От редакции. В издательстве «Концептуал» вышла книга доктора политических наук В. Лизуна «Убийство социализма. Предательство, кровь и крах СССР глазами инсайдера». Её автор регулярно публикуются в журнале «Суждения» под псевдонимом Владимир ЛИТОВ.
Псевдоним сохранился еще с тех времен, когда он работал в аппарате первых лиц парламентов советского, а затем российского государства – А. Громыко, М. Горбачева, А. Лукьянова и Р. Хасбулатова. Еще не забыто смелое высказывании народного депутата СССР С. Умалатовой, призвавшей с высокой трибуны к отставке Горбачева. Автор книги предпринимал тогда неоднократные и куда более реальные попытки смещения Горбачева и Ельцина с их высоких постов легитимным путем, опираясь на депутатский корпус и патриотично настроенных политиков. Причины неудач таких попыток рассматриваются в книге на фоне происходящих тогда событий – череды предательств, крови и грязи, включая и высшие сферы, сопровождавших ломку социалистического строя и переход к олигархическому капитализму. Автор, который был прямым очевидцем разрушительных для страны процессов, приводит замалчиваемые до сих пор факты и обстоятельства, последствия которых сказываются до сих пор. В предлагаемом, сокращенном отрывке из книги, рассказывается о том, что происходило в Доме Советов 3 октября 1993 года – а он находился там все время его осады – накануне пушечного расстрела и штурма расстрела российского парламента ельциновскими ландскнехтами.
Далее читайте фрагмент из книги Владимира Лизуна (Владимира Литова). Благодарим автора за предоставленные материалы.
Напомню, что решением Съезда народных депутатов России – высшего органа власти страны – Президент Б. Ельцин был отстранен от власти, и это решение было подтверждено Конституционным Судом РФ. И. о. президента РФ был объявлен вице-президент А. Руцкой, а и. о. Председателя Совета Министров председатель Верховного Совета Р. Хасбулатов. В соответствии со всеми конституционными нормами Ельцин должен был уйти в отставку, но вместо этого осуществил вооруженный переворот и расстрел непокорного парламента. Как советник Хасбулатова я неоднократно убеждал его, что Ельцин рано или поздно станет на путь разгона неугодного ему парламента и предлагал ему заранее найти военного, который приведет свою часть к Дому Советов и защитит ее от вооруженного переворота. Но к этому предложению, однако, не прислушались. Непосредственно перед штурмом, учитывая знание английского языка, мне было поручено составлять сводки зарубежных откликов на события, происходившие вокруг Верховного Совета.
***
Как защищали Верховный Совет
Хорошо помню поздние вечерние часы 3 октября. Руцкой быстро шагая по залу, в углу которого я работал, подготавливая никому не нужные сводки, громко давал указание как переставить мебель, сдвинуть сейфы и даже как расставить пулеметы, один из которых уже разместили на месте моего столика. Все это нужно было якобы на случай атаки главного этажа здания с его огромными стеклянными витражами, где находилось руководство парламента штурмовыми группами с применением специальной техники. Бутафорски-показушный характер этой суетливой шумихи был очевиден. Однако у Руцкого был самый серьезный, «командный» вид и его подчиненные с таким же серьезным, если не торжественным видом быстро все сдвигали, передвигали и застывали в почтительном ожидании дальнейших приказов и. о. Верховного Главнокомандующего.
Когда я с очередной сводкой подошел к кабинету, где находились Руцкой и Хасбулатов, оттуда буквально вытолкнули, причем с матерной руганью какого-то военного. Выталкивал и матерился сам Руцкой. Он затем сам выскочил из кабинета и еще раз выкрикнул «Пошел на …., провокатор! И не суйся больше сюда!» Военный, судя по погонам, полковник, как-то растерянно сник и побрел в сторону. Я подошел к нему, сказал, что мы ждали военных, но он как-то странно посмотрел на меня. Выяснилось, что он пришел, чтобы получить приказ Верховного Главнокомандующего, которым стал согласно законной процедуре и. о. Президента, то есть Руцкой, о срочном прибытии его части к зданию Верховного Совета для защиты его от возможного штурма и захвата. «Мы, военные, обязаны действовать в рамках закона и соблюдать строгую дисциплину. Без такого приказа нас могут отдать под суд. Допускаю, что Ельцин, который вас не признал, может взять верх. Но у нас все равно будет документ, который не позволит привлечь моих офицеров и солдат к судебной ответственности. Руцкого назначили исполняющим обязанности в соответствии с законом, Конституционный суд это подтвердил. Я обязан думать о своих подчиненных. Не могу понять, почему Руцкой так ко мне отнесся».
Полковник был полностью прав, я сказал ему об этом и попросил подождать. Налицо было именно то, что я предлагал и надо было срочно использовать единственный реальный шанс спасти ситуацию, дав отпор вооруженному захвату Верховного Совета. Бросился искать Хасбулатова. Но ни его, ни Руцкого в кабинете уже не было. Переговорил с их рядом знакомых мне лиц из их близкого окружения и понял, что слушать меня они не будут. Да я и сам это начинал понимать, когда видел броуновское движение разного рода посредников между Белым Домом и Кремлем, пытавшихся примирить их на компромиссном решении. Чаще всего тут мелькал бывший депутат российского парламента, занявший впоследствии, правда, ненадолго, кресло руководителя правительства С.В. Степашин. Пришлось поблагодарить полковника за его гражданское мужество и извиниться перед ним за малодушное поведение «исполняющих обязанности».
И Хасбулатов, и Руцкой в то время пытались добиться «договорняка» с Ельциным. Иными словами, держали курс на сговор внутри самой политической элиты, об интересах народа думали в последнюю очередь. Склонность к такому «договорняку» – генетическое свойство этой постсоветской элиты, будь то внутренняя или внешняя политика. Отстаивают ведь не правое дело, а свои узкокорпоративные, как правило, своекорыстные интересы, а для этого куда больше подходит внутриэлитный «междусобойчик». Я не участвовал в нем и соответствующих переговорах, но знаю, что и. о. Президента и и. о. Главе правительства предлагались «отступные» варианты, которые их не устраивали и не позволяли «сохранить лицо». Знаю, например, что Хасбулатов отказался от предложенного ему почетного и высокооплачиваемого поста Председателя ЮНЕСКО, который в очередном порядке мог отойти России, и это только делает ему честь. Конечно, в этом торге сказывались завышенные амбиции двух высокопоставленных деятелей «демократических перемен», отказываться от которых они не собирались. Да и ситуация была неопределенной и непредсказуемой, все висело буквально на волоске. И армии, и спецслужбы колебались. Это проявилось и при захвате Белого Дома, когда спецподразделение Федеральной службы безопасности «Альфа» некоторое время отказывалось его начинать. Все висело на волоске. Многое зависело от решимости и воли противоборствующих сторон. Их оказалось больше у Ельцина., который и пошел на силовой вариант. Его противники так и не смогли выйти из иллюзий «конструктивного компромисса», свойственного всем буржуазным социал-демократам. Начинающие российские здесь не исключение.
Когда начался обстрел Белого Дома из танковых пушек, все перебрались на третий этаж, в зал Совета национальностей, который был защищен от внешних воздействий лучше других. Кстати, здание российского парламента на Краснопресненской набережной, в свое время строилось для руководящих структур РСФСР, самой большой, фундаментообразующей республики Советского Союза. Оно строилось под контролем Комитета Государственной Безопасности и с повышенным запасом прочности. Говорят, могло бы даже выдержать попадание ядерной бомбы. Здание имело несколько подземных этажей. Спустившись вниз, можно было выбраться наверх через несколько километров в разных направлениях через подземные тоннели, своего рода «элитное метро», используя для этого транспортные средства. Тогда Верховный Совет России, в отличие от сегодняшнего времени, обладал реальной независимостью от администрации Президента – он располагал собственным бюджетом и денежными средствами, часть которых находилась и в самом здании парламента, а также квартирным фондом, домами отдыха и пансионатами и т. д. В сейфе кабинета Хасбулатов, по словам близких ему людей, находилось более миллиона американских долларов, которыми он, как Председатель Верховного Совета, мог свободно распоряжаться. Сейчас все средства парламента и все его имущество находится в ведении президентской администрации, точнее. Управления делами Президента. Нетрудно понять, как это сказывается на самостоятельности российского парламента.
В дни блокады и даже в период штурма, точнее, вооруженного захвата Белого Дома, оттуда можно было через подземные тоннели под его зданием, а они тянулись на многие километры и выходили в разных местах столичной территории, беспрепятственно вынести эту валюту, да и другие средства. Стало уже очевидным, что ельциновский режим не пощадит тех, кто пошел против его воли, и можно было предусмотрительно позаботиться о своем будущем. Однако этого сделано не было, и следственные группы, работавшие в здании парламента, уже после его штурма, такой утечки средств не обнаружили. Об этом уместно напомнить, поскольку того же Хасбулатова в то время не раз пытались обвинить в разного рода злоупотреблениях, включая и коррупцию. Подобные же обвинения выдвигались и против Руцкого, они также были официально опровергнуты еще до штурма Белого Дома. Хотя ни того, ни другого нельзя считать по-настоящему бескорыстными борцами за правое дело. Чистыми и честными они выглядели лишь на фоне тех высокопоставленных лиц из ельциновского окружения, кто нагло и бесцеремонно разворовывал миллиардные суммы народных денег. Они были частью, точнее, наиболее трезвомыслящей частью тогдашней политической элиты, которая возрождала антинародный по своей сути капитализм. При всей своей яркости и харизматичности они выражали в политике настроения и интересы мелкобуржуазно настроенных социальных слоев и групп. Деятели подобного рода часто страдают политическим нарциссизмом, оценивая реальный ход событий через призму своего раздутого самолюбия.
Говоря о своей активности в октябрьские дни 1993 года, бывший российский вице-президент как бы невзначай упоминает Хасбулатова, который, по его словам, «тихо отсиживался в углу». Но я-то был очевидцем его искусственно-показной активности, рассчитанной на аплодисменты аудитории. Его голос гремел не только при перестановке мебели и сейфов, но и в зале Совета Национальностей. Когда начался обстрел из танков, стоявших рядом на мосту через Москва-реку, стены зала, где все сидели, начинали после разрыва снарядов глухо гудеть и вибрировать с неприятным металлическим скрежетом. Руцкой, включив громкую связь, по радиотелефону уговаривал военных начальников и каких-то своих армейских друзей не стрелять. «Ребята, прекращайте стрельбу! Здесь же женщины и дети. Будьте же людьми!», повторял он то одному, то другому адресату. Но стрельба не прекращалась. И эти призывы только усугубляло о чувство тревоги и страха перед надвигающимся ужасным концом. «Раньше надо было думать, – зло повторял я про себя. – Военные сами предлагали помощь, а ты послал их по матери…»
В первых рядах кресел зала действительно находились женщины и дети – это были повара, уборщицы, буфетчицы и другой технический персонал, обслуживающий здание. Они пришли на работу утром 4 октября, когда блокада здания была уже снята и казалось, что возобновляется его нормальная работа. Кое-кто из этих женщин взял с сбой и детей. Оттуда, с первых рядов, доносился детский плач, стоны, всхлипывания и стенания типа «Не хочу умирать!» Не помогали и попытки одного из депутатов, находившегося на сцене, занять всех популярными песнями, которые он начинал петь сам, а затем прекращал, видя, что его никто не поддерживает. Разносившиеся по залу истеричные призывы Руцкого эту похоронную атмосферу только усугубляли. Я, как и все другие, тоже боялся смерти и тоже был поглощен надеждой на спасение, все возвышенные мотивы отошли куда-то на задний план. Хотя ни секунды не сомневался в правильности решения остаться в Белом Доме накануне его штурма и, если бы можно было вернуться назад, сделал бы то же самое. Иначе просто потерял бы себя, сломав тот стержень, на котором держалось мое мировоззрение и убеждения. Но я все-таки был сотрудником аппарата, в переводе на армейскую терминологию простым лейтенантом. Все зависело от того, сумеют ли те, у кого были генеральские погоны, перебороть в себе чувство боязни и страха.
Малодушие и трусость, прикрытые напускной смелостью и бахвальством. Так можно определить поведение несостоявшегося второго президента России А. Руцкого в те трагические октябрьские дни. Я имею в виду, конечно же, политику. В боевых действиях в Афганистане сбитый и попавший в плен летчик Руцкой, судя по всему, проявил мужество и смелость. Так просто звание Героя Советского Союза в советское время не присваивали. Такой разрыв, к сожалению, явление распространенное. Сколько видел по-настоящему самоотверженных и смелых людей, показавших с риском для жизни свои лучшие качества в боевых действиях или чрезвычайных ситуациях и в то же время полностью утрачивающие их в политике или на государственной службе в мирное время. Те же ветераны Великой Отечественной войны. Молчали, боялись даже робко возразить большим руководителям, когда они, попирая историческую истину, явно лгали о советском времени, да и о той же войне, о тех, кто привел наш народ к победе. Смелые в одном, малодушные и боязливые в другом. Еще Достоевский восхищался широтой русской души. Но такая «широта», честно говоря, не радует. Она сильно мешает возрождению России, и, будем реалистами, еще долго будет мешать. О руководителях властных структур, что в центре, что на местах, я уже не говорю. Для большинства, точнее, подавляющего большинства из них такое малодушие и подчинение вышестоящему начальству, даже когда оно, как говорится, явно зарывается и совершает очевидные глупости – типичная черта их управленческого стиля
Позицию депутатского корпуса во главе с Хасбулатовым поддерживало не помню сколько точно, но более пятидесяти региональных органов власти, если судить по поступавшим оттуда телеграммам. Сам видел их, так что это не какое-то предположение. Однако после обстрела Белого Дома из танков и последующего вооруженного штурма его, это число уменьшилось до пяти-шести. Вот и ответ на часто звучащий вопрос: а зачем потребовалось демонстрировать стрельбу по парламенту из танковых пушек и военных штурмовиков, стоящих у здания горящего парламента по телевидению? Вряд ли это способствовало повышению рейтинга президентской власти в широких слоях населения, скорее, наоборот. Об этом рейтинге Ельцин и его приспешники тогда мало задумывались. Им важно было «пугануть» тех федеральных и региональных руководителей, которые еще колебались, выбирая к какой стороне примкнуть. А тут все стало ясно: пойдете «супротив», будет то, что сделали с Верховным Советом и его руководством. И даже хуже, поскольку арестовывались чиновники самого высокого ранка с широкой международной известностью. С другими церемониться будут еще меньше. И ведь добились своего. Последующего сопротивления тем, кто незаконно захватил власть, фактически не было. Страх перед рвущимися к государственному рулю и готовыми на все властолюбцами может многое. Впрочем, в самом капиталистическом мире, куда якобы «добровольно» вступила Россия, все ключевые вопросы, как правило, решались силой – либо силой денег, либо силой оружия. Ну и, конечно, страхом перед потерей первых и применением второго. Об элементарной справедливости, так же, как и законности, забывают сразу же, когда на кону своекорыстные интересы правящих группировок. Этого уже не изменишь, не изменяя природу самого капитализма, а ее можно изменить только социалистической революцией…
Остался в памяти заключительный эпизод штурма Верховного Совета. Когда его обстрелы прекратились, на сцену зала Совета Национальностей вышел человек в защитной форме, представившийся капитаном, кажется, капитаном Ефремовы от спецназа «Альфа». Он призвал всех покинуть зал и сказал, что нам будет обеспечен безопасный и мирный выход, никто нас не тронет. Сразу же началось движение. Руцкого с Хасбулатовым, другими видными деятелями повели под охраной «Альфы» в одну строну, нас, сотрудников аппарата и всех, кто находился в зале, в другую. Альфовцы свое обещание сдержали, а вот пьяный милицейский ОМОН, ринувшийся на верхние этажи, положил там, как я потом узнал, немало молодых, патриотически настроенных ребят. Говорю «пьяный» не случайно. Сам находился вблизи двух из них, от которых уже сильно разило перегаром…
Ну и теперь вопрос, который задавался тогда и задается до сих пор. Было ли оправданным такое жесткое сопротивление российского парламента президентской власти? Разве не понимали, что ее подавляющее преимущество практически во всем и, прежде всего, в военной силе, неизбежно обернулось бы большой кровью и многочисленным жертвами?.. Конечно. понимали, но не все решается грубой силой. Конституция и закон были на стороне Верховного Совета и его защитников. Ельцин и его приспешники осуществили государственный переворот, выступать против которого обязанность всех законопослушных граждан. Да и шансы на победу все-таки были. Лагерь ельцинских сторонников не был монолитным. Там были сильные колебания, все подчас висело на волоске. Но не было необходимой решимости и воли у руководителей Верховного Совета, не проявили ее и лидеры левой оппозиции. Задрожали коленки, как и у осуждаемых ими членов ГКЧП в решающий момент, когда вопрос был поставлен ребром «кто кого». Поистине, кто смел, тот и съел. Более смелым и решительным оказался Ельцин, хотя закон и правда были на стороне его противников. Но, как бы там ни было, верна старая истина: отказ от борьбы деморализует больше, чем поражение. Из поражения можно и нужно сделать конкретные выводы. Безвольная сдача позиций вызывает лишь обреченность и отсутствие сил для борьбы. А у России такие силы сохраняются даже в самой тяжелой обстановке, а значит, есть и надежды на победу в будущем. У тех, кто стремится к такой победе и работает на нее.
Купить книгу «Убийство социализма. Предательство, кровь и крах СССР глазами инсайдера» можно на Озон, Wildberries и др.