Видя в августе этого года вторжение НАТО в Курскую область, начинаешь по-другому вспоминать прошлые вторжения Запада. Поляки, шведы, Европа с Бонапартом в 1812 году, интервенция «дружеской Антанты»… И наконец, самое страшное вторжение армии Германии и сателлитов, а также добровольцев из Европы. Ну не могут западные элиты спокойно смотреть на наши ресурсы, независимость и географическое положение на трёх океанах. Вот фашистское вторжение в 1941 году, очевидно, и нужно вспомнить, потому что, как и сегодня, оно имело задачу уничтожения и расчленения нашей страны.
Тяжёлое и кровавое начало
Летом 1941 года фашистское руководство приложило максимум усилий, чтобы начать войну внезапно. Однако соотношение сил сторон, особенно качества и количества снарядов и прицелов пушек, танков и самолётов (одним словом, всех боевых систем), связи и мобильности делает подавляющим германское превосходство и при открытом нападении. Так, справочник ГАУ (Главного артиллерийского управления) изданий 46, 47, 77 гг. прямо сообщает: запасы боеприпасов перед началом Великой Отечественной войны 56 млн снарядов и мин основных средних и тяжёлых систем имел вермахт на границе и 42 млн РККА по всей стране. Из них в пяти западных округах – 19,5 млн (13,5 млн снарядов и 6,5 млн миномётных мин). Причём по массе немецкий снаряд в среднем в 2 раза тяжелее нашего при более мощных составах порохов и взрывчатых веществ (ВВ). Таким образом вермахт имел четырёхкратное превосходство в огневой мощи. Плюс явное превосходство по точности инструментальной артиллерийской и особенно авиационной разведки и корректировки огня. Плюс значительное количество систем реактивного залпового огня с 1-го дня войны.
Наши первые «Катюши» открыли огонь только 18 июля и до зимы 1941 года были в целом ещё малочисленны. Кроме того, по мелкокалиберным зенитным, танковым (Т) и противотанковым (ПТ) снарядам 20-, 25-, 30-, 37-, 40- и 45-мм калибров соотношение было ещё более неравным. Особенно большое превосходство армия вторжения имела в бронебойных и подкалиберных снарядах. А также кумулятивных (их ещё бронепрожигающими звали) 75-, 105- и 150-мм орудийным системам, которых у нас не было совсем. На сайте «солдат. ru» есть важная таблица ГАУ СССР: «Обеспеченность Красной Армии артиллерийскими боеприпасами основных номенклатур на 01.06.41 г. (тыс. шт.)». Из неё видно, что в СССР в июне 1941 г. имелось 36,4 млн шт. снарядов средней и тяжёлой артиллерии (76–203-мм калибров) массой 636 736 тонн. И 45 000 тонн мин для миномётов, а также 24,7 млн мелкокалиберных зенитных, Т и ПТ 25-, 37- и 45-мм снарядов. Всего 743 384 тонны (против 2,4 млн тонн у вермахта). И в западных округах было сосредоточено 220–230 тыс. тонн снарядов средней и тяжёлой артиллерии (13,37 млн шт.) против 850 тыс. тонн (43,3 млн шт.) у вермахта. По тяжёлой артиллерии у немцев превосходство было в четыре раза, что позволяло вскрывать наши УРы и ДОТы.
При таком раскладе «упреждающее» наступление РККА, о чем писал Резун – «Суворов» и его последователи, при более современной немецкой авиа- и радиоразведке заведомо привел бы к куда более фатальным результатам, чем у Самсонова и Ранненкампфа в 1914 году. И к тому же численно армия вторжения фашистской Германии и её сателлитов-союзников: от 3 млн 800 тыс. до 5 млн 300 тыс. немцев и подельников сильно превосходила наших защитников: 2 млн 600 тыс. человек в РККА. Автомобилей у врага было 600 000 против 170 000 наших, к тому же превосходящих по грузоподъёмности наши вдвое, а также лучше снабжённая запчастями и подвижными рембазами. И даже по количеству лошадей мы уступали, ведь враг их собирал по всей Европе. Правда, их лошади «сдулись» при наступлении холодов, но это произошло позже, а превосходство врага в мобильности налицо, оно просто критическое.
Почему не сыграли наши танковые корпуса?
С другой стороны, мы имели численное превосходство по самолетам и особенно по танкам. В чем же дело? Во-первых, самолёты: в западных округах было всего 304 истребителя и 73 Пе-2 и всего 377 самолетов нового типа. И только 300 успели привести в боеготовность. Остальные 1100 были приняты в ВВС, но ещё не отправлены в части с заводов. Бои вели 6000 старых / сильно старых самолётов без устойчивой радиосвязи против почти такого же числа (4750) более новых самолётов с хорошей связью между собой, с землёй и с другими родами войск, имевшими больше поддержки от зениток с земли.
«В нашем понимании связи в авиации у русских просто нет», – начальник немецкого генштаба Гальдер. Ещё жёстче высказывание: «В 41–42 годах, до Сталинградской битвы, мы имели по сути слепоглухонемую авиацию», – Александр Покрышкин. Он был не только асом. («Ахтунг! Покрышкин!») Во многом именно он изменил и улучшил тактику нашей авиации. Поэтому он знал, о чем говорил. Кроме беды с радиосвязью у авиации был низкий уровень средств земного обеспечения самолетовождения (ЗОС), а для истребителей этих средств вообще не было. Отсутствие на самолетах спецоборудования, а на земле средств ЗОС ограничивало тактические и боевые возможности ВВС, особенно истребительной авиации, крайне затрудняло ориентировку и выход на свой аэродром.
Далее. Немецкие части радиоразведки с более качественным оборудованием постоянно следили за эфиром и быстро засекали места с повышенной активностью радиопереговоров. Затем они по типу и интенсивности используемых передатчиков определяли иерархию узлов связи. Важные пункты управления пеленговали и передавали их координаты своей авиации. Та бомбила пункты управления, линии проводной связи, а наши связисты раз за разом не могли быстро восстанавливать связь из-за нехватки провода, кабеля, РС и оборудования. Перебои в связи, а гораздо чаще ее полное отсутствие вели к дезорганизации войск. У маршала Буденного были веские причины тогда сказать: «Сильна Красная Армия, но боюсь, связь её погубит».
И теперь в дело вступала самая главная заготовка вермахта: подвижные танковые группы. Они шли в прорыв сразу вместе с полевой и ПТ артиллерией на очень хорошей механической тяге и мотопехотой. У них были скоростные и хорошо проходимые тягачи… Десятки тысяч. Они везли всё: боеприпасы, запчасти, ГСМ, походные рембазы, сами пушки ПТО 37-, 50- и (зенитные) 88-мм калибров. На все случаи жизни, против любых наших танков. А сами танки уже крушили коммуникации и дезорганизовали тыл. Кроме того, в этих же колоннах шли и зенитные автоматические пушки 20-, 37- и 40-мм калибров. (У нас тогда в большинстве случаев счетверённые пулемёты «Максим» в качестве зенитных.)
Мы не могли тогда противостоять этой технологии. Точнее, не могли, но противостояли. Наша артиллерия на тихоходных тракторах (со скоростью пешехода), как и зенитное прикрытие, как и пехота, сразу отставали от танков, поэтому во встречных боях наши танки оказывались одни против их танков, пушек, гаубиц, ПТ пушек и мотопехоты. Вскоре наша армия нащупала способы противостояния. Но пока, заметим, эта технологическая и огневая мощь вермахта в основном и объясняет скорость продвижения врагов в 41-м году. Если же наши дивизии принимали бой в обороне, на помощь при их связи быстро прилетала авиация и расчищала путь танковым группам. При необходимости к атаке пикировочной авиации подключалась тяжёлая артиллерия – 211-мм гаубицы и 170-мм полевые пушки с дальностью стрельбы до 31 км. Чтобы все это обеспечить, враг и собрал столько боеприпасов на нашей границе.
В воздухе было ещё хуже. Основное превосходство немцев было в свя́зи и в качестве снарядов истребителей. За счёт технологии холодной вытяжки немецкий 20-мм снаряд имел 18,5 грамма ВВ гексогена, а наш 2,4 грамма тротила (равных по мощи 1,5 грамма гексогена). Зажигательный и осколочно-зажигательный немецкий снаряд имел датчик, за счёт которого он взрывался только в жидкости или густых парах бензина или масла. Нашим пилотам на деревянных самолётах, с мутным стеклом и низкой скоростью, без радиосвязи приходилось труднее всех. Немецкие цельнометаллические самолёты с прозрачным стеклом, качественной радиосвязью, системой управления, скоростные и устойчивые в полёте, с системой автоматического возврата на аэродром имели в первые два года подавляющее качественное и огневое превосходство над нашими. А прочность конструкции и лучшего качества запчасти позволяли им в 3–4 раза чаще подниматься в воздух, создавая в итоге подавляющий перевес в воздухе и помогая наземным частям рваться вперёд. Для наглядного сравнения данные М. Солонина, также Широкорада по артиллерийским выстрелам сторон в 1941 году. У них и Исаева практически то же. Расход снарядов во многом явно объясняет скорость продвижения вермахта и его подельников в 1941-м. (См. табл. 1.)
НО более у врага не будет ТАКОГО превосходства.
Особенно заметно превосходство в дивизионной артиллерии (76-мм пушки и 122/105 мм гаубицы) и в артиллерии прорыва (152-мм гаубицы и гаубицы-пушки). По артиллерии прорыва свыше 200-мм данных здесь нет, но соотношение как в 152-мм. То есть 1:4. При сильной металлургии у нас отставала химия (порох, взрывчатка).
В воздухе суммарная доля фугасных авиабомб ФАБ-50, ФАБ-100 и ФАБ-250 (50, 100 и 250 кг соответственно) в ВВС РККА составляла от 97 до 99 %. Удельный вес ФАБ-250 был 3 %. В 41-м году доля ФАБ-100 держалась на уровне 50 % от общего количества авиабомб. Остальные – ФАБ-50 (47 %). У люфтваффе – 50 % составляли бомбы в 250 кг весом и выше (500 и 1000 кг) и 50 % – 50 и 100 кг. За счет этого они наносили более концентрированные и успешные удары. К тому же наши ВВС в первый год войны сбросили 66 000 тонн бомб, а вражеские – 129 000 – и более точно. (В бомбах превосходство по точности у немцев было ощутимее, чем в артиллерии.)
Начало перелома. Москва
Кроме техники существовала ещё одна важная составляющая неудач Красной Армии летом 1941 года. Дело в том, что среди 2,6 млн солдат Красной Армии, находившихся в приграничных округах, значительную часть занимали призывники из Западной Украины и Западной Белоруссии, которые только что перешли из польского гражданства в советское и потому значительно уступали в боеспособности солдатам из России и Восточной Украины/Белоруссии. Многие из них легко сдавались в плен, шли служить в полицаи и даже в карательные части СС. Всплывшие факты, что белорусскую Хатынь сожгли не немцы, а западные украинцы из дивизии СС «Галичина», подтверждают эту тенденцию.
И немецкое командование хорошо это осознавало. Так, Гиммлер перед войной писал: «Нам надо добиться решительной победы над русскими у их западной границы, пока русских в армии около половины. Если они успеют перебросить солдат из Восточной России и свои сибирские дивизии, стоящие в монгольских степях и у озера Хасан, то немцам не устоять при любых соотношениях в вооружении и снабжении». Очень откровенно написано, без всякого намёка на расовое превосходство (а даже наоборот, с откровенным признанием превосходства русского солдата над немецким), явно для внутреннего пользования. Можно ещё вспомнить летнего Гудериана 1941 года: «Русский солдат индивидуально был очень хорошо подготовлен… и был исключительно крутым бойцом… было видно, что многие из наших были убиты выстрелом в голову. НО… при отсутствии связи их роты и взводы оказались в боях сами по себе. У них не было кооперации с артиллерией и танками, а потому действовали они изолированно».
Отто Скорцени: «Начиная с рядового солдата и до командира роты, русские были равны нам – мужественные, находчивые, одаренные маскировщики. Они жестоко сопротивлялись. Русские офицеры, от командира дивизии и ниже, были моложе и решительнее наших. Они-то в главной мере и определили исход боёв». Немного даже обидно, что о таком уровне профессиональной боевой подготовки наших дедов узнаёшь от врагов. Однако та картина, которая открывается, делает трагедию 1941 года хорошо объяснимой. И истинный героизм советского народа в том, что он выстоял, а затем смог переломить ход войны.
Уничтожить Красную Армию на западе не удалось, а ближе к Москве, в октябре, подошли уральцы и сибиряки. Начался «русский снайперский террор». В октябре 1941 года, когда в Берлине уже царила уверенность в победе, ситуация стала меняться.
1. На танки Т-34 и КВ-1 вместо короткоствольных 76-мм пушек Л-11 и Ф-32 (с длиной ствола 30,5 калибра) стали ставиться более совершенные Ф-34 и ЗиС-5 с длиной ствола 41,6 калибра. Длиннее на треть! И хоть танков стало втрое меньше, чем в начале войны, их эффективность резко возросла. Бронепробиваемость снарядов с дистанции 500 м возросла с 30–32 до 42 мм. И сами бронебойные снаряды для 76-мм Т пушек стали чаще появляться. Хотя в основном Т-34 и КВ по Гудериану продолжали бить картечью.
2. Очень эффективными оказались казачьи корпуса Доватора, Белова, Гусева, Плиева. Они, между прочим, лучше всех были вооружены лёгкими зенитными установками и 45-мм ПТ пушками, оказавшись самыми устойчивыми частями РККА против танковых и моторизованных дивизий вермахта со всеми их техническими наворотами. С зенитными и ПТ стволами они оказались квази-мотопехотой РККА и стали настоящими пожарными командами при обороне Москвы, Тихвина, Ленинграда и Ростова-на-Дону.
3. 14–16 октября, в разгар паники в Москве, у солдат Рокоссовского появились первые ПТ ружья, а в ноябре ими стали оснащать и другие армии. Появилось больше «Катюш». Пока их было меньше, чем немецких аналогов, но они вселяли уверенность.
4. В это же время на фронте появились первые сибирские дивизии, прибывшие с берегов Амура и из монгольских степей. «Люди с нервами из канатов». Им, как и казакам, было неважно, какое огневое и техническое превосходство у врага.
И немцы споткнулись у Москвы. При замедлении наступления сразу стал лютовать русский снайперский террор. Враг потерпел первое стратегическое поражение. Это был ещё не перелом, т.к. немецкая армия объективно была ещё сильнее нашей. Но весь мир вздохнул с надеждой. Ведь к концу 1941 года стало ясно: сибиряки успели, блицкриг провалился, и теперь война неизбежно превращалась в затяжную и очень изнурительную, где стойкость армий выходила на первое место.
Испытания продолжаются
Разбить вермахт в стиле 1812 года не получилось, хотя мы на это надеялись, а немцы боялись. За счёт совершенной радиосвязи немцы знали местонахождение каждой своей части и сумели организовать отступление их от Москвы и снабжение. Также надо учесть, что, уступая по количеству стволов, танков и самолетов, немцы по 1944 год по расходу снарядов и бомб нас существенно превосходили. То есть по основному показателю силы. Если посмотреть на данные расхода боеприпасов ГАУ СССР и Оберкомандования (ОКХ) вермахта (ген.-квартирмейстер, группа боеприпасов) по 41–45 гг., а также данные таблиц А. Исаева и Ф. Ханна по настрелу основных калибров снарядов, мин и патронов в 42–45 гг., то мы получим следующие данные: РККА СССР настрелял 4 млн 216 тыс. тонн с 22 июня 1941 по 10 мая 1945 года. Сухопутные войска вермахта – на ВФ 5 млн 283 тыс. тонн по октябрь 1944 года и 915 тыс. тонн с 1 ноября 1944 по 10 мая 1945 года. Сюда еще отдельной графой входят трофейные боеприпасы (Франция, Чехия, и др.), настрелянные вермахтом; сателлиты (также немецкие в основном и переданные трофейные, помимо своих) и войска Ваффен-СС. Всего 722 тыс. тонн. Общий расход вермахта, СС и сателлитов составил 6 млн 923 тыс. тонн. Расклад по годам выглядит следующим образом. (См. таблицу 2.)
В цифры ГАУ входит расход польских, болгарских, румынских частей на стороне СССР. У немцев настрел авиаполевых дивизий не входил в ведомости вермахта и СС до 44 г. Заметим, что превосходство врага в 43–44 гг. компенсировалось тем, что: а) в 1943 г. у нас появилась приемлемая радиосвязь; б) а в 44-м мы стали мобильнее и насытили фронт танками ИС-2 и самоходками 152-мм калибра. Стоит уточнить, что и мы и немцы в 20-тонных стандартных вагонах перевозили в среднем по 11,25 тонны боеприпасов, ещё 5,2 тонны составляла укупорка (боевая упаковка). Эти правила были написаны кровью.
Также приведём расход авиабомб. Источники – Groehler O. Geschichte des Luftkriegs 1910 bis 1980. Berlin, 1981. S. 373.// Справочник «Советская авиация в ВОВ 1941–1945 гг. в цифрах» (1962) //Цифры за 1945 год примерны. (См. таблицу 3.)
Можно сказать, что наши деды-прадеды сломали более сильного врага. А в 1942 году фашисты уперлись в Сталинград (а также в Воронеж, Моздок).
Сталинград
Итак, в 1942 году фашисты уперлись в Сталинград. (А также в Воронеж, Моздок, Туапсе). Их огневое и техническое превосходство исчезло, а в ближнем бою они оказались более впечатлительными воинами, чем русские варвары, «не знающие ни страха, ни жалости». Авиация и артиллерия, боясь зацепить своих, снизили активность.
Вот каталог оценок противника немецким солдатом за весь период осады. 1 сентября: «Неужели русские действительно собираются воевать на самом берегу Волги? Это сумасшествие». 8 сентября: «Нездоровое упрямство». 11 сентября: «Фанатики». 13 сентября: «Дикие звери». 16 сентября: «Варварство…, это не люди, а дьяволы». 26 сентября: «Они используют бандитские методы». (Кто бы мычал, а?) 27 октября: «Русские — не люди; они никогда не устают и не боятся огня». 28 октября: «Каждый наш солдат теперь смотрит на себя как на уже приговоренного человека».
В определенном недоумении, немцы все же пытаются рационализировать происходящее. И к чему же они приходят? Их главный вывод безнадежен: враг иррационален. День за днем немцы повторяют этот вывод, никуда кроме лютого страха не ведущий. И опять проблемой стал знаменитый русский снайперский террор. Снайперов не было в прорывах по голой степи, но они множились между коробками городских зданий. Их огонь уносил целые взводы. Близость противника поощряла сибирских охотников и уральских пушных заготовителей. Советские «охотники за головами» вгоняли в панику офицеров. Немецкий солдат пишет в дневнике: «Теперь мы часто воюем без командиров рот и даже без командиров взводов… и мы даже можем точно сказать, кто будет следующей жертвой».
Гитлер упорно не хочет уходить из Сталинграда. Павел Судоплатов подкидывает «дезу» об операции «Марс» в районе Ржева и Вязьмы, где войск с обеих сторон ещё больше, чем под Сталинградом. А руководить этой «дезой» отправился… сам Жуков. Эта фамилия для немцев стала уже мистической. Где основные события, там и Жуков. А где он? Правильно, подо Ржевом. И 19 ноября русские танки и конные корпуса наносят фланговые удары на юге внезапно. (П. Судоплатов. «Разведка и Кремль», 1996)
Сталинградский разгром
Враг уже в мешке, но Гитлер, ещё уверенный в силовом превосходстве своей армии, строго запрещает Паулюсу покидать Сталинград и вызывает лучшего мастера вермахта – Манштейна, чтобы тот отобрал победу у лучшего мастера войны русской армии – Рокоссовского. Однако Манштейну нужна помощь с севера, от сильной Ржевской группировки. Его солдаты замерзают в степи. И теперь, только теперь начинается главное. Разгром. Жуков за 2 месяца отвлекающих боёв на севере теряет 70 тысяч бойцов, имитируя разведку боем лыжниками, казаками, десантниками. Немцы понимают – что-то не так. Но Жуков тут. Они отправляют войска на юг, но медленнее, чем надо. Их солдаты гибнут от степного зимнего ветра. Гитлер заявил, что Сталинградский котёл будет снабжаться по воздуху. Собрал для этого все тяжёлые транспортные самолёты и велел использовать бомбардировщики в роли транспортных. Это была фатальная ошибка деспота, который, в отличие от Сталина, не научился слушать своих генералов. Дело в том, что все аэродромы внутри кольца и аэродромы подскока вне его были хорошо известны. И наша слепоглухонемая авиация, деревянная, со слабыми снарядами, прозрела. Ибо теперь и без раций стало известно, куда лететь и где стрелять и сбивать.
Немецкие тяжёлые самолёты, оказавшись под прессом яростных атак, доходящих до таранов, даже при лёгких повреждениях с трудом садились на гололёдные степные аэродромы и бились вместе с истребителями. Но упрямый фюрер делает очередной нелепый ход: он переводит лучшие кадры берлинских лётных авиационных и зенитных школ, включая элиту инструкторов и даже дальномерщиков ПВО в котёл, где они и гибнут вместе с армией, лучшей авиацией и кадрами ПВО, а заодно и с лучшими пожарными командами боевых немецких танкистов, исполнителями прорывов и деблокад. И Сталинград в итоге стал не просто переломным сражением, но и кадровой катастрофой небывалых размеров. Вот чем этот котёл отличался от всех котлов 1941 года. Здесь германская армия серьёзно потеряла квалификационное превосходство. Как признал Геббельс, «немецкая армия в итоге получила неизлечимый комплекс неполноценности перед русскими». Ситуация изменилась. Если под Москвой шок был у верхушки вермахта и Рейха, понявшей, что в затяжной войне им не победить, то теперь шок получил личный состав, исполнители. В такой обстановке стороны подошли к третьей лютой схватке.
Курск
После Сталинградской катастрофы фашисты бились уже не за власть над миром, а за развал коалиции (при победе над Красной Армией в летнем сражении) и дальнейшее заключение мира по отдельности с англосаксами, а потом и с русскими. Победить решили за счёт длинноствольных точных артиллерийских и танковых стволов. «Тигры», «Пантеры», Т-4 (Panzerkampfwagen IV) и САУ «Штуг III». «Мы их порвём длинноствольными системами»... Не согласен с этим Гудериан 1943 года: «Наши системы простой силой могут не справиться, так как русские более грамотно ведут бои». И это в ставке Гитлера. Прямым текстом. И с ним никто не спорит… Всё же враги решают, что если новых систем будет достаточно – до 700–800 Т-4 и «Штуг III», с 75-мм стволами и длиной стволов 48 калибров – против 41,6 калибра у наших Т-34, КВ и СУ-76 и 300–400 более тяжёлых, дальнобойных систем, то вместе с крупными калибрами артиллерии и поддержкой авиации русские не устоят. И назначают атаку на 5 июля 1943 года, когда будет достаточно в строю «Тигров» с 88-мм пушкой и «Пантер» с 75-мм пушкой и длиной ствола 70 калибров.
Наши тоже решили провести подготовку. Во-первых, окопы, полевые укрепления. Во-вторых, с советской стороны в сражении принимало участие 24 тяжёлых САУ СУ-152 «Зверобой» со 152-мм пушкой-гаубицей и несколько десятков английских тяжёлых танков «Черчилль» со 100-мм лобовой бронёй и 57-мм пушкой, имевшей высокую бронепробиваемость – лучше, чем у КВ, но малую осколочную и фугасную (ОФ) мощь. Этот танк в связке с КВ-1 и КВ-1с уже хорошо проявил себя под Ленинградом весной 1943 года. Черчилля за поставку этих танков очень ругали и кусали лорды, куда большие русофобы, чем он сам. И чтобы смягчить эту склоку, Сталин указал не печатать в прессе информацию о боевой работе этих танков. Скажем только, что в русских руках танки эти оказались гораздо более боеспособны, чем в английских.
Стоит отметить, что у немцев тоже были 152-мм САУ. Около 70 штук 150-мм САУ Hummel (Шмель) и Brummbar (Гризли) в зоне битвы. При весе 24 тонны они были хуже защищены. (Наши СУ-152 весили 45 тонн.) Зато у них были не только ОФ и бронебойные, но и кумулятивные снаряды, которые обладали повышенным могуществом против полевой фортификации (ДОТы, ДЗОТы в особенности). Но у нас более-менее появилась связь. А за счет взрывчатки Ледина наши танковые, ПТ и авиапатроны стали, как и у немцев, на 30 % мощнее тротила. (То есть если в 41–42-м гг. их основной 20-мм авиаснаряд был в 4,5 раза мощнее нашего, то теперь – втрое. Это уже не так плохо. Хотя и тяжело.)
И, наконец, у нашей дальней авиации имелся пусть и в небольших количествах 4-моторный бомбардировщик Пе-8. (Всего построено 93, в строю находилось 20–25 этих машин.) В мае 43-го к нему изготовили 5-тонную бомбу ФАБ-5000НГ. Да, англосаксы таких сбросили 15 000, а мы 13 штук. Зато наши лётчики ни разу не промазали такими бомбами. И вот: железные дороги и склады с горючим у Орла были поражены одной бомбой 4 июня. И сама ж.-д. станция Орла двумя бомбами 3 июля. Основной логистический центр снабжения группы немецкой группы Моделя, стоявшей против Рокоссовского, был выведен из строя. 19 июля, когда на Орловском направлении Центральный фронт Рокоссовского уже наступал навстречу Брянскому фронту, был нанесён ещё один удар: два Пе-8 сбросили бомбы на ж.-д. станцию недалеко от Орла, уничтожив стометровый участок ж.-д. и десятки железнодорожных вагонов и платформ с техникой. Это был контрольный выстрел.
И это всё было очень своевременно. Ибо за период с 5 по 12 июля 1943 года, в первые восемь суток битвы, Центральным фронтом было израсходовано 1079 вагонов боеприпасов (то есть 12 138 тонн), а Воронежским (генерала Ватутина) – 417 вагонов, или 4691 тонна. Почти в два с половиной раза меньше. Но самое главное – немцы за первые десять суток сражения, с 5 по 14 июля, израсходовали на Курской дуге 49 662 т боеприпасов. Для сравнения: Советская Армия (СА) израсходовала 56 000 тонн в 45-м году за 2,2 недели Берлинской операции тремя фронтами (Жуков, «Воспоминания»). Всего же за 50 дней немцы настреляли 170 000 тонн боеприпасов. Мы – 90 000 тонн.
Теперь ясно, почему РККА начала Курскую битву от обороны. Не только из-за «Тигров» и «Пантер», но и из-за количества бомб и снарядов. А когда, наконец, сказалось крушение у них орловского логистического пути, весь фронт немецкой группы «Центр» Моделя стал сыпаться. Под Белгородом же всё было тяжелее. Оборона и встречные бои до 16–17 июля, и только тогда, когда перенаправили снаряды на юг, перешёл в наступление и Ватутин.
Едва красноармейцы освободили город Орел 5 августа 1943 г., как к железнодорожной станции, что располагалась на окраине областного центра, подъехало несколько штабных машин. Из них вышли командующий ВВС Новиков, главный инженер ВВС Репин и человек, отвечающий за вооружение советской авиации, – Матаев.
Перед ними открылась удивительная картина – словно вырытая огромным экскаватором гигантская воронка диаметром 40 и глубиной 8 метров. Кроме того, вокруг валялись десятки смятых вражеских вагонов и паровоз, а на самой станции воронкой было заперто несколько эшелонов, нагруженных военной техникой и боеприпасами... Воронка-гигант образовалась в результате взрыва особо секретной бомбы – ФАБ-5000НГ, созданной под руководством Нисона Гельперина. Фугасная бомба предназначалась для уничтожения укреплений, в том числе крепостей, фортов и военных заводов, а также ж.-д. станций. Кстати, её применение давало гораздо больший эффект, чем использование сотни обычных авиабомб по 100 кг – это была основная наша бомба всю войну. Таким образом использование пяти бомб по 5 тонн стали более страшными для рейха, чем снос Гамбурга союзниками 25–29 июля 1943 года. Тогда стало ясно, под Курском машина немцев разгромлена. Между тем, на Гамбург США и Англия сбросили 9000 тонн тяжёлых бомб за четыре дня, тупо снося всё подряд.
На Запад
Стоит отметить, что в развернувшемся сразу после Курской битвы наступлении на Донбасс и к Днепру мы продолжали иметь более сильного противника. И трупами его было не закидать, как пишут невменяемые. Мы компенсировали тем, что у нас появилась связь, нормальные бронебойные и авиаснаряды. И возросла мобильность. Но враг был ещё очень и очень силён. Тут надо вернуться к предыдущему номеру «Танкограда»: на сайте «солдат. ru» есть важная таблица ГАУ СССР (Главного артиллерийского управления СССР): «Обеспеченность Красной Армии артиллерийскими боеприпасами основных номенклатур на 01.06.41 (тыс. шт.)». Так вот, снаряды–гранаты–патроны надо считать БЕЗ УКУПОРКИ (спец. упаковки). Тогда и будут в 450 000 отгруженных в РККА вагонов за 1941–45 гг. боеприпасы весить не 7,5 млн тонн, а 5 млн тонн, как и было по факту. И немецкие надо считать не только вермахта и по 31 октября 1944 г., а до конца. Не забывая про войска СС и сателлитов. Тогда-то расход боеприпасов у врага и получится не 5,6 млн тонн, а 6,923 млн тонн.
Так, в 1943 г. мы настреляли снарядов калибров артиллерии прорыва (150–210 мм): 3300 тыс. 152-мм гаубичных и 216,47 тыс. 203-мм гаубичных («Кувалда Сталина») выстрелов Артиллерии прорыва весом 176 000 тонн. Вермахт (по данным А. Исаева и Ф. Ханна, см. описание табл. 2, газета «Танкоград», № 16 (592), от 23 августа 2024 г.) – 7 690 тыс. 150-мм, 404,6 тыс. 211-мм и 177 тыс. тяжелых пушечных 150- и 170-мм калибров, с дальностью стрельбы до 31 км. Всего – 395 300 тонн. То есть в 2,25 раза больше. (Всего настрел врага – по той же Табл. 2 – 2047 тыс. тонн против 1085 тыс. тонн у Красной Армии.) В 1944 г. мы настреляли 181 800 тонн, немцы же – 497 700 тонн снарядов артиллерии прорыва. Они даже ушли в отрыв. Правда, общий настрел у нас составил 1293 тыс. тонн против 2200 тыс. тонн у врага. Тут отрыв сократился. Авиабомб немцы в 1943 году сбросили 284 тыс. тонн, а мы – 181 тыс. тонн (см. табл. 3, газета «Танкоград», № 16 (592), от 23 августа 2024 г.).
А в 1944 году расход сравнялся: обе стороны по 175 000 тонн бомб. Калибры бомб, корректировка и точность у Люфтваффе по-прежнему были лучше наших… Такого сильного врага надо было не просто побеждать, его надо было обыграть. А СССР имел уже неплохую радиосвязь, но не такую дальнюю и развитую в целом, как у немцев. И наведение авиации по радио у нас было слабым. Но на конкретных участках мы могли уже показать зубы. Так, для управления войсками в Белорусской операции «Багратион» (1944 год) применялись 27 174 одновременно работающие радиостанции (больше, чем вся советская промышленность произвела в 1942-м). А радиоборьба в Белорусской наступательной операции вошла в военные учебники мира, как пример образцового подавления радиосредств противника. (Все средства РЭБ были советского производства.) В операции «Багратион» мы расквитались с немцами за беды 1941 года в тех же местах. Это было крупнейшее поражение германской военной машины, от которой она уже не смогла оправиться. Кроме РЭБ, здесь наши подвижные танковые группы смогли подавить мощные немецкие системы ПТО, а штурмовая и истребительная авиация – интегрированную систему немецких зенитных автоматов 20-, 30-, 37- и 40-мм автоматов, встречавших наши самолёты согласованным огнём с нескольких направлений. Плюс опять хорошо проявила себя наша танко-кавалерия (сочетание танковых армий и казачьих кавалерийских корпусов, то есть конно-механизированные группы). По мнению Исаева, она стала той гибкой шпагой, которая смогла противостоять немецкой артиллерийской и авиабомбовой мощи. За счет проходимости подготовленной конницы эти группы с танками Т-34-85 могли ускользать от всевидящего ока немецкой авиаразведки, внезапно наносить удары, с большими для врага потерями – и стали ловить в котлы немцев.
А при прорыве вражеской обороны теперь помогали тяжелые танки ИС-2 и самоходки СУ/ИСУ-152 (с гаубицей пушкой МЛ-20 152-мм калибра) и ИСУ-122 (с пушкой А-19С 122-мм калибра). А также СУ-85 (с пушкой Д-5 калибра 85-мм на базе 85-мм зенитки 52-К). Честно скажем, у немцев тоже, помимо «Тигров» и «Пантер», были тяжёлые и средние мощные САУ 150-, 105-, 88- и 75-мм калибров. Их настрел снарядов был не меньше нашего до начала 1945 года, включая мощные 150-мм и 105-мм кумулятивные убойные снаряды. Плюс мощные ПТ длинноствольные 75- и 88-мм орудия и зенитки в роли ПТ орудий. Плюс ручные гранатомёты («Панцершрек» и «Фауст»). Но у них упало качество солдат (по факту их солдаты хуже передавали опыт, особенно после гибели элиты войск в котле Сталинграда). И пришли проблемы с тактикой.
Теперь Красная Армия атакует. Сперва линию фронта утюжат Ил-2 под прикрытием Яков и Ла-5Ф, ФН-7. Основной удар – по артиллерии и канонирам. Потом (или вместе) – артподготовка. Затем на прорыв идут ИС-2 и тяжёлые 152-мм САУ «Зверобой». И после прорыва в него уходят Т-34-85 с конными группами. И теперь, оказалось, немцы не могут противостоять нашей новой тактике: их артиллерии с колёсами (т.е. с мощными тягачами танковых дивизий, которые даже «Студебеккер» не может заменить) противопоставлена артиллерия на гусеницах в виде ИСУ-152 и пушечной ИСУ-122. У них до середины 1944 г. ещё преимущество в тяжелых танках: ИС-ов меньше, чем «Тигров» и «Пантер», и они еще без спрямлённой верхней лобовой детали (а проще – бьются 75- и 88-мм ПТО).
Но Красная Армия грамотнее использует САУ больших калибров, пока противник из своих лупит с закрытых позиций и/или по танкам. Хотя знают, что они могут быть эффективны как штурмовые орудия в тех же танковых группах. Но потеря стратегической инициативы под Курском и окончательно в боях за правобережную Украину зимой–весной 1944 года заставляют их теперь воевать от обороны. А значит, наши конно-механизированные группы с Т-34 становятся все более эффективны в рейдах, несмотря на насыщение войск противника хорошими подвижными ПТО и ПТ САУ с 75- и 88-мм длинными стволами (до 70 калибров длины). И ещё раз про Ил-2. «У меня две головные боли в воздухе, – говорил с лета 44-го министр вооружений рейха Шпеер, – это бетонный бомбардировщик (то есть Ил-2) на Востоке и «летающие крепости» на Западе». (М. Хастингс. «Операция “Оверлоод”», 1989, 2009).
Тут надо заметить: союзники вложились в бомберы с отличной защитой именно потому, что наша армия проблемы штурмовок и прорывов против лучших и подвижных войск Германии взяла на себя. И теперь налёты союзников на Германию, Румынию, Венгрию идут практически по одной схеме: огромная группа (размером с воздушную армию ВФ) из 1000 бомберов и прикрытия из «Мустангов» с «Тандерболтами» взлетает утром и летит бомбить. Немцы вынуждены принять авиасражение в невыгодных условиях: нельзя улететь, скрыться в тучах – будет большая бомбёжка. А силы неравные. Потому немцы и вылетов могут сделать не более 1–2 в день, и потерять много: 50-60 % сбитых немецких истребителей на Западном фронте от стрелков бомбардировщиков.
При этом с июня 1944 года по май 45-го (330 дней) немцы настреляли на Западе 397 000 тонн боеприпасов (вместе с зенитными в ПВО и по наземным целям). Очень мало. Особенно если вспомнить, что у немцев там в основном были слабые стационарные (маломобильные, кроме 5ТА и 6ТА СС) дивизии. На 6 июня 1944 г. немцы имели на Западе и в Италии 88 дивизий против 195 на Восточном фронте, получив за этот же год (330 дней) на Западном фронте 1 346 400 тонн снарядов и мин и 2 650 000 тонн бомб (М. Хастингс, там же) тактической и стратегической авиации. И при этом союзники сумели влипнуть у линии Зигфрида (сентябрь 1944), а затем в Арденнах…
Налицо оперативная несамостоятельность, и явная, при очень мощных силах и средствах.
А Берлин и Вену с Кёнигсбергом брали наши деды и прадеды.
Источник: Газета «Танкоград», г. Челябинск, главный редактор Сергей Алабжин