Место, близ которого расстреляли Леона Плятера.
Одним из самым громких мировых событий 1863 года стало антирусское восстание в Польше.
Поскольку Латгалия, значительная часть которой в свое время входила в так называемые Польские Инфлянты, была очень полонизированным краем, туда тоже прибыли эмиссары заговорщиков для того, чтобы поднять бунт. Их старания пали на плодородную почву: вскоре в самом сердце края ярким пламенем возгорелся мятеж против власти российского императора.
Латгалия. 1863-й...
Нужно учесть особенность тогдашней Латгалии: две трети земель здесь принадлежало крупным собственникам – польским магнатам Ходкевичам, Сапегам, графам Плятерам, графам Борхам, баронам Корхам и Гильзенам. Магнаты традиционно плохо относились к российским властям и достаточно часто сами участвовали или помогали вооруженным выступлениям против них. Особенно это относилось к роду Плятеров, происходившему из рыцарской элиты бывших Ливонского и Тевтонского орденов и позже ополячившемуся.
Исследователь из Даугавпилса Евгений Голубев пишет: «С одной стороны, представители этого древнего рода отличались умом, образованностью, настойчивостью, огромной энергией… С другой, словно по наследству, Плятерам передавались невероятная алчность, расчетливость, лицемерие, жестокость, хитрость, изворотливость и невероятная гордыня». Также, можно сказать, что и ненависть к российскому государству являлась одной из укоренившихся традиций этой фамилии. Например, в 1578 году комендант построенной Иваном Грозным на месте возникшего позже города Динабурга крепостцы полковник русской службы Вильгельм Плятер, напоив собственный гарнизон, открыл ворота польскому войску гетмана Ходкевича и потребовал за это денежной награды у короля Речи Посполитой Стефана Батория. Более двух столетий спустя граф Людвиг Плятер успел послужить Наполеону, получил прощение и высокий чин от царя Александра I — все ради того, чтобы присоединиться позже к мятежу против России. Также, в восстании 1830-31 годов активное участие принимали Цезарь и Эмилия Плятеры. К слову, пылкую и романтичную Эмилию, прожившую очень короткую и яркую жизнь и умершую в двадцатипятилетнем возрасте, некоторые даже называли «польской Жанной д`Арк.
В 1863 году очередное восстание в крупнейшем населенном пункте латгальской области - Динабурге - предполагалось начать 16 апреля. По плану, разработанному главарем всех сил бунтовщиков Литвы и Белоруссии Сигизмундом Сераковским, сначала необходимо было овладеть мощной Динабургской крепостью, являвшейся самым сильным военным укреплением во всем регионе. Однако, план этот с самого начала не имел больших шансов на успех: ведь в крепости одних только орудий насчитывалось 539 единиц, а в гарнизоне состоял 5871 человек. В регионе формировались отряды бунтовщиков под началом отставного поручика Антона Рыка и помещика Зигмунда Буйницкого. После того, как в феврале отряд Рыка был разгромлен, оказалась обнаружена и подпольная типография мятежников. Трех ее хозяев арестовали и военный суд в Динабурге приговорил их к каторге.
Восстание под Динабургом, по воле случая, началось тремя днями раньше запланированного срока - благодаря жившему здесь двадцатисемилетнему графу Леону Плятеру. Он родился в 1836 году в Комбульской усадьбе в семье графа Йозефа Броэль-Плятера и Антонины из рода Солтанов. Отец Леона был известен как рачительный хозяин, человек широких взглядов, писавший очерки для журнала Rubon. В свое время за пособничество родственникам в мятеже 1831 года его с семьей сослали в Смоленск — где и прошло детство Леона Плятера. Позже он жил в Риге под присмотром старшего брата Аугуста, служившего у генерал-губернатора, и учился в местной гимназии. После Леон доучивался в Митаве (Елгаве), а потом переехал в фольварк (помещечье хозяйство) Казанова, полученный им в наследство. По воспоминаниям современников, Леон был весёлым человеком, пользовавшимся расположением своих знакомых. Не чуждался физической работы и даже соорудил у себя в поместье токарную и столярную мастерские, любил поохотиться... Узнав о начале польского восстания, Леон сначала хотел ехать в Литву и присоединиться к восставшим. Однако, 11 апреля 1863 года к нему в Казанова из Дагды приехал Зигмунд Буйницкий, предложивший напасть на государственный обоз с оружием, отнять его и переправить мятежникам. Для этого следовало сначала перевезти отнятое оружие в населенный пункт Вишки, где в имении помещика Станислава Моля должны были ждать лошади для дальнейшей транспортировки. Пылкий Леон, увидевший в этом предложении блестящую возможность поучаствовать в восстановлении самостийной Речи Посполитой, о которой грезили магнаты, согласился с планом Буйницкого.
Народная война
Сказано — сделано: 13 апреля в шести километрах местечка Креславка (Краслава) Леон Плятер с пятью своими подручными без тени сомнений напал на военный обоз, превратившись, таким образом, из верноподданного в бандита и мятежника. Транспорт шел из Динабурга в Дриссу в сопровождении охранной команды из восьми солдат. История сохранила имена сообщников графа по этому дерзкому предприятию: слуга Заблоцкий, кучер Ян Банса, староста Цитович, шляхтич Ниецецкий и некто Антоний. Коварно атаковав ничего не подозревающих солдат-охранников, бунтовщики убили троих из них и завладели грузом - 398 ружьями, 9 пистолетами и 22 тесаками. Нескольким уцелевшим удалось добраться до Креславки, где они оповестили власти о произошедшем. Нападавшие же прихватили с собой 250 ружей - а то, что не смогли взять, закопали в лесу. Повозки сожгли. Затем небольшой отряд Плятера направился, как и было запланировано, в Вишки.
Мятежников преследовала команда Гренадерской парковой артиллерийской бригады из Креславки, которая, следуя рассказам окрестных крестьян, в имении Скайсты обнаружила часть похищенного оружия. При этом были арестованы пять человек - в том числе помещик Глушанин и его сын, которых доставили сначала в Креславку, а затем в Динабургскую крепость. Вообще, чрезвычайно характерно, что местные крестьяне оказали огромную помощь властям в усмирении мятежников. Нищие поселяне, чья жизнь была полна страданий и лишений, испытывали ненависть к своим господам, на которых гнули спину несколько веков, не слыша в свой адрес ничего, кроме «быдло» да «пся крев». Законная власть российского императора казалась им предпочтительней дикого самовластия магнатов. От победы бунтовщиков они ничего не выигрывали, напротив — их положение могло бы лишь ухудшиться. Иллюзий не было: многочисленные документы конца XVIII - начала XIX века свидетельствуют о крайней жестокости тех же Плятеров по отношению к своим крепостным. Власть прекрасно понимала массовые настроения и решила опереться на простонародье — был опубликован официальный призыв к крестьянам о помощи в борьбе с повстанцами. По некоторым данным, большая группа вооруженных чем попало крестьян напала на шайку Плятера. Однако безуспешно — восемь из них получили тяжелые ранения, а граф Леон доставил оружие в Вишки.
Многие живописные подробности тех дней дошли до нас благодаря кропотливой работе даугавпилсского краеведа Залмана Якуба, работавшего, в том числе, и с ныне утерянными источниками. Как выяснил Якуб, утром 14 апреля толпа крестьян ворвалась в имение одного из взбунтовавшихся панов - того самого Станислава Моля, который должен был оказать помощь в перевозке захваченного оружия. Имение его сожгли, а господ и прислугу отправили связанными в Динабургскую крепость. Другая группа крестьян напала на поместье старого Казимира Плятера. Старик лежал в постели; от него потребовали денег. Кто-то ударил его топором по плечу. Под полом обнаружили огромную сумму, а имение тоже сожгли. Подоспевшие казаки с урядником оказались не в силах призвать к порядку взбудораженную толпу. Все что им оставалось - отвезли Казимира Плятера в Краславу, где он вскоре и скончался. В тот же день, 14 апреля, крестьяне разграбили имения панов Урбана Бениславского в Дубне и Казимира Буйницкого в Дагде.
Днем позже, в Вишках появился Леон Плятер со своими подручными. Однако, на его отряд снова навалились вооруженные дрекольем крестьяне - и на этот раз не отступили. По результатам скоротечной схватки простолюдины захватили Плятера живьем, завладев также оружием и подводами. Пленных со станции Дубна отправили в крепость. Услышав о захвате Плятера, ближайшие друзья и сообщники мятежного графа пустились в бега. Зигмунд Буйницкий сбежал за границу, а Иоахима Понсета поймали, приговорили к смерти, заменив потом казнь каторгой. Оказались арестованы и братья Леона - Евгений и Михаил Плятеры.
Смертный приговор
Крестьяне громили панские поместья по всему краю до конца апреля, превратив за это время в руины около тридцати имений. В одном лишь Динабургском уезде властям сдали более полутораста бунтовщиков. Под конец апреля, в связи с введением в уезде военного положения, были организованы особые сельские военные караулы, а крестьянам разрешили организовать милицию, которая следила за панами и охраняла железную дорогу от возможных диверсий. Казалось бы, наблюдалось полное единение народа и властей — однако, в итоге государству пришлось приложить немало усилий, чтобы утихомирить тех разбушевавшихся крестьян, которые не желали складывать оружие по доброй воле. Кстати, выдающуюся роль в усмирении этих волнений сыграл Павел Федорович Дубровин, позже вошедший в историю в качестве самого знаменитого динабургского градоначальника, обеспечившего своей деятельностью расцвет этого уездного города. Тогда еще двадцатичетырехлетний Павел Федорович, находившийся в гражданском чине надворного советника, непрерывно мотался по территории уезда, встречался с крестьянами (что, зачастую, оказывалось небезопасным для него самого) и, применяя тактику где кнута, где пряника, сумел-таки утишить волнения. Позже, правда, эти его заслуги были отмечены медалью «За усмирение польского мятежа», так как по официальной версии считалось, что за спиной наиболее оголтелых погромщиков стояли польские подстрекатели. Для наведения порядка при комендатуре крепости был учрежден военно-полевой суд, а численность гарнизона доведена до 9905 человек.
...Из рассказов брата Евгения следует, что находясь под арестом в крепости Леон Плятер не дал слабины - вёл себя сдержанно и степенно. Чтобы спасти братьев, он взял всю вину за организацию нападений на царских солдат на себя. Военно-полевой суд приговорил графа к расстрелу. Знатного преступника не смогли спасти ни обширные связи, ни влиятельная родня. Его братья отделались двадцатинедельным тюремным заключением, с последующим надзором. Имущество и владения Леона Плятера были конфискованы, а за причиненный им ущерб родных обязали выплатить контрибуцию в двойном размере. Кстати, наряду с прочими пойманными мятежниками пострадал и викарий Ян Болцевич, ранее принявший в Краславском костеле клятву верности отечеству у Леона Плятера и его друзей. Викарий за это заплатил двадцатью годами заключения. Четверо бунтовщиков из отряда Леона были приговорены к четырем годам каторжных работ.
Приговор в отношении графа Плятера был утвержден Виленским генерал-губернатором — знаменитым М. Н. Муравьевым. К осужденному пришёл священник Болеслав Александрович, который провёл с Леоном его последнюю ночь в камере. Со своими близкими он простился, послав им почтовую открытку. В 11 часов утра 27 мая 1863 года Леон был расстрелян (по некоторым данным — повешен) на песках за крепостью, вблизи железнодорожного полотна Рига-Динабург. При церемонии казни присутствовали офицеры крепости. Неподалеку графа и закопали, однако ночью его перезахоронили в другом месте — где именно, доподлинно не известно. По одной из версий, последним прибежищем графа-бунтовщика стал огород коменданта крепости. Другие источники свидетельствуют, что знатного поляка предали земле рядом с Третьим крепостным бастионом. Впрочем на католическом кладбище близ Даугавпилса (нынешнее название Динабурга) с 1923 года имеется символическая могила, на которой установлена черная гранитная плита с надписью «Графу Леону Броэль-Плятеру – организатору польского восстания».
Символическая могила Леона Плятера на кладбище.