2 августа в Латгалии произошли два знаменательных события: в населенном пункте Ильзескалнс после реконструкции был открыт храм в честь иконы Пресвятой Богородицы «Всех скорбящих Радость», служащий местом последнего пристанища знаменитому русскому генералу Якову Петровичу Кульневу, а в городе Лудзе – памятник ему же, авторства российского скульптора Александра Таратынова. Памятник установлен у входа в Лудзенский музей, помещающийся в доме, в старину принадлежавшем Кульневым. Значительная часть музейной экспозиции посвящена Якову Петровичу и всему роду Кульневых. На торжественном открытии памятника выступили митрополит Рижский и всея Латвии Александр, чрезвычайный и полномочный посол Российской Федерации в Латвии Александр Вешняков, генеральный консул Российской Федерации в Даугавпилсе Олег Рыбаков, мэр Лудзы Алина Генделе, председатель Пушскинского общества в Латвии Светлана Видякина,  директор Лудзенского музея Инга Прикуле и многие другие. Вёл торжество сопредседатель Пушкинского общества в Латвии артист Рижского театра Русской Драмы Леонид Ленц. Участвовал в мероприятии и известный латвийский историк Олег Пухляк. В беседе он рассказал о героической биографии Кульнева и о том, как память о знаменитом генерале хранят нынче в Латвии.

-Расскажите, так чем же знаменит генерал Кульнев – настолько, что спустя двести лет после смерти этого человека память о нем настолько бережно сохраняется в его родных местах?

-Ну что ж, могу сказать, что портрет Кульнева занимает почётное место в галерее героев войны 1812 года Зимнего дворца по праву. Но для того, чтобы объяснить, насколько это был замечательный человек, лучше вести рассказ с самого начала. Уроженец маленького городка Люцин (ныне Лудза), Яков Петрович Кульнев родился, очевидно, в ночь с 24 на 25 июля (с 5 на 6 августа по новому стилю) 1763 года в семье, принадлежавшей к старинному, хотя и небогатому, дворянскому роду. Отдаленный предок Кульневых выехал их Польши на службу к великому князю московскому Василию Тёмному в 1460 году. Со временем их род Кульневых на пять ветвей. Замечу, что без дела они почти никогда не сидели: служили воеводами в разных городах, принимали участие в боевых походах.

Отец Якова Петровича, Пётр Васильевич Кульнев, родился в 1727 году, в 1746-м поступил на воинскую службу. В 1769 году под Калишем был тяжело ранен в левую руку – оказалась раздроблена плечевая кость. Для войны Кульнев-старший после этого оказался непригоден, и в конце того же года он был определён капитаном в Москву. Однако рана оказалась серьёзней, чем представлялось первоначально, и в январе 1770 года Пётр Васильевич был отпущен домой в Мещовский уезд для лечения. Летом этого года его в звании ротмистра (или секунд-майора, здесь разные источники расходятся) уволили с воинской службы и назначили комиссаром в Полоцкую губернию. В Люцине у Петра Васильевича был дом, купленный им ещё в годы Семилетней войны (1756 - 1763). Сюда и переезжает окончательно Пётр Васильевич, вскоре после своей отставки занявший здесь должность городничего, в которой оставался до самой смерти. Хотя городок Люцин был совсем небольшим, однако при умелом «менеджменте» и с него можно было бы «отжать» свою долю на комфортное существование. Впрочем, семья Кульневых жила более чем скромно, что довольно определённо характеризует отношение Петра Васильевича к казённым деньгам. Жалование да 25-27 «душ мужеска пола» крепостных позволяли не знать бедности, но и были далеки от дворянского понимания богатства. Так воспитывали и детей. Бескорыстие было одной из отличительных черт Якова Петровича Кульнева, «беднейшего в мире генерала». Мать Якова Петровича – Луиза Ивановна Гребениц, уроженка Пруссии, была моложе своего супруга на 22 года. Её отца хорошо знал А.В. Суворов, в круг общения которого вошла и семья Кульневых. Постоянная нехватка денег во многом определила судьбу детей: из шести мальчиков пятеро воспитывались в шляхетском сухопутном кадетском корпусе.

-Как же начиналась военная служба Якова Петровича?

-В 1770 году в семилетнем возрасте вместе с четырёхлетним братом Иваном Яков Кульнев был определён в шляхетский кадетский корпус, в котором воспитанники содержались и учились за казённый счёт. В начале 1785-го года по завершении обучения он был произведён в поручики. В характеристике, данной кадетским корпусом, отмечалось, что за хорошие успехи в учёбе, «а особливо за его похвальное поведение и достойные поступки получил, при выпуске по окончании Корпуса, в награждение серебряную большой величины медаль» и преимущества в выборе места службы. Тяга к знаниям не исчезла из жизни Кульнева и в зрелые годы. Он проявлял живой интерес к истории, особенно к истории России и Древнего Рима.

Сразу по окончании шляхетского корпуса Я.П. Кульнев был направлен в Черниговский пехотный полк, однако в том же году был переведён в Петербургский драгунский полк. С этого времени вся жизнь Я.П. Кульнева связана с кавалерией. Кавалерийская служба считалась дорогой: можно было довольствоваться полковыми лошадьми, но в кругу офицеров той поры это не приветствовалось, обычно они покупали несколько лошадей за свои деньги. Такая же ситуация была и с кормами для лошадей. Да и поддержание имиджа кавалерийского офицера стоило немалых денег. Всё это плохо сочеталась с постоянным безденежьем Кульнева: треть своего жалованья он постоянно перечислял матери, а помимо него никаких денег не получал. Но Я.П. Кульнев не представлял себя в пехоте. Переводиться в пехотный полк было для него немыслимо. Поэтому приходилось экономить буквально на всём.

За двадцать три года службы он так ни разу и не был в отпуску. Полушутя, полусерьёзно он называл себя Дон Кишотом, то есть Дон Кихотом, говоря современным языком - статный, высокий, честный и бедный. Бедность настолько преследовала Якова Петровича по пятам, что во время наполеоновских войн он горько шутил, что собирается лично пленить Наполеона, получить за это большую денежную награду и, наконец-то, жениться на первой красавице. Один из его биографов говорил, что «...в обществе Кульнев был всегда молчалив и застенчив. Говорил кратко, образно, так же и писал. Свою суровую оболочку он снимал только перед друзьями и им лишь открывал своё редкое нежное сердце. В полковой дружеской семье суровая его повадка исчезала, давая место бесшабашному, зажигавшему всех веселью. Таким же он был среди дам, которых, к слову сказать, как каждая талантливая натура, очень и очень любил».

Кстати, скудость кошелька не способствовала и продвижению по службе. Далёкий от светских мероприятий, не раболепствовавший перед вышестоящими, довольствовавшийся скромным мундиром солдатского сукна, имевший причудливые привычки, он не запоминался начальству. А без этого карьера быстро не идёт - десять лет Кульнев состоял поручиком. Наконец, был произведен в майоры и вновь застрял на одном чине.

-А как Кульнев стал впервые известен в качестве военачальника?

-Его имя впервые прогремело на всю страну после того, как в 1807 году Гродненский гусарский полк, в который незадолго до этого перевели Якова Петровича, вошёл в состав армии, действовавшей против Наполеона в Восточной Пруссии. Здесь Кульнев проявил себя в ряде сражений и особо отличился в неудачной для русской армии битве под Фридландом (совр. Правдинск Калининградской области). Окружённый неприятелем, он, ко всеобщему изумлению, пробился со своим полком через кольцо вражеских войск, избегнув неминуемого, казалось бы, плена. Кульнев был произведён в полковники, получил несколько боевых наград. Не менее громкую известность ему принесло участие в шведской войне 1808 - 1809 годов. Командуя передовым отрядом, Кульнев наносил врагу поражение за поражением, дошёл до Улеаборга – главной военной базы шведов на севере Финляндии, и в одной из стычек захватил в плен начальника штаба шведской армии генерал-адъютанта графа Левенгельма. Гусар и поэт Денис Давыдов по этому поводу писал:

Поведай подвиги усатого героя,
О муза, расскажи, как Кульнев воевал,
Как он среди снегов в рубашке кочевал
И в финском колпаке являлся среди боя.
Пускай услышит свет
Причуды Кульнева и гром его побед.

Румяный Левенгельм на бой приготовлялся
И, завязав жабо, причёску поправлял,
Ниландский полк его на клячах выезжал,
За ним и корпус весь Клингспора пресмыкался.
О, храбрые враги! Куда стремитесь вы?
Отвага, говорят, ничто без головы.

Наш Кульнев до зари, как сокол, встрепенулся.
Он воинов своих ко славе торопил:
«Вставайте, – говорил, – вставайте, я проснулся!
С охотниками в бой! Бог храбрости и сил!
По чарке, да на конь, без холи и затеев;
Чем ближе, тем видней, тем легче бить злодеев!»
Всё вмиг воспрянуло, всё двинулось вперёд...
О муза, расскажи торжественный поход!

Причём, приказ Я.П. Кульнева, приведённый в стихотворении Д.И. Давыдовым – это не поэтическая «красивость», а почти дословная цитата из подлинного приказа, в соответствии с которым атака была назначена за два часа до рассвета.

-А что за «финский колпак» имел в виду Давыдов?

-По словам Давыдова, во время финского похода он находился в отряде Я.П. Кульнева, «евшего с ним из одного котелка и пившего из одной фляжки... Кульнев был росту высокого, почти двух аршин десяти вершков. Был сухощавым, но ширококостным и немного сутуловатым мужчиною. Волосы имел он тёмно-русые с сильной проседью. Он был лица продолговатого, нос имел довольно большой: прямой, с малой горбиною, и носил довольно длинные усы, соединявшиеся с довольно длинными бакенбардами. Я недавно где-то читал, что он носил какой-то чёрный гусарский ментик или доломан с чёрными шароварами. Несправедливо. В Финляндии он носил Гродненского гусарского, а в Турции Белорусского гусарского полка ментик или доломан, смотря по времени года, как все гусары; только одежда его была не офицерская, а рядового гусара, т.е. сшитая из толстого солдатского сукна, с гарусными шнурками и оловянными пуговицами. Рейтузы носил он форменные офицерские и фуражку также офицерскую. Правда, что он надевал иногда финский колпак или разного рода скуфьи и ермолки; но то делывал он из балагурства, может быть из страсти носить что-нибудь странное на голове, ибо однажды он одел на голову и носил до износа подаренный ему мною табачный кисет зелёного сафьяна и шитый золотом. Всё это делывал он, однако, на биваке, вне службы, но никогда на службе и перед войском».

В марте 1809 года, во время знаменитого перехода русских войск по льду Ботнического залива через Аландские острова к берегам Швеции, Кульнев командовал авангардом одной из колонн отряда Багратиона. Уже сам переход по льду залива, загромождённого торосами, был подвигом. Подойдя к берегу, Кульнев опрокинул шведский отряд, который было попытался не дать русским выйти со льда. До Стокгольма оставалось менее ста вёрст. Швеция запросила перемирия. Император Александр I по достоинству оценил подвиг храбрых воинов. Генерал-майора Кульнева наградили орденом Св. Анны 1-й степени, а все бывшие на шведском берегу войска получили по два рубля на человека и серебряную, на голубой ленте, медаль «За переход на Шведский берег». По заключённому 5 сентября 1809 года мирному договору со Швецией Россия приобрела Финляндию и Аландские острова.

Репутация Кульнева как блестящего кавалерийского начальника была упрочена. Эпитет «храбрый» становится неотделимым от его имени. Храбрый Кульнев, иначе его и не называли тогда. И то была не слепая удача. За победами Кульнева – предельно ответственное отношение к своим служебным обязанностям. Яковом Петровичем во время походов был установлен такой распорядок, что каждый вернувшийся из ночной разведки начальник обязан был немедленно его будить и докладывать результаты разведки. Иногда, по свидетельству Дениса Давыдова, генерала будили по 7-8 раз в продолжение ночи. «Я не сплю и не отдыхаю, – говорил он, – чтобы армия спала и отдыхала».

По праву считая себя командиром суворовской школы, Кульнев не только одевался в простую одежду, сшитую из солдатского сукна, и ел кашу из солдатского котелка. Его приказы по-суворовски кратки и афористичны. Вот, например: «С нами бог! Я перед вами. Князь Багратион за нами». Или: «На марше быть бодру и веселу. Уныние свойственно одним старым бабам. По прибытии на бивак чарка водки, кашица с мясом и ложе из ельнику. Покойная ночь!».

В следующем 1810 году Кульнев принял участие в боевых действиях на Дунае. Командуя, как всегда, авангардными отрядами, он под Шумлой и Батином не раз обращал в бегство турецкую конницу.

-Расскажите про участие Кульнева в войне 1812 года…

-В 1812-м, когда Наполеон вторгся в Россию, Кульнев был уже генералом. 12 июня 1812 года часть русской армии под руководством Витгенштейна стала отступать на соединение с 1-й армией Барклая-де-Толли. Наполеон приказал маршалу Удино пресечь путь войскам Витгенштейна, но войска Удино под Вилькомиром были остановлены Кульневым. Восемь часов защищали русские этот пункт, выжидая время, а затем сожгли мост и отошли в Динабург (совр. Даугавпилс). Прошло чуть больше недели. Приметив, что расположившийся в Друе преследующий его неприятель имел только одни кавалерийские пикеты, граф Витгенштейн, командовавший русскими войсками, прикрывавшими петербургское направление, приказал Кульневу ночью со 2 на 3 июля навести против Друи мост на Западной Двине (Даугаве). Перейдя реку, ему надлежало атаковать французские передовые посты. 2 июля, чтобы произвести разведку о силах неприятеля и его намерениях, Кульнев переправился через реку с двумя конными полками и артиллерийской ротой. Затем он отрядил подполковника Ридигера с Гродненским гусарским полком для атаки французов. Ридигер напал врасплох на бригаду французской конницы, опрокинул её и взял в плен генерала Сен-Жени с двумя сотнями человек. Наполеон решил, что имеет дело со всем авангардом армии Барклая и задержал продвижение своего левого фланга. А Кульнев докладывал: «Если я заслуживаю какое воздаяние, то прошу за собой милость наградить Ридигера вместо меня».

19 июня случился известный Клястицкий бой. Удино был разбит и начал отступление за реку Дриссу. Витгенштейн послал Кульнева преследовать отступавшего неприятеля, но не далее Дриссы. Однако, увлечённый боем Кульнев перешёл на другую сторону реки, и этот шаг был для него роковым. 26 июня на рассвете, в дождливое туманное утро, Кульнев налетел на два французских полка, вступил с ними в горячий бой и в пылу сражения не заметил, как под покровам тумана на него были двинуты все силы маршала Удино. Получив подкрепление, состоявшее из одного полка и шести орудий, Кульнев снова бросился в атаку. Но неприятель обошёл его с флангов, опрокинул и заставил отступить за Дриссу.

Перед переправой Кульнев опять хотел остановить натиск французов и лично повёл в атаку гусар Гродненского полка. Но все усилия были тщетны перед напором сильнейшего противника. Отступив за Дриссу, Кульнев шёл пешком последним, когда вблизи разорвалось французское ядро и оторвало ему обе ноги выше колен. Чувствуя близкую смерть, он снял с себя ордена и, передавая их стоявшему вблизи офицеру, слабеющим голосом произнёс: «Возьмите, спрячьте сии знаки. Пускай враги не порадуются, увидев в охладевшем трупе моём не генерала русского, но простого воина, положившего живот свой за Отечество».

Следует признать, что есть несколько версий последних минут жизни Я.П.Кульнева. Здесь приведена наиболее распростанённая, которую ещё современники генерала считали наиболее достоверной. Интересное совпадение состоит в том, что Кульнева погиб, не дожив пять дней до своего 49-летия и почти там же, где и родился. Похоронили генерала при впадении реки Нищи в Дриссу. Поэт В.А. Жуковский писал о нем:

Где Кульнев наш, рушитель сил
Свирепый пламень брани?
Он пал, главу на щит склонив
И стиснув меч во длани.

Где жизнь судьба ему дала,
Там брань его сразила,
Где колыбель его была,
Там днесь его могила.

Узнав об этой смерти, Наполеон писал во Францию: «Генерал Кульнев, один из лучших офицеров русской кавалерии, убит». То была романтическая эпоха, когда, по словам Дениса Давыдова, «французский генерал Сен-Женье, взятый Кульневым в плен под Друею в 1812 году, заливался слезами, услыша о его смерти».

В 1832 году прах героя был перенесён в поместье Ильзенберг (совр. Ильзенкалнс) неподалёку от современного города Резекне. Над гробницей Кульнева, в особом треножнике, положили пушечное ядро, как напоминание об обстоятельствах гибели генерала. В 1833 году брат генерала Михаил Петрович, на месте могилы Якова Петровича начал строительство храма-усыпальницы, освящённого во имя Скорбящей Божией Матери. Церковь выстроена из дикого нетёсанного камня и крыта железом. В северной и южной стенах сделаны полукруглый выступы, изнутри предстающие нишами. В южной нише, то есть, справа от входа, и похоронен прах Якова Петровича. Также, в храме находятся захоронения его создателя -  владельца бывшего поместья Ильзенберг, брата генерала - Михаила Петровича Кульнева, прах его внука Николая Константиновича Кульнева и супруги строителя храма Надежды Кульневой. До революции в храме хранилась икона Божией Матери, на которой была сделана такая надпись: «1733 года Василий Сафонович Кульнев благословил сына своего Петра на 10-м году его рождения. В царствование Анны Ивановны в селе Болдыреве».

По указу Святейшего Синода в 1899 году Ильзенбергская церковь Скорбящей Божией Матери была переименована в Кульневскую церковь. В 1893 году в храме на могиле Кульнева был поставлен памятник. Ещё одна дань памяти Якову Петровичу – перименование его полка. Полк гродненских гусар стал называться полком Клястицким гусарским. А в 1912 году, когда отмечался столетний юбилей Отечественной войны, лежавшая неподалёку железнодорожная станция, называемая сегодня Межвиды, была названа станцией Кульнево. После крушения Российской империи в Латвийской Республике станция получила сегодняшнее название – Межвиды, и больше уже не переименовывалась.

-А как память о Кульневе сохранялась в течение последних ста лет?

-Как вы знаете, совсем недавно была окончена реставрация храма, в котором захоронен прах Кульнева. Реставрационные работы были проведены по благословению Его Высокопреосвященства, Высокопреосвященнейшего Александра, Митрополита Рижского и всея Латвии, при поддержке Посольства Российской Федерации в Латвийской Республике, Думы Резекненского края и при помощи многих благотворителей. 29 июля 2012 года храм был заново освящён. Проблема тут назревала в течение целого века, ибо уже к двадцатым годам прошлого столетия церковь нуждалась в серьёзном ремонте. В 1926 году газета «Слово» поместила статью В.Остужева «Забытое Кульнево», в которой автор писал: «...При входе в церковь на стене мраморная доска: „Под сводами храма сего покоится прах незабвенного героя Отечественной войны 1812 года, генерал-майора Я.П.Кульнева, со славою павшего в бою при Клястицах 20 июля 1812 года. По велению Николая I в 1830 году поставлен в Сивошине, на месте его геройской кончины , а в 1832 году прах его перенесен оттуда на место настоящего упокоения“...

В церкви полутемно. Направо, в глубине, большая каменная плита. В углу модель ядра, по стене четыре венка с полуистлевшими лентами – один серебряный, три металлических:

„Генерал-майору Я.П.Кульневу - внуки и правнуки“;

„Генерал-майору Я.П.Кульневу, славному герою и незабвенному командиру лейб-эскадрона - сумские гусары“;

„Незабвенному шефу от клястинцев“;

„Славному герою-однокашнику от 1-го кадетского корпуса“.

Три четверти своей недолгой жизни провёл Кульнев в героических боях. Его образ овеян дымом сражений и шумом славных знамен... <…>

Долго бродил я по запущенному кладбищу, с полей тянулся густой октябрьский туман. Изредка моросил мелкий дождь...

Говорил я со священником: ни одна русская школа до сих пор не привела сюда своих учеников, в дни русской культуры никто не вспомнил Кульнево. В последний раз Кульнево видело гостей в 1912 году, в столетний юбилей Отечественной войны».

В целом, местное русское население после распада Российской империи медленно приспосабливалось к новой жизни в качестве национального меньшинства Латвийской Республики. Но уже в 30-е годы глава Православной церкви Латвии, ныне причисленный к лику святых св. Иоанн Поммер, шел крестным ходом с молодежью, со знаменами, чтобы почтить память героя. Здесь он произнес заветные слова: «У этой могилы надо учиться, как любить свое Отечество».

….К сожалению, из перечисленных памятных табличек почти ничего не сохранилось. В лудзенском музее хранится серебряная пальмовая ветвь, украшавшая некогда надгробие. Тем радостнее сознавать, что 2 августа произошло два знаменательных события: в Ильзескалнсе после реконструкции был открыт храм в честь иконы Пресвятой Богородицы «Всех скорбящих Радость», а в Лудзе – памятник Я.П. Кульневу. Автором памятника является российский скульптор Александр Михайлович Таратынов. Памятник установлен у входа в Лудзенский музей, который помещается в доме, в старину принадлежавшем Кульневым. Значительная часть экспозиции посвящена Якову Петровичу Кульневу и роду Кульневых. Радостно осознавать, что спустя двести лет мы все-таки воздаем должное знаменитому генералу, ибо, как известно, только в том народе сохраняется живая душа, в котором потомки свято чтут память героических предков…

Беседовал Владимир Веретенников