Вышла в свет книга Александра Приба "Сибирь кандальная". 2012, Augsburg, "Waldemar Weber Verlag". Приводим ниже вводное слово автора:

Прежде, чем приступить к повествованию, считаю необходимым сделать некоторое отступление от заданной темы книги для того, чтобы познакомить читателя с образом жителя Сибири - сибиряка. Если не разобраться в том, что это за народ такой особый, среди которого по воле рока и власти оказались в разное время российские немцы, то многие поступки моего героя и его окружения, о которых пишу в книге, вряд ли будут поняты, и могут вызвать скепсис, недоверие к описываемым в романе жизненным сюжетам, которые как вешки во время вьюги, указавают тропу, протоптанную моим героем в зыбкой исторической действительности.

Одной из важнейших черт сибиряка, который лежит в основе данного психотипа, следует отметить мощный протестный характер. И этому есть вполне ясное обьяснение, которое заключается в том, что пришлое население на протяжение столетий формировалось в Сибири тремя мощными людскими потоками. Их составляли:  первопроходцы казаки, старообрядцы, по местному, кержаки и каторжники, которых гнали сюда бесчетно и в дореволюционное, и в советское время.

В 1579 году с приходом в Чусовские городки на Урале по приглашению русских промышленников братьев Строгановых  волжских атаманов и казаков под водительством Ермака Тимофеева началось завоевание и колонизация Сибири. С тех пор казаки отправлялись в Сибирь партия за партией и в 17, и в 18 веках и в большинстве оседали здесь навсегда.

А с 1653 года после издания царского указа "О наказании воров и разбойников...» в Сибирь стали этап за этапом ссылать преступников, которых в народе именовали каторжными.

Начало массовым миграциям старообрядцев было положено в 1685 году во времена правления царевны Софьи, которая по настоянию патриарха Иоакима издала против них Указ из 12 статей. Этими статьями власть запрещала поддерживать стoронников старогоп обряда, тех же, кто оказывал милость – давал им питье или еду, наказывали кнутом и батогами. Преследуемые христиане-старообрядцы бежали в Поморье, Сибирь, на Дон и за пределы России.

Наслоение этих трех психотипов легли в основу формирования иной, чем в остальной части России, социально-психологической ментальности. Пришлый в Сибирь люд уже изначально находился в непремиримом конфликте с властью, а казачество ко всему отличалось неукротимостью нрава и грозной воинственностью.

Изначально все три социальные категории людей к власти относились с недоверием и пренебрежением. А у дальнейших потомков подобного люда эти качества формировалось уже на уровне подсознания. И в царское, и в новое советское время дух недоверия, переходящий зачастую во враждебность, стал сутью, главным содержанием характера сибиряка. Центральная власть им была изначально по тем или иным причинам враждебна и на этом замешивался и формировался их протестный дух и неукротимое стремление к свободе.

Могучая, суровая и девственная природа во многом способствовала формированию сильного, непокорного, стремящегося к независимости от центра характера. Прибывающие в Сибирь и поселяющиеся там на жительство люди, оказываясь в суровой сибирской  действительности, изначально должны были проявлять чудеса выживаемости, самостоятельности и приспособляемости. В Сибири оказывались самые сильные и телом и духом, потому как слабые погибали по дороге в Сибирь в добровольных или  ссыльных обозах, а каторжане на этапах и непосильных работах.

В чем же особенность сибирского характера? На мой взгляд, в непримиримых контрастах ему присущих: агрессивность и добродушие, твердость характера и душевная мякгость, внешняя черствость и внутрення доброта, безмерная жестокость и сострадание к ближнему, отчаянная храбрость и холодная расчетливость ума и ярко выраженный индивидуализм свободно перетекающий в коллективизм. Такого характера, пожалуй, нет нигде в мире, и в его формирование активное участие неволей приняла власть, а в большей степени сибирская природа, не признающая слабых.

Важными составляющими души сибиряка являются доверительность и солидарность, часто переходящая в круговую поруку, если дело касалось и касается противостояния властям. У сибиряков, под влиянием суровой действительности, веками вырабатывался естественный взгляд на добро и зло, которому свойствено сочуствие к падшим, милосердие к изгоям, к тем же каторжникам, ненависть, презрение к насильникам и угнетателям. Для сибиряка справедливость – выше закона! В Сибири человека, даже опасного преступника, ни за какие коврижки не выдадут властям. Это здесь родилась поговорка: «Закон – тайга, медведь – хозяин!»

Вот как описывал сердоболие сибиряков американский журналист Джон Кеннан в книге «Сибирь и ссылка», который однажды стал очевидцем того, как этап заключенных гнали по Сибирскому тракту к месту отбывания каторги: «Партия проходила по грязной улице между рядами серых изб, на их пороги выходили бабы и дети, державшие в руках кто краюху хлеба, кто мясо, яйца, вообще что-нибудь съестное, и все это они клали в протянутые мешки 3-4 арестантов, служивших сборщиками».

Это понятно, что будучи отпрысками таких же отверженных, сибиряки в каторжниках бредущих через селения в ненасытное чрево неприветливого края, видели и частицу себя, а потому и сострадание, и жалость к ним во все времена у них были безмерны.

В экстремальных сибирских условиях, среди сурового люда, обладающего справедливой и чуткой душой, жили после войны наши немцы в изгнании. И не случайно после той страшной бойни первыми нас реабилитировала не власть, а местные жители – сибиряки. Хотя изначально в 1945 году они встретили пригнанных из Германии немцев холодно, неприветливо, если не  сказать враждебно, но видя страдания бедного народа, жутко мучающегоя в непривычном суровом климате, понимая безысходность его ситуации спустя короткое время, отметив безвредность, трудолюбие и порядочность этих невольников власти, сердца сибиряков оттаяли, и они протянули им верную и твердую руку дружбы.

За что мы, депортированные немцы, были и остаемся им вовек благодарны!