В отношении построения русского войска на Куликовом поле в 1380 г. существует сложившиеся точка зрения, которую разделяет отечественная историография (от Н. С. Голицына до А. Н. Кирпичникова). При этом надо отметить, что ранние источники не упоминают о построении русского войска (Новгородская Первая летопись, Лаврентьевская летопись, Рогожский летописец, Тверской сборник). Для реконструкции построения русского войска исследователи использовали сообщения поздних источников (Никоновская летопись, Новгородская Четвертая Летопись «список Дубровского», «Задонщина» - две редакции и пять списков XV – XVII вв., «Сказание о Мамаевом побоище» - первая треть XV в.). Согласно им основу русского войска составляли три полка – центр и два фланга, затем шли передовой, сторожевой и засадный полк, построенные в две-три линии:

  Реконструкция построения 1380 г. выполненная А. Н. Кирпичниковым

Однако сведения о построении войска вызывают много вопросов. Например, использование слов и терминов, относящихся к XIV в., которые появились в источниках не ранее второй четверти XV века.

Сомнений о построении войска в форме прямоугольника, поделенного на три части быть не могло. Такой способ стал использоваться князьями Северо-восточной Руси с середины XII в. (войско Юрия Долгорукого у Переяславля в 1149 г., Андрея Боголюбского под Вышгородом в 1174 г.). В том числе в 1378 г. у реки Вожа, за два года до Куликовского сражения. Однако упоминание о «передовом полке», «засадном полке» на протяжении XII-XIV вв. не встречалось.

Например, И. И. Срезневский в словаре древнерусского языка давая пояснение слову «полк» отождествлял его с войском, отрядом, воинскими силами, сражением, войной, походом, станом, народом.[1] Исследователь не отметил деление полка на тактические единицы, в том числе «передовой полк». Ф. П. Сороколетов в отношении военной лексики провел более углубленный анализ и относил возникновение и укрепление слов «железный полк», «передний полк», «сторожевой полк», «большой полк», «великий полк», «полк правой руки», «полк левой руки» к концу XII – началу XIII вв.[2] Но при перечислении различных видов полков, в зависимости от выполняемых ими функций Ф. П. Сороколетов объединил понятия, которые возникли в различное время. Например, упоминания о «передовом полке», которое автор относил к концу XII в. – началу XIII в. появилось в источниках XV в. Ф. П. Сороколетов не привел ни одной ссылки на применение слова «передовой полк» до XV в. Название полков как «рука» впервые появилось во второй четверти XIII в., а затем только во второй четверти XV в. и т. п.

В «Словаре древнерусского языка XI-XVII вв.»[3] смысл слов «передний», «передовой» (о военных силах) раскрывался как – «находящийся, действующий в авангарде». Приводились ссылки на сообщения под 1152 и 1191 гг.

При этом сообщение под 1152 г. было взято из позднего источника из Никоновской летописи, а не из Ипатьевской летописи - более ранней. Разница состояла в том, что Никоновская летопись сообщала о «передовыхъ полковъ королевыхъ», а Ипатьевская летопись говорила о «зажитникахъ королеве». Ранние и поздние источники могли дополнять друг друга. Но в данном случае, даже если и основываться на позднем источнике, то речь шла не о «передовом полке» в значении конкретной полковой единицы, располагающейся на поле сражения перед основными полками, а лишь о «первых» полках венгров, которые появились в Галицких землях. Между венгерским королем и князем Володимирко Галицким не было полевого сражения. Боевые действия были сосредоточены у реки Сан, где возле различных бродов были расставлены полки.

Сообщение под 1191 г.: «поя съ собою новгородци переднюю дружину»[4] вообще не могло свидетельствовать, ни о «передовом полке» ни о «первых полках». Исследователи не учли, что «передняя дружина» означала не воинское подразделение (отряд, полк), а употреблялось как: социальная принадлежность - «лучшая», так же, как: «старшая» или «младшая» дружина.

Обратимся к смыслу слова «передовой полк». Исследователи поясняли его как - авангард.[5] В качестве доказательства была представлена запись Никоновской летописи под 1478 г.: «брату своему князю Андрею меньшему въ передовом полку велелъ (вел. кн. Иван Васильевич) бытии».[6] Этим доказательства исчерпывались.

Следовательно, основываясь на работах И. И. Срезневского, Ф. П. Сорокалетова, и словарях древнерусского языка можно, утверждать, что появление в отечественных источниках понятия «передовой полк» относится ко второй четверти XV в. Это опровергает утверждения об использовании русскими князьями при построениях войска «передового полка» до второй четверти XV в. В Симеоновской летописи, в описании построения русского войска, под 1478 г. впервые появилось упоминание о «передовом полке». Возникновение понятия «передовой полк» связано с построением полков московского князя Ивана Васильевича в походе на Великий Новгород в 1478 году.

Таким образом, данных о том, что на Куликовом поле в 1380 г. в русском войске был «передовой полк» - кроме сообщений поздних московских источников - нет.

Вызывает сомнение свидетельство о «полке у дубравы» или как его называли - «засадный», «потаенный» полк. Само слово «засада», появилось разово под 1097 г., а после 50 - 60 XII в. стало употребляться постоянно. Но не в современном значении – некоего отряда или полка укрытого от противника в определенном месте для неожиданного нападения, а как обороняющийся отряд, находящийся в крепости для её защиты. Под 1149 г. упоминалось, что Владимир Изяславич укрылся от противника в крепости: в смысле «осады» (сидение в осаде) «Володимеру сущю в засаде оу Переяславли»..[7] Под 1156 г. «и приде к нему Мьстиславичь и Стародуба . в засаду».[8] Под 1159 г. говорилось, что на крепость Ушица напал князь Иван Ростиславич Берладник с половцами. Ивана опередил отряд, посланный в город князем Ярославом Владимировичем Галицким: «вошла бяше засада Ярославля в городъ». Этот отряд и назывался «засадой». Тем не менее «и начашася бити крепко . засадници из города».[9]

Ф. П. Сороколетов относил это сообщение именно к «засаде» в значении скрытого от противника полка, а И. И. Срезневский вообще ограничился простой констатацией использования слова «засада» в XII в., не объясняя значения.

В отличие от И. И. Срезневского, Ф. П. Сорокалетова создатели «Словаря древнерусского языка XI-XVII вв.», так же отмечали, что слово «засада» в значении – отряда, укрывшегося в каком-либо месте для внезапного нападения на неприятеля – датируется XVI-XVII вв.[10] Авторы «Словаря древнерусского языка (XI-XIV вв.)» раскрывая смысл слова «засада» - как скрытое расположение войска с целью неожиданного нападения на противника: почему-то привели ссылки (под 1149, 1156, 1186 гг.) на «засаду» как на отряд, находящийся в городе для его защиты?

В современном понимании слова «засада» не существовало в древнерусском языке. Это не говорит о том, что действий свойственных «засаде» (в укрытом месте) вообще не было. Постоянно упоминается, что кто-то где-то скрылся «и ту легоста скрывшася»[11] или некое место или укрытие, откуда совершалось нападение – в южном летописании «загордыя», «загородя»,[12] в северо-восточном - «загорья»,[13] или действия войска как неожиданное нападение «изънезапа». Например, в сообщении под 1176 годом князь Мстислав Ростиславич с полком суздальцев неожиданно напал на Святослава Всеволодовича «Мстиславъ с своею дружиною изънезапа . и въıступи полкъ изъ загорья . вси во бронехъ яко во всякомь леду . и подъяша стягъ».

Перечисленные свидетельства позволяют утверждать, что, как и в случае с «передовым полком», понятие «засада» появилось только после XV в., а в 90 – г. XIV в. не существовало.

Упоминание в источниках о «заднем» полке, которое соответствует современному понятию резерв, так же вызывает сомнения т. к. такого военного подразделения в отечественных источниках не упоминалось. Во время полевых сражений князья не размещали в тылу определенный полк в качестве резерва. Только под 1183 г. сообщалось, что во время действий на Юге Руси против половцев, после того как несколько русских полков нашли и вступили в бой с противником, князья послали в помощь дополнительные полки «помочныя полкы»,[14] но в данном случае «помощь» находилась не в тылу войска на поле сражения, а полки подошли к месту боя, где завязалось сражение. Таковы были тактические условия сражений с кочевниками.

Расположение русских полков на Куликовом поле соответствовало слову «рука», которое использовалось один раз под 1268 г. в новгородском летописании. Названия флангов русского войска в 30 г. XI в. было - «криле». В источниках с XII – XIV вв. для обозначения флангов применялись слова: «сторона», «право», «лево». Более того, в сражении у реки Вожа летописец описывая русское построение, обозначил его как «сторона» и «лицо», а не «чело» и «руце», но в описании построения 1380 г. почему-то стал использовать термины характерные для 80-ых годов XV в., для времени Ивана III, в росписи его полков под Новгородом.

Помимо упоминаний поздних терминов - «передовой полк», «засадный полк», «задний полк» - в описаниях Куликовской битвы встречаются слова - «богатырь», «витязь», которые начиная с 60 г. XIII в. – до 90 г. XV века относились в источниках не к русским, а к татарам. Например, в 1243 г. в Юго-западных землях появились два татарина для поиска князя Даниила Романовича Галицкого «на тя два богатыря возискати тебе Манъмана и Балаа»,[15] под 1468 г. упоминалось о разгроме татарской заставы, когда русские убили «богатыря ихъ оуби, Колоупая»,[16] в 1491 году в Москву приезжал татарин «Оурусъ богатырь о любви и о дружбе».[17] Слово богатырь в отечественных источниках в событиях XIII - XV вв. не применялось по отношению к русским воинам. Хотя сообщение Типографской летописи под 1468 г. о «богатыре Колупае» в Симеоновской, Никоновской было заменено на «дворъ царевъ, многыхъ добрыхъ».[18]

Вероятно, что отсутствие упоминаний о построении русского войска в источниках наиболее приближенных к Куликовской битве и необычайная полнота сведений поздних источников, использующих терминологию, которая относилась к правлению Ивана III – передовой полк, «права» и «лева руце», «засадный полк», «задний полк» -  не позволяет использовать эти сообщения для реконструкции построения русского войска на Куликовом поле в 1380 году.

Построение, которое в Никоновской летописи, в Новгородской Четвертой летописи (списках Дубровского), «Задонщина» и «Сказание» относили к Куликовскому сражению, было отмечено в Семионовской летописи под 19 октября 1478 г. как «роспись» московского войска Иван III под Великим Новгородом: передовой полк, полк левой и правой «руце», и полк великого князя. В данном случае князь построил войско в традициях первых князей: разделив войско на три полка. Отличие состояло в том, что впервые перед главным полком был поставлен дополнительный полк.

Построение войска Ивана Васильевича в 1478 г.

Устоявшееся в отечественной историографии мнение о построении русского войска на Куликовом поле в 1380 г. необходимо поставить под сомнение. К сожалению, источники наиболее приближенные к этому сражению, по времени, не упоминают сведений о построении русского войска. Можно только предполагать, что войско было построено согласно трехчастному делению по образу построения войска у реки Вожи в 1378 г.: «удари на нихъ с одину сторону Тимофеи околничии, а с другую сторону князь Данилеи Проньскы, а князь великии удари въ лице»,[19] а не согласно «росписи» 1478 г.