Светунец», в котором сам когда-то занимался в далеких семидесятых под руководством всё того же Суздалева. Он конечно понимал, что в одну реку дважды не входят, и точно такого же сообщества никогда не повторить, но и существующая при Союзе студия его не устраивала – ему хотелось чего-то более традиционного, классического и в то же время боевого, дерзкого. И когда он за чаепитием поднял вопрос о том, где найти руководителя для нового «Светунца», очень многие писатели предложили на эту роль мою персону.
Потом был почти год взаимных приглядок и притирок. И когда «Литературная мастерская» перешла под крыло Фонда культуры, и «свято место оказалось пусто», я решился принять предложение и возглавить возрождённый поэтический клуб. Только теперь он стал литературным клубом, потому как к нам пришли не только поэты, но и прозаики.
И тут я удивился прозорливости Семянникова. Казалось бы, литературное поле в области почти изведано, откуда бы взяться людям, не занимавшимся в уже известных литстудиях… А таковые люди нашлись уже на первом занятии в сентябре 2003 года. Люди самых разных возрастов, из самых разных городов. Недавно «Светунец» отметил 20-летие работы в новом составе. И в первую очередь это заслуга застрельщика его возрождения – Сергея Семянникова.
Правду говоря, он не раз вздыхал, что не совсем таким представлял новый «Светунец», но всё же принимал его таким, какой он есть. Ведь в одну реку не входят дважды. А его неудовлетворение, скорее, относилось к ностальгии по поэтической юности, по тому времени, когда они, молодые поэты Челябинска, Златоуста, Миасса и других городов, съезжались к Суздалеву, где читали и спорили, где высекали друг о друга искры в поисках истины. Но… ведь и время было другое, и страна, по сути, совсем другая.
Работая в писательской организации, мы много говорили и о жизни, и о литературе. У нас небольшая разница в возрасте – три с половиной года, но я, не кривя душой, могу назвать Сергея Семянникова своим учителем.
Не раз он рассказывал о своих первых выступлениях. Однажды читал на площадке в парке. Увлекся, прочел-проговорил часа полтора. Никто его не останавливает. Очнулся и понял, что состав слушателей сменился уже не один раз, люди подходят-уходят, а он, наивный, думает: вот ведь какой увлеченный зритель! «Следи внимательней за залом, – учил он меня, – не давай ему скучать и расслабляться!»
Сам он писал стихи философские, в основном на острые темы. Не любил растекающихся по древу лириков, красивости и пустозвонство.
Именно он открыл мне пронзительную напевность Николая Тряпкина и суровую, трагическую философию Юрия Кузнецова. Он помог мне понять всю глубину потери для русского читателя, когда тихий голос Николая Рубцова был на долгие годы заглушен стадионными концертами Евтушенко, Вознесенского и прочих трибунов. Он подсказал мне по-иному воспринять лукаво ассоциативные песни Окуджавы, который с восторгом воспринял расстрел Совета депутатов.
Он научил меня разделить литературу, да и всё искусство на классическое и модернистское направления и показал, какое из них ближе народу, а какое – либеральным классам, народ ненавидящим.
После разговоров с ним я по-другому взглянул и на изгнанных из страны «страдальцев» – Бродского и Солженицына. Моё интуитивное неприятие первого как «гения русскоязычной поэзии» и второго, как «совести нации», обрело подтверждение. Я понял, что эти авторитеты надуваются намеренно, извне, в определенных русофобских интересах. Сколько юных дарований мы потеряли, превращенных вдруг в тысячи маленьких бродских, пишущих про «не выходи из комнаты…»
Семянников был заводилой самых разных проектов.
Первым из челябинских поэтов издал стихотворный сборник за свой счет – «Время есть».
Добыв в Минкульте транш на издание двухтомника к юбилею области, вдохновил нас на составление и редактуру материалов, освещающих литературу Южного Урала хоть и вкратце, но весьма ёмко, с истоков до наших дней. Сам же придумал ей очень точное и красивое название – «Область вдохновения». Книга вышла на ура, а все создатели её стали обладателями Государственной премии Челябинской области. Работавшая над сборником поэт Вера Киселёва к моменту получения премии уже ушла в иной мир, но мы учли её при дележе суммы и передали долю ее супругу «на памятник».
Сергей Леонидович доверил мне быть редактором третьего выпуска альманаха «Южный Урал», и это был и пока остается единственным нашим альманахом в твердой обложке. Поручив мне выпуск газеты «Творческий союз», не допекал проверками и придирками, давал волю творчеству.
Организовал премию «Хороший повод». Сама премия была небольшая, но давала повод отметить товарища, поговорить о его творчестве, поднять на пьедестал.
Привлекал к писательским проблемам своих друзей-предпринимателей. Выделенных областью денег на ремонт не хватило, и Семянников убедил своих товарищей скинуться на хорошие двери.
А после они подарили клубу «Светунец» новый компьютер, чем дали возможность появиться и издательству «Светунец», и одноименному альманаху.
В селе Тюлюк у Сергея появился дом, и он весьма гордился этим домом. Возил туда друзей. Побывал и я у него в гостях. Те места особенные, суровые, горные и северные какие-то, и люди там без приукрас – настоящие и открытые. Семянников просто влюбился в этих людей, и мог часами рассказывать про них, их философию, их законы жизни. Один из соседей говорил ему: «Я тут по телеку слышал, что губернатор хочет селянам помогать. Так ты, Сергей, как увидишь его, скажи, пусть уж лучше не помогает…»
Про других соседей он написал статью и стихи, опубликовал в газете даже с фотопортретами. Газету привез виновникам вдохновения. Те почитали, повертели, поцокали языками. Через день спрашивает у них: газета-то где у вас? Надеясь услышать, что спрятана на божнице, за образами. А они: «Так нету уж, – говорят, – использовали, стало быть, по назначению».
А в стране между тем вставал на ноги дикий капитализм, росли его когти и клыки. Либеральная литература, обласканная властью, пилила премии и выкатывалась за рубеж. А литература патриотическая, русская, шла под нож.
У нас отобрали фонд заработной платы. Весьма скромный, кстати. Затем власти приняли закон, приравнявший творческие союзы к общественным организациям. И закон, прямо запрещающий администрациям города и области помогать союзам материально. К нам стали приходить разные подозрительные личности в надежде завладеть нашим помещением. В это самое время проявился бойцовский характер Семянникова. Все любители поживиться нашим офисом в центре города разбивались о твердыню председателя, как волны о прибрежный утёс.
К Союзу писателей России он относился как к святыне. Считая журнал «Наш современник» единственным честным журналом, помогал ему материально и сам, и убеждая своих друзей делать посильные взносы. Помню, как, будучи в Москве, передавал главному редактору Станиславу Куняеву такой конверт, а он в свою очередь даже опубликовал этот факт в своих воспоминаниях.
Возле нашего здания на Советской долгие годы бытовал книжный развал. Продавцы книг ходили по малой нужде в наши туалеты. Мы не возражали – всё же свои люди, книжники. Но однажды Сергей случайно услышал, как один торговец с ухмылкой сказал другому: «Ну что, сходим в Союз писателей?», нарочно сделав ударение на первом слоге. И оскорбившись за весь Союз, он не пустил горе-шутников даже на крыльцо. И с того дня запретил им вход в помещение. Шути, да знай меру.
Но… ничто не вечно под луной. На правлении, где Семянников временно передавал пост председателя Киму Макарову, он признался, что устал и не видит перспектив развития писательской организации. Эти слова есть в протоколе. Там же он говорит, что ему нужно свободное время для продвижения своего изобретения.
Оказывается, Сергей Леонидович изобрел деталь, усовершенствующую автомобильный двигатель, пытался запатентовать это изобретение и найти ему применение. Увы, даже ему не под силу оказалось победить рутину бюрократизма, выросшую при диком капитализме с невиданной прогрессией.
Через год он хотел вернуться к роли председателя, но организация выбрала другого кандидата. И тогда обидевшись, Сергей Леонидович подал заявление о выходе из Союза. Не только из региональной организации, но вообще из Союза писателей России. Помнится, челябинская пресса смаковала это событие.
Мы приглашали Сергея Леонидовича на 10-летие «Светунца». Он приходил, спасибо ему.
Неправда, что «отряд не заметил потери бойца». Ещё как заметил! Но возвращаться в ряды Семянников не хотел, жил уединенно от литературных событий то в Челябинске, то в Тюлюке. Писал, издавал книги. Конечно же, продолжал быть поэтом.
В 2020 году, в самый разгар коронавируса, осенью вернулся в Челябинск и удивился: чего это все ходят в масках? А через неделю-две оказался в больнице с диагнозом «ковид». Из больницы он уже не вышел.
Я был на прощании. Закрытый гроб, малый круг родни и друзей.
Но так закончена земная, мирская жизнь. Жизнь поэта, учителя, борца продолжается. Против кривды, во имя истины.
Сергей любил вспоминать, как в молодости они работали от филармонии втроем: Олег Митяев, Валерий Ярушин и сам Сергей. Ездили с концертами, пели песни. Такая вот могучая кучка.
Ярушин написал несколько песен на стихи Семянникова. Одна из лучших называется «Безвременье». Там есть бессмертные строки:
Время Кривды прошло –
время Истины не наступило.
Помолчим, посвященные,
встретим достойно ее...
Помолчим и мы, вспоминая настоящего большого русского поэта, служившего своим словом Родине при жизни и служащего ей по сей день.
Стихи Сергея Семянникова
БЕЗВРЕМЕНЬЕ
Помолчим, посвящённые…
Утро глаза ослепило —
Это Солнце хитрит,
чтобы сразу подняться в Зенит.
Время Ночи прошло —
время Дня еще не наступило.
Не поверим ему —
пусть Сомнение нас осенит.
Тот ли вырвется Звук,
если воздух слезами кропило,
Если стены Молчания Слово
сводили на нет?
Время Вдоха прошло —
время Выдоха не наступило,
И душа ещё спит, невзирая
на странный Рассвет.
Но очнётся она, вспомнит всё,
что однажды забыла,
И прославит Зарю,
если всё это станет Зарёй.
Время Страха прошло —
время Совести не наступило:
Непонятно пока, что за Солнце
встаёт над Землей.
Где-то гимны поют!
Эка невидаль: всё уже было.
Смотрит Вечность на нас,
как уставшая мать на дитё.
Время Кривды прошло —
время Истины не наступило.
Помолчим, посвящённые,
встретим достойно её...
ТИНА ВРЕМЕНИ
Понизится Уровень жизни
И всё, что тщета обнажит,
Прославят рекламные слизни,
Подняв на соломенный щит.
А высшие смыслы и цели
Фатально уйдут в облака
И в нашем возвышенном деле
Невидимы станут пока.
Однако не плачьте на тризне
Вчера покорённых высот:
Повысится Уровень жизни
И всю эту тину снесёт.
За каждую крестную муку
За всё, что хранилось в душе,
Проныры протянут вам руку,
А вы... на другом рубеже.
Источник: Газета «Танкоград», г. Челябинск, главный редактор Сергей Алабжин