Слова «Катынь», «Страсбург», «польские претензии» вновь появились на страницах российских газет. Это было реакцией на заявление пресс-службы Европейского суда по правам человека в Страсбурге от 15 июля 2011 года. В этом заявлении сообщалось, что иски родственников польских офицеров, расстрелянных в Катыни весной 1940 года, признаны допустимыми. Говоря простым языком, Европейский суд дал понять, что отныне иски родственников катынских жертв к России будут рассматриваться.

Напомним, что этому предшествовали четыре попытки польских родственников подать иски в Европейский суд. Первая попытка состоялась в апреле 2006 года. Тогда 70 родственников польских офицеров, погибших в Катыни, обратились в Страсбург по поводу ненадлежащего рассмотрения Россией уголовного дела № 159 (Катынское дело). Однако, поскольку истцы не прошли все российские судебные инстанции, иски были отклонены. Нынешняя попытка уже пятая. Об истории этой попытки следует рассказать подробнее.

В конце ноября 2009 года в российских СМИ появились сообщения, что Европейский суд по правам человека в Страсбурге принял к рассмотрению жалобу «Волк-Езерска и другие против Российской Федерации», объединяющую иски тринадцать родственников польских военнопленных офицеров, расстрелянных в Катыни. Сообщалось, что рассмотрению этой жалобы придан приоритетный статус.

Но сегодня уже ясно, что это было предварительное рассмотрение на предмет возможности принятия Европейским судом польских исков к окончательному рассмотрению. На основании обвинений, изложенных в польских исках, Европейский суд направил России запросы, на которые наш Минюст 19 марта и 13 октября 2010 г. дал официальные ответы.

Российская сторона сообщила в Страсбург, что результаты расследования, проводимого Главной военной прокуратурой РФ в течение 14 лет (1990‑2004 гг.), позволяют вести речь о «достоверно установленной гибели 1803 польских граждан». В ответах также было подчеркнуто, что «таблички с фамилиями польских офицеров на памятнике в Катынском лесу не подтверждают в правовом смысле ни того, кто там похоронен, ни того, кто там был убит».

При этом российский Минюст сослался на то, что «эксгумацию 1943 г. в Катынском лесу, согласно архивным документам, Техническая комиссия польского Красного Креста и международная комиссия не проводили идентификацию извлеченных останков в соответствии с требованиями уголовно-процессуального законодательства», а «список лиц, якобы опознанных в 1943 г. и опубликованный в книге «Amtliches Material zum Massenmord von Katyn», изданной властями Германии в том же году, не является доказательством по уголовному делу № 159».

Подводя итог, заместитель министра юстиции РФ и Уполномоченный РФ при Европейском суде по правам человека Г. Матюшкин отметил, что жалоба польских заявителей на нарушение статьи 20‑й Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод, является неприемлемой и предложил Европейскому суду её отклонить.

Российские ответы вызвали крайнее неудовольствие польского правительства, которое решило выступить в Европейском суде на стороне своих граждан в качестве третьего лица. Оно направило в Страсбург два меморандума, в которых подвергло российские ответы жесточайшей критике. Европейский суд благосклонно отнесся к позиции польской стороны и, как говорилось, 15 июля 2011 г. обнародовал первые выводы по вопросу обоснованности претензий польских родственников жертв Катыни к России.

В ближайшее время Европейский суд будет рассматривать два дела: «Яновец и другие против России» и дело «Волк-Езерска против России», объединившие иски и других польских родственников.

Но, как говорится, лиха беда начало. В случае положительного решения по указанным первым двум искам, число поляков, желающих получить компенсацию от России, будет увеличиваться в геометрической прогрессии. Общее количество исков со стороны польских родственников жертв Катыни может многократно превысить любые государственные иски. Подобное уже имело место, когда представители еврейской диаспоры в Америке и израильские граждане стали в частном порядке предъявлять иски к Федеративной Республике Германия за Холокост.

Польский гнев

Заметим, что обращения польских родственников в Страсбург оставались и остаются вне контекста официальных российско-польских отношений. Официальная Россия их предпочитает не замечать. В итоге последние два года Москва и Варшава обмениваются взаимными заверениями о дружбе и добрососедстве. Правда, при этом польская сторона не забывает регулярно предъявлять России различные претензии.

Россию обвиняли то в гибели польского самолета, на котором летел президент Польши Лех Качиньский, то в том, что российские авиационные эксперты не так ведут расследование, то в том, что российский отчет о результатах расследования этой авиакатастрофы является неполным и недостаточно объективным. В конце концов, поляки обвинили российских авиадиспетчеров в том, что они якобы давали неточную информацию экипажу президентского самолёта.

В апреле 2011 г. польский гнев вызвала замена российскими властями самовольно установленной поляками таблички на месте гибели Леха Качиньского под Смоленском. Вслед за этим негодование польских русофобов вызвала уже другая табличка, появившаяся близ польского городка Стшалково, на которой было написано «Здесь покоятся 8000 советских красноармейцев, жестоко замученных в польских «лагерях смерти» в 1919‑1921 гг.».

При этом тема катынского противостояния в польско-российских отношениях, казалось бы, ушла на второй план. Более того, недавно посол Польши в Москве Войцех Зайончковский заявил: «Есть государства, которые пытаются выставить России финансовый счёт. Мы этого никогда не делали, и делать не собираемся». Однако польский дипломат лукавит. Польша даже в советский период ставила вопрос о возмещении Советским Союзом материального ущерба гражданам польского происхождения, пострадавшим от сталинских репрессий.

Напомним, что впервые такое требование прозвучало в октябре 1989 г. из уст министра иностранных дел тогда ещё Польской Народной Республики Кшиштофа Скубишевского во время визита последнего в Москву. Так Польша стремилась ликвидировать свою задолженность Советскому Союзу в размере 5,3 млрд. инвалютных руб., т. е. по тогдашнему курсу более 8 млрд. долларов США. Как удалось выяснить, польский долг в середине 1990‑х годов списали, но благодарности Россия так и не дождалась.

Второй раз о возможных претензиях Польши на компенсации за Катынь заявил в июне 2008 г. премьер-министр Польши Дональд Туск. После встречи в Варшаве с членами Группы по трудным вопросам польско-российских отношений он заявил, что работа Группы позволяет надеяться на то, что «в течение нескольких месяцев мы будем иметь возможность представить первые сообщения о конкретных решениях по наиболее трудным историческим вопросам, таким, как Катынь — и с юридической, и с финансовой точек зрения».

Следует подчеркнуть, что в 2011 г. тот же Войцех Зайончковский заметил, что «польское государство предоставляет гражданам, желающим подать иск против России с требованием финансовой компенсации за гибель родственников в Катыни, только юридическую поддержку». Это ключевая фраза, объясняющая поведение польских политиков. Польское государство не будет предъявлять претензий материального характера к России, но всемерно поможет в этом своим гражданам. Во что это выльется, выше говорилось.

Дополнительно заметим, что польское государство в обозримом будущем не намерено предавать забвению катынскую тему. Известно, что Польша с ноября 2004 г. силами прокуроров Института Национальной памяти ведёт собственное расследование Катынского дела. Польские прокуроры пришли к выводу, что Россия не обеспечила должного и объективного расследования катынской трагедии.

Помимо этого, по мнению поляков, Россия не дала точной и полной юридической квалификации катынского преступления и отказалась признать катынский расстрел геноцидом. Россия также обвиняется в необоснованном засекречивании материалов уголовного дела № 159 и в отказе процессуально установить и обнародовать персональный состав виновных в катынском преступлении. Польская сторона не согласна с тем, что Россия в ходе следствия не признала родственников погибших польских граждан потерпевшими, и не намерена реабилитировать катынские жертвы.

Всё это тема будущих польских претензий. Ситуацию усугубляет то, что польскую позицию в отношении российского расследования катынского преступления поддержал Европейский суд по правам человека. В его пресс-коммюнике от 15 июля 2011 г. отмечено, что «российские власти не смогли провести адекватное и объективное расследование обстоятельств смерти катынских жертв».

В этом плане ситуация для России станет весьма непростой после того, как Польша получит все материалы Катынского дела. Напомним, что весной 2010 г. было достигнуто соглашение о передаче польской стороне заверенных копий материалов уголовного дела № 159. К настоящему моменту, по информации Генерального прокурора России Ю. Чайки, польской стороне передано 148 из 183 томов этого уголовного дела.

Особо следует подчеркнуть, что польская сторона прекрасно информирована о том, что содержится во всех 183 томах Катынского дела. Почему же ей так важно получить заверенные копии всех томов дела № 159, а также постановления о его прекращении?

Дело в том, что для предъявления обоснованных и аргументированных претензий касательно российского расследования Катынского дела, полякам нужны официально подтвержденные Россией материалы. Об этом говорил и польский сопредседатель Группы по трудным вопросам Адам Ротфельд. Он заявил, что содержание переданных томов дела № 159: «известно польским историкам, они не являются главным предметом польских ожиданий, но теперь мы получили эти документы в виде заверенных копий, что даёт возможность использовать их для судебного производства» («Время», № 79, 12 мая 2010 г.).

Так что с получением польской стороной заверенных копий всех томов уголовного дела № 159 катынское противостояние может получить новое развитие. Но об этом катыноведы, отстаивающие официальную версию Катыни, предпочитают молчать и делают вид, что ничего особенного не происходит.

Не вызывает сомнений, что как и в случае с авиакатастрофой самолета Качиньского, польская сторона проведет своё следствие по Катынскому делу и дезавуирует выводы российских прокуроров. Известно, что уголовное дело № 159 содержит массу недоработок и правовых огрехов. Соответственно, польская юстиция и польские политики в целях закрепления выводов своего расследования сделают ставку на авторитет Евросоюза. В итоге не только Польша, но и Европа будет принуждать Россию согласиться с выводами польского следствия по Катынскому делу. В рамках такой поддержки аппетиты Польши в плане предъявления претензий к России могут оказаться запредельными.

Что решило Политбюро ЦК ВКП (б)

Российское руководство в ситуации, когда России грозят многомиллиардные иски польских родственников катынских жертв, заняло, мягко говоря, странную позицию. После того, как Минюст России сообщил в Европейский суд о том, что российским следствием достоверно установлена гибель 1803 польских офицеров, российское руководство публично заявило о вине «сталинского режима» за гибель почти 22 тысяч польских военнослужащих и арестованных граждан.

В подтверждение этого, по указанию президента, Росархив в конце апреля 2010 г. разместил на своём сайте электронные сканы так называемых катынских документов из «закрытого пакета № 1» «Особой папки» Архива Политбюро ЦК КПСС.

Из этих документов следует, что 5 марта 1940 г. Политбюро ЦК ВКП (б) приняло абсолютно не мотивированное решение о расстреле 25700 поляков, находящихся в лагерях и тюрьмах НКВД. Однако за два десятилетия ни российские, ни польские катыноведы, а также военные прокуроры так и не смогли определить основного мотива принятия этого решения.

Как удалось установить независимым экспертам и исследователям Катынского дела, на заседании Политбюро ЦК ВКП (б) в 1940 г. по пленным полякам было принято несколько другое решение. В 1985 г. историк Александр Колесник выяснил у бывшего члена сталинского Политбюро Лазаря Кагановича, что весной 1940 г. советское руководство приняло трудное решение о согласии на расстрел органами НКВД 3.196 (но не 25.700) граждан бывшей Польши. Это были польские генералы, офицеры, полицейские, чиновники, а также явные уголовники, вина которых в совершении военных и уголовных преступлений была доказана.

Приведем ещё несколько свидетельств. В декабре 2007 г. мне довелось встретиться с Галкиным Виктором Ефимовичем, сотрудником Общего отдела ЦК КПСС, работавшем с «закрытым пакетом № 1» по Катыни. Он рассказал, что в апреле 1981 г. по поручению К. Черненко доставлял записку Берии из «закрытого пакета № 1» тогдашнему председателю КГБ Ю. Андропову. Запись об этом событии есть на папке, в которой находятся катынские документы.

Галкин утверждал, что записка Берии, которую он возил Андропову, была напечатана на одном листе и в ней говорилось о расстреле примерно 2‑3 тысяч польских офицеров. Общеизвестную сегодня 4‑х страничную записку Берии № 794 / Б (точнее её электронный цветной скан) Галкин не видел.

Тогда я не совсем поверил словам Галкина, полагая, что его подвела память. Но в мае 2008 г. известный российский историк Юрий Николаевич Жуков на радиостанции «Серебряный дождь» сообщил, что в начале 1990‑х годов в связи с процессом по «делу КПСС» он получил в Архиве Президента РФ материалы, среди которых обнаружил ксерокопию «записки Берии Сталину» на одном листе. В ней, как вспоминает Жуков, предлагалось расстрелять две или три тысячи пленных польских офицеров, виновных в военных и других преступлениях. Ещё раз напомним, что в 4‑х страничной «записке Берии» предлагается расстрелять 25.700 пленных и арестованных поляков.

В 2009 г. по инициативе и на средства координатора международного Интернет-проекта «Правда о Катыни» Сергея Стрыгина один из ведущих экспертов системы МВД РФ Эдуард Молоков провел экспертизу шрифта записки Берии Сталину № 794 / Б от «__» марта 1940 г., являющейся ключевым катынским документом, так как она одновременно является подлинником постановления Политбюро ЦК ВКП (б) о массовом расстреле поляков.

Молоков установил, что первые три страницы записки напечатаны на одной пишущей машинке, а четвертая страница — на другой. Также было установлено, что шрифт четвертой страницы встречается на ряде заведомо подлинных писем НКВД 1939‑40 гг., а шрифты первых трёх страниц не встречаются ни в одном из выявленных к настоящему времени подлинных писем НКВД того периода (текст экспертизы Молокова см. на http://katyn.ru / index.php?go=Pages&in=view&id=946).

Заметим, что именно на первых трёх страницах записки содержатся предложения НКВД о расстреле 25.700 польских граждан.

Россыпь бланков и печатей

Представители российских архивных служб с пеной у рта утверждают, что любой разговор о фальсификации кремлёвских катынских документов является абсурдом. Якобы в архивах России документы хранились и хранятся в абсолютной защищённости. Свежо предание, да верится с трудом.

Не будем перечислять, сколько и каких сверхсекретных документов из российских архивов в 1990‑е годы оказалось за границей. Это общеизвестный факт. Нас же интересуют только катынские документы из «закрытого пакета № 1» Архива Политбюро ЦК КПСС.

Согласно официальной версии, «закрытый пакет № 1» никогда не покидал своего кремлёвского хранилища, где его в сентябре 1992 г. обнаружила и вскрыла специальная комиссия. Однако в октябре 2009 г. депутат Андрей Макаров рассказал, что на самом деле в сентябре 1992 г. Ельцин извлёк этот пакет из личного сейфа и передал его Макарову для внесения катынских документов в Конституционный суд, рассматривавший в то время «дело КПСС».

Казалось бы, какая разница, когда, кем и где был обнаружен и вскрыт этот пакет? Известно, что лгать о том или ином событии начинают лишь при желании скрыть какой‑то неприятный факт. А фактом является то, что «закрытый пакет № 1» после передачи Горбачёвым в декабре 1991 года Ельцину хранился не в архиве. То есть доступ к нему был бесконтролен.

Сказанное подтверждает следующий факт. В мае 2010 г. к депутату Госдумы Виктору Илюхину (ныне покойному) пришёл человек, который сообщил, что в начале 1990‑х годов он в составе группы специалистов участвовал в фальсификации кремлевских катынских документов, которые в 1992 г. были «обнаружены» в «закрытом пакете № 1».

Сегодня уже можно сказать, что этот человек был хорошо знаком Виктору Ивановичу. В ельцинский период он вращался в «высоких» властных сферах. По словам Илюхина, в противном случае он с ним бы и не разговаривал на столь щепетильную тему. По вполне понятным причинам, Илюхин представил его общественности как «неизвестного заявителя».

Заявитель принёс и передал Илюхину пустые бланки НКВД СССР и Наркомата обороны СССР 1930‑40‑х годов, россыпь печатей, штампов ЦК ВКП (б), ЦК КПСС, НКВД, КГБ СССР, печать германской государственной тайной полиции «Gestapo», факсимиле с подписью Сталина и Берии и архивное дело № 29, том 7, «Переписка НКГБ — НКВД с ЦК ВКП (б) в период с 02.01.1941 по 05.05.1941 г. О приготовлении Германии к войне против СССР» из Спецфонда (фонд 9).

На меня сильнейшее впечатление произвели два листа бумаги, на которых заявитель, как говорил Виктор Иванович, буквально «на ходу» воспроизвёл несколько вариантов подписей Берии и Молотова. Сходство с подписями, присутствующими на записке Берии Сталину, было просто поразительным.

Позже заявитель передал Илюхину пять листов двух черновиков записки Берии № 794 / Б с пометками некого «куратора» фальсификаторов, о том, какие данные следует изменить и какие надписи и подписи следует нанести на «документ». Ксерокопии этих черновиков я получил от Виктора Ивановича.

В одном из них предлагалось расстрелять не 25 700, а 46 700 пленных и арестованных поляков. Но видимо, осознав, что такое количество сразу же вызовет недоверие, «куратор» от руки внёс в отпечатанный текст исправления, соответствующие количественным данным известной сегодня записки Берии.

Тактика замалчивания

Несмотря на то, что Илюхин 16 июня 2010 г. озвучил информацию о возможной фальсификации кремлёвских катынских документов на пленарном заседании Государственной Думы, официальные власти предпочли её не услышать. Тактика замалчивания неудобных тем в Катынском деле стала обыденным делом — как в России, так и в Польше.

Так, сомнения в достоверности катынских документов мог бы развеять акт официальной криминалистической и почерковедческой экспертизы, проведённой российскими экспертами по поручению Главной военной прокуратуры РФ в конце 1992 г. Однако он упорно скрывается. Почему? Видимо, дело в том, что официальная экспертиза не дала ответа относительно наличия целого ряда неточностей, несуразностей и ошибок, имеющихся как в содержании кремлёвских документов, так и в их оформлении. В этом случае её значение просто ничтожно.

В то же время эти неточности и ошибки уже сами по себе заставляют сомневаться в подлинности катынских документов. Достаточно сказать, что в записке Берии допущены грубейшие ошибки в количественных данных, которые не могли пройти мимо внимания Сталина. Известно, что Генсек болезненно относился к ошибкам такого рода. Соответственно, их просто обязан был заметить личный секретарь вождя Поскрёбышев, который просматривал все документы, предназначенные Сталину.

Выписка из протокола заседания Политбюро ЦК ВКП (б) от 5 марта 1940 г., направленная в феврале 1959 г. Председателю КГБ Александру Шелепину, обнаруженная в «закрытом пакете № 1», вообще не может считаться документом. Известно, что согласно правилам партийного делопроизводства, дата и фамилия адресата указывались только в сопроводительном письме к архивному документу, но ни в коем случае на самом документе!

На выписке для Шелепина присутствуют две даты: «5. III. 1940 г.» и «27 февраля 1959 г.». В итоге её можно трактовать как выписку от 27 февраля 1959 г., так как для её заверения использовалась печать ЦК КПСС, и в то же время допечатана фамилия Сталина, умершего в 1953 г. В этой связи напомним, что в феврале 1959 г. ВКП (б) именовалась КПСС, высшим партийным органом было не Политбюро, а Президиум ЦК КПСС. Первым секретарем ЦК КПСС являлся Никита Хрущёв. Без сомнения любой нотариус не сочтет эту выписку «документом».

Более подробный анализ грубых ошибок, содержащихся в кремлёвских катынских документах, представлен в моем Открытом письме директору Государственного архива РФ Мироненко С. В. от 18 февраля 2011 года (http://www.hrono.info / statii / 2010 / shwed_miro.php). Несмотря на то, что Сергей Владимирович получил это письмо, он предпочёл отмолчаться. Это естественно.

Пытаться объяснить вопиющие ошибки и нарушения, допущенные в катынских документов, абсолютно безнадёжно. Это ещё одно подтверждение того, что с этими документами дело нечисто.

Почему скрываем?

Сомнения в официальной версии укрепляет явное нежелание польской и российской сторон проверить сведения о выявленных в последние 10 лет двух неизвестных польских захоронениях в районе Катыни. Об этих захоронениях я писал в своём Открытом письме польскому режиссеру Кшиштофу Занусси (См. Спецназ России» № 5 / 176, май 2011).

Ещё раз напомним, что речь шла о захоронении, о котором в 2000 году и.о. президента России В. Путин сообщил польскому лидеру А. Квасьневскому. О другом неизвестном захоронении польских офицеров, находящемся с правой стороны железной дороги Смоленск-Минск, рассказала в 2007 г. дочь погибшего польского полковника Кристина Щирадловска-Пец.

Однако польская и российская стороны до сих пор предпочитают делать вид, что эта информация их не касается. Видимо, дело в том, что раскопки новых польских захоронений в районе Катыни обрушит официальную версию. Как в этом случае объяснить появление новых тысяч расстрелянных? Ведь по официальной версии ВСЕ четыре с небольшим тысячи убитых польских офицеров из Козельского лагеря НКВД давно эксгумированы, идентифицированы. Их имена занесены на стелы Катынского мемориала?

Подобная ситуация свидетельствует также и том, что заявления польских политиков о непреходящем значении жизни каждого поляка, отданной за Польшу в годы Второй Мировой войны, — просто слова. А в Смоленской земле лежат и ждут последнего упокоения тысячи неизвестных польских солдат и офицеров. Польским политикам, жаждущим только новых подтверждений бесчеловечной политики «восточных варваров», как в Польше нередко именуют россиян, до них и дела нет.

Неприглядную позицию в катынском вопросе занимает российское руководство. Провозглашая, что Россия является правовым государством, оно даёт оценку катынского преступления не с правовых позиций, заявленных в Страсбурге, а с политических. Напомним, что период преобладания политических оценок над правовыми Россия однажды уже пережила. Не хотелось бы, чтобы он повторился. Более того, именно политическая оценка катынского преступления позволяет польским родственникам жертв надеяться на получение компенсаций от России.

Для того, чтобы катынское противостояние в польско-российских отношениях не возрождалось в будущем, следует провести дополнительное скрупулезное и объективное расследование Катынского дела с учетом всех вновь вскрытых свидетельств и фактов. А в завершение рассмотреть «Катынское дело» в открытом международном суде столь беспристрастно и всесторонне, чтобы ни у кого — ни в Польше, ни в России — в будущем не появилось ни малейшей возможности спекулировать на катынском преступлении.

Впервые опубликовано в газете Спецназ 8, 2011. Электронная версия располагается оп адресу:

http://www.specnaz.ru/articles/179/3/1434.htm