Илл.: Рисунок Энгельберта Зейбертца к «Фаусту» Гёте
...С первой минуты, как я открыл этот сайт в интернете, появилось смутное чувство дискомфорта. Была ли тому причиной хаотическая подача информации, цветовая гамма или разноформатные и кривые шрифты буквально на каждой странице, но предчувствие чего-то неприятного, что обязательно должно произойти, уже не покидало меня в течение всего дня.
Наверняка, интуиция пыталась подсказать мне простое и очевидное решение: закрыть сайт того литературного журнала и благополучно забыть о нем. Ещё одно правильное (как оказалось впоследствии) решение, которое я благополучно проигнорировал. Проигнорировал в очередной, уже не поддающийся счёту раз в своей жизни.
Удивительным было и то, что чувство дискомфорта появилось сразу, а не было придумало постфактум моим изворотливым воображением: своего рода запоздалой реакцией на неприятное событие.
А, может, смутило меня то, что после приглашения авторам присылать свои произведения в соответствующем разделе сайта, стояло едва ли не ультимативное замечание, что рассматриваться будет только художественная проза, написанная русскоязычными авторами, живущими исключительно в Германии. И сразу вслед за этим «ультиматумом» — уже более умеренное и нейтральное о том, что публицистика, эссеистика, критика и тому подобное, как литературные и окололитературные жанры, будут рассматриваться ото всех русскоязычных авторов вне зависимости от места проживания.
Исторической публицистики, связанной с русской и европейской историей, у меня было более, чем достаточно. Оттого, подстраиваясь пусть и под странную «редакционную политику» журнала, я послал только то, что полностью вписывалось в указанные требования, сопроводив текст письма стандартно вежливыми в таких случаях «фразами сопровождения»...
Чтобы у благодарного читателя не родилось ненужных подозрений не будем называть ни саму страну, ни название журнала, куда я отправил свои материалы на рассмотрение, ни тем более имя главного редактора этого издания.
Если же кто-то и найдёт какие-то сходства во всем описанном с реально существующими прототипами, будем считать эти совпадения не более, чем непреднамеренной случайностью.
Потому формально остановимся на Германии (естественно, не из-за её мрачного прошлого второй четверти ХХ века, которое эта страна давно и вроде бы успешно переросла). Какую ещё страну в Европе с самым большим числом эмигрантов с некогда «одной шестой части суши» можно привести в пример, чтобы максимально замаскировать и само издание, и его главного редактора?
Что касается названия журнала, здесь можно остановиться на чём-то обобщенно-условном... Ну, скажем, «Литературный Евро//пеец». Почему бы и нет? Какое другое название настолько полно отразит суть издания? А с самой сутью и ещё одну, так необходимую в нашем случае географическую привязку «к месту»...
Что до имени издателя (он же — главный редактор журнала), можно, долго не мудрствуя, остановиться на имени «Владимир»... Ибо какое ещё имя в некое «последнее время» примелькалось для русскоязычного читателя/слушателя/зрителя уже настолько, что не вызывает ничего, кроме усталого и разочарованного вздоха (да и то лишь в самом лучшем случае. В худшем же... Впрочем, про «самый худший случай» вряд ли проводились какие-то социологические замеры или опросы. Потому оставим место для собственной фантазии каждого отдельного читателя и не будем подталкивать его к излишним и навязанным извне мыслям, а то и проклятиям)...
Ответное письмо пришло уже на следующий день: «Мы не публикуем авторов, живущих в России».
Короткий ультимативный ответ. Словно плевок в лицо. Либо — на усмотрение и выбор благодарного читателя — словно ушат ледяной воды на голое тело или пощёчина происхождению. Или — ещё более образно — будто обвинение в том, что, если родился и живёшь в неблагополучном районе, значит, уже являешься подлецом и негодяем по умолчанию. А заодно и закоренелым преступником... Или, как минимум, преступником потенциальным.
Как бы там ни было, но многолетняя привычка из мира бизнеса держать удар, дала о себе знать и в этот раз. Отошёл я от такого откровенного хамства достаточно быстро.
Удержавшись от спонтанного порыва, я решил не указывать на «редакционную политику журнала», пусть разноформатно и криво, но всё же «чёрным по белому» прописанную на сайте. Всегда держа в уме, что любое произнесённое, а уж, тем более, написанное слово — это документ эпохи или, если оперировать более скромными категориями — аргумент в последующих (пусть чаще всего и маловероятных) разбирательствах, я написал ответ.
Письмо получилось относительно кратким и в таком же вежливом ключе, как и письмо первое. Но (чего уж греха таить) не удержался я и от скрытого укола. «Добрый день, Владимир. Спасибо за быстрый ответ. Нетрудно представить, что чувствовали авторы, жившие в Германии в 1933-1945 годах, когда они получали схожие ответы от различных журналов и издательств. Желаю Вам «не потеряться» в подобной «принципиальности». С уважением...» Дальше, как обычно, я поставил подпись и ещё раз — уже намеренно — место собственного жительства. А именно: указание страны и города.
Буквально через полчаса пришёл ответ на моё письмо. Вполне ожидаемый, и, как водится в таких случаях, излишне самонадеянный и не особенно умный: «Уже четверть века не теряемся!»
Разочарованно покачав головой, я вздохнул и облегчённо рассмеялся, изумляясь такой тривиальной предсказуемости. Хотя уже без злобы и с иронией так и подмывало написать что-то вроде: «Так ли давно ты сам сбежал из светлого советского вчера на «трижды проклятый и загнивающий Запад» от подобных же фраз в отношении тебя самого, чтобы так легко и по́шло разбрасываться ими в сторону тех, кто остался (или пока ещё остаётся) в прекрасной и мало изменившейся за все эти годы Стране Неожиданностей, будь она трижды неладна?»
Но, как говорится, лучше с умным потерять, чем с дураком найти. Или, как писал в своё время Марк Твен: «Никогда не спорьте с дураками, они стащат вас на свой уровень и задавят опытом»...
Про себя же я решил облегчить душу простым и привычным способом — написать то ли небольшой рассказ, то ли миниатюру, которая станет своего рода траурным обелиском ограниченным попыткам Владимира Бэ, казаться образованным и толерантным «литературным европейцем». Как и вобьёт наверняка уже не первый и, вероятно, не последний гвоздь в крышку его псевдоинтеллектуального гроба.
Тут же аллегорически и вроде бы к месту вспомнился принцип американских социальных психологов Джастина Крюгера и Дэвида Даннинга о том самом «эффекте, когда люди с низкой компетенцией (но избыточным самомнением) в какой-либо теме или сфере деятельности, склонны считать себя знатоками этой темы (а заодно и всех смежных тем). Увы и всегда — делая при этом ошибочные выводы и повсеместно принимая неудачные решения. Но, в силу ограниченности собственного кругозора и мышления, остаются они даже не в состоянии осознать своих ошибок и своей же ограниченности. Опять же — из-за нехватки тех самых знаний и скудного интеллектуального и духовного кругозора»... Замкнутый круг замкнутого ментального пространства людей с несгибаемыми принципами. Принципами, которые отчего-то упорно не желают проецироваться на «себя любимых».
Посему оставим несчастного «Владимира Бэ», «гордого литературного европейца», плотно осевшего в Германии и не помнящего корней своих, в плену собственных влажных фантазий о собственной же литературной значимости. А сами перейдём к делам более насущным, чем размышления об уже исчерпавшем себя персонаже...
P.S. Стоит ли что-то пожелать на «прощание» подобному персонажу? Желать плохого не позволяют ни христианская мораль, ни собственное воспитание. Желать чего-то хорошего просто не хочется. Потому, чтобы не оставлять своего горе-персонажа «в подвешенном состоянии», остаётся пожелать ему только забвения. Вероятно, единственного, чего он точно заслужил всей своей несуразной жизнью, переполненной ресентиментом и стереотипным резонёрством, с отсутствующими в ней уважением и эмпатией к окружающим.