Начальные этапы истории Хазарии, когда происходило становление каганата и с участием хазар шли непрерывные войны на Кавказе, редко были предметом специального исследования. И всегда в работах, посвященных этому ли вопросу, Хазарии ли в целом, различным ли аспектам истории Кавказа VII–VIII вв., содержится противоречие. Хазарский каганат предстает как сформировавшееся государство с определившимися властными структурами, четкой иерархической системой и определенной территорией, в которую включают, по меньшей мере, все земли северо-восточного Кавказа за Дербентом [Артамонов, 2001, с.281–322; Гадло, 1979, с.156–169; Новосельцев, 1990, с.172–195 и др.]. При этом если одни считают Хазарское государство существовавшим уже в период ирано-византийских войн первой четверти VII в. [Вернадский, 1996, с.215; Новосельцев, 1990, с.88; Комар, 2000], то другие относят образование этой политической силы к 640–650 гг. [Артамонов, 2001, с.241; Плетнева, 1986, с.20-21; Науменко, 2004, с.52–76; Golden, 1980, p.51; Pritsak, 1991, p.1126–1127].

Хазары в византийских, армянских, арабских источниках фигурируют как основная «варварская» сила на Кавказе той эпохи и упоминаются чаще других народов. Именно на основании этих свидетельств большинство исследователей видит в хазарах VII–VIII вв. самостоятельную политическую силу, полноценное государство, которое стремилось к расширению своего влияния и проводило на международной арене сложные многоходовые комбинации. Однако представляется, что источники не дают оснований для столь однозначных определений Хазарии VII–VIII вв. Период, наиболее подробно освещенный источниками, составляет два весьма неспокойных века, за которые много раз менялась как ситуация в регионе, так и в самой Хазарии.

К концу VI в. хазары упоминаются в источниках как обитатели земель к северу от Дербента, наряду с булгарами, барсилами, гуннами и другими этносами, обосновавшимися в Предкавказье после Великого переселения народов [Мовсес Хоренаци, 1990, с.53, 114; Пигулевская, 1941, с.165].

Тогда в северо-восточном Предкавказье, на землях позднегуннских и автохтонных кавказских племен, после захватнических рейдов Первого Тюркского каганата второй половины VI в., осталось значительное тюркское население во главе с представителем верховного правителя тюрок. Этот представитель, по сообщению византийского автора начала IX в. Феофана Исповедника, был «вторым человеком по достоинству после хагана» (речь идет о правителе Тюркского каганата) и во главе хазарского войска участвовал в ирано-византийском конфликте на Кавказе в 620-х гг. [Чичуров, 1980, с.59]. Феофан называет и его имя – Зиевил (Ζιέβηλ). С другой стороны, в армянской «Истории страны Алуанк» Мовсеса Каланкатуаци упоминается некий Джебу-каган, действующий на Северном Кавказе в то же время. Джебу-каган (ябгу-каган) – это известный по многим источникам титул правителя западных территорий Первого Тюркского каганата [Кляшторный, Султанов, 2004, с.97], изначально второго по статусу после кагана восточных земель [Зуев, 1998, с.159]. Доказано тождество военачальника хазар Зиевила с Джебу-каганом [Чичуров, 1980, с.100 –102].

Эти письменные свидетельства и дали основания сделать вывод о самостоятельной политике хазарского племенного союза в ирано-византийском противостоянии начала VII в. А.П. Новосельцев даже написал о независимости хазар от Тюркского каганата [Новосельцев, 1990, с.87]. Однако исследование исторической ситуации, сложившейся к 620-м гг., позволяет усомниться в тезисе о самостоятельности хазар.

Данные события напрямую связаны с византийско-иранским противостоянием, достигшим к началу последнего десятилетия VI в. предельного накала. В то время полным ходом шло восстание против иранцев в Армении. Византийский император Маврикий активно использовал помощь тюрок и племен Предкавказья, а на южных рубежах – арабских племен. С такими союзниками ему удалось нанести Ирану несколько болезненных ударов. По сообщению арабского историка IX в. ат-Табари, вслед за крупными антииранскими операциями тюрок и Византии в 589 г., властитель хазар выступил на ал-Баб ва-л-Абваб (Дербент) и разорил его [ат-Табари, 2003, т.1, с.280]. В том же 589 г., после победы над тюрками на Амударье, иранский полководец Бахрам Чубин «перенес войну в Колхиду» и далее – в Сванетию [Феофилакт Симокатта, 1996, с.76–78]. В какой последовательности развивались события, установить невозможно, но вылазка хазар вписывается в действия антииранской коалиции.

Затем в Иране вспыхнуло восстание, в результате которого Хормизд IV был убит, а шаханшахом провозглашен Бахрам Чубин, который использовал силы тюрок и подвластных им народов [ат-Табари, 2003, т.1, с.280]. Законный же наследник Хосров II бежал в Византию и просил о помощи. Маврикий воспользовался этим, принудив Хосрова заключить мир на невыгодных для последнего условиях, по которым, в частности, Иран передавал под власть Византии бόльшую часть Иранской Армении [Успенский, 2001, с.590].

После этого в отношениях двух держав наступило относительное затишье, вплоть до переворота 602 г., в результате которого власть в Византии захватил Фока, гекатонарх (сотник) имперских войск на Дунае. Император Маврикий и его семья были убиты, а Хосров II начал войну с Византией [Кулаковский, 1996, с.6]. Эта война, длившаяся более четверти века, не прекратилась и после того, как виновник смерти Маврикия был свергнут, и на трон взошел Ираклий, экзарх Африки армянского происхождения. С 604 г. до 620-х гг. Византия потеряла все свои восточные провинции.

Но ко второй половине своего правления Ираклию удалось резко переломить ситуацию, благодаря военным реформам, а также привлечению к сотрудничеству знати закавказских владений, на землях которых в основном и сталкивалась Византия с Ираном [Усачева, 1990]. Помимо армян, союзниками Ираклия на время стали лазы, абасги и ивиры. В 624 г. эта коалиция повела борьбу за Кавказскую Албанию, но Хосров на тот момент имел явное преимущество в военной силе. Новые союзники покинули Ираклия, а сам он, по сообщению «Хронографии» Феофана, отступил на Северный Кавказ – «в земли гуннов и их теснины по гористым, непроходимым местам» [Чичуров, 1980, с.58].

Из «гуннских теснин» Ираклий вернулся невредимым и сохранил костяк армии, на основе которого в Армении было собрано новое войско, разбившее потом три иранских армии [Кулаковский, 1996, с.88]. Следовательно, гунны не были враждебно настроены к Ираклию, а стали его союзниками (иначе бы путешествие по горам закончилось для императора плачевно).

Следующий год также стал успешным для Византии. Ираклий совершил переход в Месопотамию и вновь одержал победу над иранцами. Ответным ходом Хосрова стал союз с западными соседями Византии: аварами, славянами, булгарами и какими-то еще племенами Северного Причерноморья [Чичуров, 1980, с.58–59]. Коалиция в 626 г. осадила Константинополь, но Ираклий тем временем нашел себе более могущественного союзника среди варваров. Если М.И. Артамонов, а вслед за ним современные тюркологи, полагают, что это был Западнотюркский каганат [Артамонов, 2001, с.204–206; Кляшторный, Султанов, 2004, с.102; Гумилев, 1993, с.157–159], то другие исследователи считают новых союзников Ираклия хазарами [Новосельцев, 1990, с.87–89; Чичуров, 1980, с.70–71; Шагинян, 2003, с.40–45].

Согласно «Хронографии» Феофана, в 625–626 г. Ираклий направился в Лазику и оттуда «призвал к союзу восточных турок, которых называют хазарами». Патриарх Никифор, использовавший тот же источник, о хазарах ничего не упоминает, но описывает заключение союза гораздо подробнее [Чичуров, 1980, с.59, 159–160].

«Бревиарий» Никифора относится к 70–80-м гг. VIII в. Феофан же писал позднее, между 810 и 814 гг. Поэтому естественно будет предположить, что в этих источниках есть комментарии, целью которых было сделать описание событий давних лет более понятным для современников. Часто для этого модернизировались неясные читателю этнонимы. К таким глоссам и относится приведенная выше фраза Феофана, написанная в то время, когда тюрки давно перестали принимать участие в закавказской и восточноевропейской политике, а Хазария стала одной из заметных сил в регионе. Словосочетание «восточные турки» в данном случае лишено смысла: реальные восточные тюрки (Восточнотюркский каганат в Центральной Азии) в этих событиях участвовать не могли. На запад от Византии не было народа, который Феофан именовал бы «турками». Однако чуть раньше, в рассказе о союзниках Хосрова, упоминаются «западные гунны, которых называют аварами» [Чичуров, 1980, с.58]. Скорее всего, источник Феофана противопоставлял западных гуннов – авар восточным гуннам – тюркам. Такое понимание бытовало в ранних византийских сочинениях [Феофилакт Симокатта, 1996, с.77]. Автор «Хронографии» назвал этих тюрок хазарами, тем более что они упоминаются далее в качестве войска Зиевила, посланного против персов каганом тюрок.

По данным армянской хроники Мовсеса Каланкатуаци, переговоры о союзе велись не с хазарами, а с «преемником царя севера, вторым человеком в его царстве, по имени Джебу-хакан», который находился в земле гуннов (а не хазар) [Мовсес Каланкатуаци, 1984, с.78]. Так же определяет Феофан статус Зиевила.

После заключения союза в 626 г. войска под руководством Зиевила нападают на Адраиг (Иранский Азербайджан). Армянские источники говорят в данной связи о «хазирах». Это свидетельствует в пользу большой роли хазар в войске, предоставленном в помощь Византии. Но руководство операцией осуществлялось не хазарами, а Джебу-хаканом, который на следующий год собрал полиэтничное воинство – всех, «кто находился под его властью, все племена и роды… бреющие головы или носящие косы». Джебу-хакан именуется властителем «звериных нравов народа косоносцев». Рать Джебу-хакана выглядела как «множество людей безобразных и широкоскулых, без ресниц, которые с длинными, распущенными, как у женщин, волосами, мчались верхом на конях…». Сами хазары не производили такого впечатления [Мовсес Каланкатуаци, 1984, с.71, 78]. Подобные эмоции говорят о встрече с этносом совершенно чуждым, незнакомым (похожие описания сохранились о встрече жителей Европы с гуннами Аттилы). Эти этнографические сведения подробно проанализированы М.И. Артамоновым, который выявил в составе войска тюрок азиатских степей (для них были характерны распущенные длинные волосы), гуннские и булгарские племена (косы и бритые головы соответственно) [Артамонов, 2001, с.218–219].

Так начался знаменитый поход Ираклия. Итогом его стал разгром персов и закат Сасанидского Ирана, точку в истории которого шестнадцать лет спустя поставили арабы. «Варварский» союзник Ираклия сыграл в этом походе огромную роль. Именно тюрки и подвластные им племена Предкавказья, в первую очередь хазары, нанесли основной удар по Кавказской Албании и Иранскому Азербайджану, где находился Ганзак (Шиз) – важнейший религиозный центр иранцев.

Титул Джебу-хакана (ябгу-кагана) был традиционным для правителей Западного Тюркского каганата. Этот изначально военный титул был заимствован тюрками из кушанской политической иерархии через посредничество эфталитов [Кляшторный, Султанов, 2004, с.86, 113]. Ябгу-каганы западной ветви династии Ашина считались младшими по отношению к каганам восточной ветви и являлись следующими по чину после правителя сначала единого, а потом Восточного Тюркского каганата, которого упоминает Каланкатуаци как «царя севера».

Поход Ираклия в Закавказье, в связи с которым упоминается ябгу-каган, совпадает по времени с правлением Тон-ябгу-кагана (618–630 гг.), которое стало периодом максимальной территориальной экспансии Западного Тюркского каганата. Именно Тон-ябгу установил строгий политический контроль каганата в тех землях, которые лишь номинально считались подчиненными. Ни одно сообщение источников не исключает личного участия Тон-ябгу в войне Ираклия против персов. Источники, в которых ябгу-каган назван правителем хазар, являются поздними и (или) написаны в отдаленных от места событий областях. Присвоение же титула «ябгу-кагана» одним из подчиненных правителей в период расцвета Западного каганата было крайне рискованно.

В источниках фигурирует и некий Шад, который был племянником «царя севера» (кагана восточных тюрок, который продолжал занимать верхнюю строчку в тюркской иерархической системе) и сыном ябгу-кагана [Мовсес Каланкатуаци, 1984, с.81, 93]. Шад известен в иерархии Первого Тюркского каганата как верховный предводитель «стрелы» десятистрельного союза и командующий туменом, который выставляла каждая «стрела» в случае войны. «Стрела» фактически являлась племенным союзом, возглавляемым шадом, подчинявшимся ябгу-кагану. Поскольку в источниках о византийско-иранской войне упоминаются не только хазары, но также тюрки и «гунны», есть основания предполагать, что этот шад стоял во главе объединения, включавшего территории северо-восточного Предкавказья и северо-западного Прикаспия.

Такими полномочиями шад обладал лишь в пределах надплеменного подразделения, в которое входили хазары и, вероятно, ряд других племен Северного Прикаспия и Предкавказья. Практика такого «наместничества» известна у кочевников со времен империи хунну до номадов Нового времени [Чернышев, 1990, с.62; Кляшторный, Султанов, 1992, с.95–96; Крадин, 2002, с.192]. В полиэтничной степной империи власть принадлежала одному племени. В отношениях с остальными племенами глава империи опирался на своих соплеменников, которых ставил наместниками над племенами-вассалами. При этом местные вожди сохраняли свою власть и были относительно самостоятельны. Именно отсюда идут корни хазарского «двоевластия». Титул шада позже был сохранен у хазар после образования Хазарского каганата. Тогда шад стал вторым лицом в системе власти, а правитель хазар принял титул кагана.

Таким образом, нет достаточных оснований для датировки образования независимого Хазарского объединения 20–30-ми гг. VII в. Напротив, все свидетельства указывают на включенность хазар в структуру Западного Тюркского каганата, в рамках которого начинала формироваться та система власти в Хазарии, которая стал известна в более позднее время.

Но подчинение в рамках «степной империи» не противоречило автономии ее отдельных частей. Согласно Мовсесу Каланкатуаци, шад вел переговоры с шаханшахом Хосровом II, имел полномочия направлять к нему посольства и принимать ответные [Мовсес Каланкатуаци, 1984, с.84–90]. А участие в «большой политике» всегда оборачивалось для небольших кочевых союзов крупными денежными поступлениями. Последние, в свою очередь, давали толчок процессу укрепления властных структур в условиях «престижной экономики» кочевого вождества [Крадин, 1991, с.306–320; История первобытного общества…, 1988, с.121–123].

Дорогу же к формированию Хазарского каганата открыл распад Великой Булгарии, которая в течение полувека контролировала северо-восточное Причерноморье. Это событие произошло в 670-х гг. Только после исчезновения этого могущественного политического образования хазары начали «безнаказанно» совершать набеги на византийские владения в Крыму. Хазары подчинили себе булгарскую орду Батбаяна, кочевавшую на территории между Нижним Доном и Кубанью, и заставили этих булгар выплачивать дань [Чичуров, 1980, с.62, 162].

Орда Батбаяна была первым «приобретением» хазар, зафиксированным источниками. Вообще, военные действия против территорий с номадным населением характерны для всех кочевников на любой стадии развития общественных структур. Первые шаги всех кочевых империй Евразии были направлены именно против соседей с аналогичным укладом. Их грабили во время набегов, захватывали скот и пастбища, вытесняли с территорий [Васютин, 2002, с.88]. Если подчинение осуществляло потестарное объединение со сложившейся управленческой структурой, на зависимых кочевников налагалась всеобщая воинская повинность, взимался налог-дань, а во главе нового улуса ставился наместник из рода вождя победителей. Интересно, что Батбаян был оставлен во главе племенного союза, хотя, судя по источникам, оказал сопротивление. Это свидетельствует о том, что механизмы эксплуатации в Хазарском племенном союзе лишь отрабатывались и еще не были оформлены. Условия в таком случае не могли быть слишком жесткими: сильное давление на кочевников могло привести к откочевке или к применению ответного насилия, поскольку каждый номад был одновременно и воином.

Но захват соседней территории, вызванный благоприятными внешними обстоятельствами, не являлся решающим в образовании степной империи. Более значительную роль в этом процессе сыграли арабские войны VII–VIII вв. на Кавказе.

Появление арабов в Закавказье относится к начальному периоду завоеваний, когда мусульманские армии в борьбе с Византией и Сасанидским Ираном захватили Сирию, Палестину, Месопотамию и шла борьба за Египет. Слабость двух великих держав позволила арабам уже в 640 г. проникнуть в Закавказье, где ими была взята столица Армении Двин. При халифе Усмане волна завоеваний хлынула далеко на восток и запад. К 653 г. были завоеваны остатки Сасанидской империи: последний Сасанид Йездигерд III погиб под Мервом, а в Закавказье арабы захватили город-крепость Дербент. Согласно ат-Табари, далее завоеватель Дербента, полководец Абд ар-Рахман, направился от Дербента в поход на тюрок (ат-турк), к городу Баланджару, причем арабский полководец прямо обозначил именно эту цель в разговоре с Шахрваразом, персидским комендантом Дербента. Город был захвачен, после чего арабы дошли до места ал-Байда’, по пути обращая местное население в ислам, и благополучно вернулись в Дербент [Ат-Табари, 2003, т.2, с.722–723]. Ат-Табари датирует поход 22 г.х. (642–643 г.). Арабские войска после захвата Армении, Азербайджана и Мугана [Буниятов, 1965, с.81] могли совершать и более глубокие вылазки, неожиданность которых определяла их успех.

В 653/654 г. Абд ар-Рахман (по другим источникам, его брат Салман) [al-Beladsori, 1865, с.204] совершил второй поход на Баланджар, где арабы были разбиты баланджарами и тюрками, а их предводитель убит. Тело его после гибели было помещено местными жителями в корзину-ларец (сафат) как обладающее магическими свойствами [Ат-Табари, 2003, т.2, с.723, 779]. Эта легенда, по оценке исследователей, «немусульманская» по характеру и заимствована из рассказов попавших в Дагестан арабских воинов или из каких-то местных фольклорных источников [Шихсаидов, 1994, с.154]. Бытование у местных жителей подобных легенд подтверждает в определенной степени достоверность описанных событий, в том числе и неудачу арабов в походе на Баланджар.

Ат-Табари помещает эту легенду сначала под 22 г.х. в сокращенном виде, потом описывает и второй поход над Баланджар под руководством Абд ар-Рахмана в 32 г.х., приводя более подробно легенду о поклонении телу уже по другому источнику [Ат-Табари, 2003, т.2, с.778]. Ал-Куфи [Ал-Куфи, 1986, т.2, с.258] упоминает при описании этих событий кагана хазар во главе 300-тысячного войска, а легенду о телах заменяет кратким сообщением о том, что могилы Салмана и «всех, кто был с ним» известны в Баланджаре как «могилы мучеников». О хазарах и их кагане говорит и ал-Балазури [Al-Beladsori, 1865, р.203–204]. У ат-Табари каган отсутствует, вместо хазар – тюрки. Однако ряд деталей похода Салмана в трактовке ал-Куфи и ал-Балазури фактологически и даже текстологически совпадает с описанием похода на хазар ал-Джарраха, который состоялся почти веком позже, в 722–723 г.: после перехода арабским войском Куры полководец останавливается у р. Рубас и заручается поддержкой «владык гор», а прибыв в Дербент, не застает там «ни одного человека из хазар» [Al-Beladsori, 1865, р.203–204; Ал-Куфи, 1986, т.4, с.260]. Кроме того, рассказывая о походах Салмана и ал-Джарраха, ал-Куфи упоминает один и тот же хазарский город (в разном написании – Бар‘уфа, Йаргу), который известен другим авторам только в походе ал-Джарраха [Ibn аl-Athir, 1851, р.84]. Таким образом, в рассказе о походе Салмана у этих авторов прослеживаются две части: одна заимствована из похода ал-Джарраха, другая в целом совпадает с ат-Табари (о смерти полководца). На позднее происхождение версии ал-Куфи указывает и нереальное соотношение численности сил хазар и арабов – триста тысяч против десяти.

По данным Бал'ами, чье сочинение является переработкой несохранившейся полной редакции труда ат-Табари, в этой войне против арабов выступила коалиция племен Северного Кавказа, среди которых упоминаются хазары, аланы и тюрки [Дорн, 1844, с.14].

Ат-Табари пишет, что когда осада Баланджара закончилась для арабов бегством, одна часть, преследуемая тюрками, отступала к Дербенту, а другая группа двигалась через землю хазар до Гиляна и Джурджана [Ат-Табари, 2003, т.2, с.779], т.е. один отряд шел на юг, второй – на север и далее морем до южного побережья Каспия. Арабам удалось не только пройти невредимыми через незнакомые территории, но и сесть на корабли! Подобный маршрут был возможен, только если хазары не принимали участия в битве на стороне тюрок и жителей Баланджара.

О подчинении Баланджара хазарам ат-Табари ничего не упоминает. Составитель знаменитого «Словаря стран» Йакут ал-Хамави (XIII в.), ссылаясь на ал-Балазури и другие (неназванные) источники, определяет Баланджар как город в стране хазар, но в рассказе об этих событиях тоже упоминает лишь тюрок [Йакут ал-Хамави, 1996, т.1, с.489–490]. Хазары рядом с тюрками вообще упоминаются ат-Табари только под 752–753 г. [Ат-Табари, 2003, т.4, с.1540, 1542].

Не знают хазар в качестве главных действующих лиц событий на Кавказе в VII – начале VIII в. и другие ранние арабские авторы. Например, в сочинении Халифы ибн Хаййата ал-‘Усфури «Та'рих» в VII в. противниками мусульман являются тюрки, а в VIII в. на Кавказе вместе с тюрками действуют хазары [Бейлис, 2000, с.35–43].

Таким образом, в рассказе о событиях под Баланджаром упоминание некоторыми авторами хазар во главе с каганом является поздней интерполяцией.

Кроме того, необходимо обратить внимание, что военные действия разворачивались на северо-востоке Предкавказья, т.е. арабы вторгались на земли хазар, а не алан. Поэтому естественно, что хазары были одними из наиболее активных участников событий.

Обычно доминирование хазар в Предкавказье к началу арабо-хазарских войн аргументируется более частыми упоминаниями этого племенного союза по сравнению с другими. Однако в источниках VII в. главными действующими лицами на кавказской политической сцене называются тюрки и гунны. Так, Каланкатуаци, помимо хазар, продолжавших набеги на Албанию, упоминает царя гуннов (называемого «царем туркестанским»), который в середине VII в. заключил договор с албанским князем Джуаншером [Мовсес Каланкатуаци, 1984, c.100, 102–103].

Мовсес Каланкатуаци, подробно описывая нападение варваров на Албанию, называет их гуннами и повествует о взаимоотношениях правителя гуннов Алп Илитвера с наместником Кавказской Албании на рубеже VII–VIII вв. [Мовсес Каланкатуаци, 1984, с.122–127]. Начиная с М.И. Артамонова, многие исследователи считают Алп Илитвера вассалом хазарского кагана – именно так назван правитель хазар у Каланкатуаци [Артамонов, 2001, с.256–260; Плетнева, 1986, с.34–35 и др.].

Имя предводителя гуннов – это титул эльтебер, известный у центральноазиатских племен. Он был обычен для Центральной Азии тюркского времени применительно к вождям крупных племен и племенных союзов, сохранявших полную независимость. Среди огузских племен иркин лишь самые могущественные вожди уйгуров были эльтеберами [Кляшторный, 2000, с.122]. Соответственно, титул эльтебера у главы гуннов Кавказа не свидетельствует о его зависимости от какого-либо верховного правителя. О самостоятельной политике Алп Илитвера говорит и принятие племенной верхушкой гуннов христианства, после чего вождь обратился к князьям и епископам Армении и Албании с просьбой об установлении в царстве гуннов епископства [Мовсес Каланкатуаци, 1984, с.122–127, 133–135].

С другой стороны, уже после крещения и политического союза с Албанией Алп Илитвер «снискал себе великолепное имя доблестное, совершив многие подвиги храбрости в Туркестане при хакане хазиров, он снискал любовь хакана, и тот выдал за него свою дочь» [Мовсес Каланкатуаци, 1984, с.199] («Туркестан» здесь уже не далекие страны тюрок в Средней и Центральной Азии, а территории северо-западного Прикаспия). Это означало, что хазарский правитель уже обладал большим политическим весом на Кавказе и заполучить его дочь в жены, видимо, считалось за честь. Кстати, важно, что не каган женился на дочери Алп Илитвера (тогда можно было рассматривать этот брак как взятие знатной заложницы), а наоборот. В кочевом мире браки такого рода являлись договором о мире, а не признанием зависимости одной общности от другой [Васютин, 2002, с.93].

Хазарского правителя начинают воспринимать как преемника кагана тюрок в регионе именно в это время. «Подвиги» же в Туркестане Алп Илитвер имел возможность совершить, будучи союзником хазар в антибулгарской кампании после развала Великой Булгарии.

Царство гуннов и связанные с ним города, Самандар и Варачан, настолько подробно описаны в армянских и арабских источниках, что это дало возможность исследователям уверенно локализовать этот этнополитическое образование в районе Терско-Сулакского междуречья [Артамонов, 2001, с.253–268; Гмыря, 1995]. На этом пространстве были обнаружены многочисленные археологические памятники, включая обширные поселения, крепости и могильники VII–VIII вв. Основной исследователь этого региона, М.Г. Магомедов попытался однозначно связать их с хазарами [Магомедов, 1983]. Данная версия получила поддержку С.А. Плетневой, считающей, что М.Г. Магомедов «открыл Прикаспийскую Хазарию» [Плетнева, 2000, с.179–180]. Главным памятником этой «Хазарии» является Верхнечирюртовский комплекс, который М.Г. Магомедов отождествил с Баланджаром [Магомедов, 1983, с.28–36]. Это вполне вероятно: комплекс находится на территории Царства гуннов, отличается богатством материальной культуры. С хазарским этносом М.Г. Магомедов связывает самые богатые погребения Верхнечирюртовского могильника – подкурганные катакомбы. Но данный тезис не встретил понимания у археологов, занимающихся непосредственно средневековым Северным Кавказом, поскольку подкурганные катакомбные могильники хорошо известны по всему региону от Кубани до Чечни начиная с I в. н.э. Кибиткообразная форма камер также встречается вне Хазарии и в дохазарское время, и после крушения каганата, как и многие другие «специфически хазарские», по Магомедову, черты [Абрамова, 1997, с.97–107; Мунчаев, 1965; Кузнецов, 1992, с.148–149]. Более того, такие захоронения неизвестны в Прикаспийской низменности, где достоверно обитали хазары.

Между тем, облик материальной культуры полиэтничного Царства гуннов свидетельствует в пользу его независимости в VII в. и относительной самостоятельности в VIII в. Об этом говорит хотя бы существование обособленной высшей страты, хоронившей своих покойников в подкурганных катакомбах. Основным населением царства были этнические аланы и позднегуннские племена, близкие булгарам. Верхушка представляла собой результат смешения местных иранцев (вероятно, маскутов) с пришлыми «гуннами». На это же указывает и пантеон гуннов, зафиксированный Каланкатуаци: два основных божества имеют одно – иранское и другое – тюркское происхождение [Кляшторный, 2000]. Обнаружены и следы христианизации гуннов Алп Илитвера – две небольшие церкви, которые были, как предполагает С.А. Плетнева, разрушены арабами в начале VIII в. [Плетнева, 2000, с.184].

Но в конце VII в. арабская экспансия на Кавказе была приостановлена, поскольку внутри халифата началась смута. Политический кризис в Халифате продолжался до 692 г., когда халифу Абд ал-Малику удалось уничтожить основные силы оппозиции и восстановить единство империи. Естественно, в эти 12 лет арабам было не до завоевательных походов. Этим воспользовались хазары, напав в 684 г. на значительно ослабленные (но не разграбленные до конца) страны Закавказья. Тогда степняки захватили громадную добычу, увели массу пленных [Вардан, 1861, с.90; Левонд, 1862, с.10]. Этот поход позволил хазарам принудить правителя Албании Вараз-Трдата выплачивать дань (помимо хазар, «подать» с Албании получали арабы и Византия).

После этого на краткий период Византия восстанавливает господство над Арменией и Албанией. Но очередная борьба за власть в Византии не дала ей возможности удержать этот регион. Уже в 692–693 гг. источники упоминают арабского правителя Армении, который распространяет свою власть до Дербента включительно [Мовсес Каланкатуаци, 1984, с.160]. В 701–702 гг. арабы окончательно покорили Армению и установили там жесткий оккупационный режим, вызвавший несколько восстаний, которые были поддержаны Византией, но окончились неудачно [Тер-Гевондян, 1977, с.72–77]. Дербент еще несколько раз переходил из рук арабов к местным племенам и обратно.

К концу VII – началу VIII в. относятся события в другом регионе, которые в немалой степени повлияли на расстановку сил среди племенных союзов Предкавказья. После распада Великой Булгарии и захвата в последней четверти VII в. части территории этого политического объединения, хазары  в конце VII – начале VIII вв. подчинили часть восточного побережья Крыма [Пиоро, 1990, с.62–64].  Так хазары оказались вовлеченными во внутриполитические событие в Византии.

В 695 г. в Херсонес был сослан свергнутый император Юстиниан II. Находясь в далекой провинции, он продолжал вести интриги с целью возвращения престола. Жители Херсонеса, опасаясь репрессий со стороны Константинополя, решили сдать Юстиниана василевсу или убить его. Узнав о грозящей опасности, Юстиниан попросил «политического убежища» в Хазарии. Хазарский каган удовлетворил просьбу и дал Юстиниану в жены свою сестру (или дочь), нареченную в христианстве Феодорой. После этого из Константинополя явился к кагану посол, предлагавший множество даров за выдачу или убийство Юстиниана. Предупрежденный своей женой, экс-император бежал в Дунайскую Болгарию, вступил в союз с болгарским ханом Тервелем и с помощью его воинов в 705 г. вернул себе императорский трон. После этого, очевидно, Херсонес отложился от Византии и заключил союз с хазарами, так как под 711 г. в византийских источниках упоминается «тудун – архонт Херсона, бывший там от лица хагана». Юстиниан организовал карательный поход на мятежный город, в ходе которого Херсон был разграблен и сожжен, «знатные мужи» изощренно казнены, а хазарский тудун пленен и отправлен к василевсу. Вскоре херсониты подняли новое восстание против Юстиниана. Возглавить восстание они пригласили опального вельможу Вардана, который был направлен в ссылку в Херсонес. Граждане Херсонеса провозгласили Вардана, принявшего имя Филиппика, императором. Флот Вардана-Филиппика со значительным хазарским подкреплением двинулся на Константинополь [Чичуров, 1980, с.64–65].

Для Византии была очевидна выгода традиционного использования кочевников в решении внутренних проблем, и хазары для этого подходили не хуже сарматов, оногуров и булгар прежних времен. После захвата престола Варданом-Филиппиком в 711 г. Херсонес вернулся в лоно империи, а хазары могли не опасаться за свои боспорские и кубанские владения. Особенно пригодились Византии новые союзники в борьбе с Арабским халифатом в Закавказье, когда действия кочевников, несомненно, подпитывались и направлялись Византийской империей. Византийские источники проявляют поразительную осведомленность о набегах хазар, причем повествование идет в панегирическом по отношению к последним стиле [см.: Чичуров, 1980, с. 66–68, 166–167].

Как раз в это время возобновляются завоевательные походы арабов на Византию и в других направлениях. При сыне Абд ал-Малика, ал-Валиде (705–715), были завоеваны территории Средней Азии, в том числе и земли между Амударьей и Сырдарьей, почти полностью покорен Пиренейский полуостров. В 715 г. сын Абд ал-Малика, Маслама начал осаду Константинополя, длившуюся до 717 г. Второе десятилетие VIII в. без преувеличения можно назвать апогеем политического могущества Халифата.

Кавказское направление являлось одним из приоритетных во внешней политике Халифата, поскольку напрямую было связано с наступлением на Византию. События в этом регионе восстанавливаются с привлечением арабских и армянских источников, часто противоречащих друг другу, особенно в хронологии.

Маслама, в 709–732 гг. почти непрерывно бывший наместником севера, попеременно совершал походы на Византию и на Кавказ, причем во время византийских походов племена Кавказа, именуемые в источниках тюрками, гуннами и хазарами, возвращали себе захваченные арабами территории. Эти племена к 89 г.х. (708–709) сумели не только вернуть позиции в Закавказье, завоеванные в свое время тюрками, но и расширить свое влияние. Мовсес Каланкатуаци сообщает, что в 158 г. армянского летоисчисления (709) «князь хазиров» с 80-тысячным войском захватил Кавказскую Албанию [Мовсес Каланкатуаци, 1984, с.161]. В ответ на это Маслама пошел в поход «на тюрков», воюя с ними, пока не достиг Дербента со стороны Албании, после чего «завоевал там крепости и города» [Ат-Табари, 2003, т.4, с.1287]. Очевидно, речь идет о многочисленных крепостях и городищах Приморского Дагестана. Однако эти завоевания на деле были лишь набегами, после которых все возвращалось на круги своя. В 713–714 г. Маслама, в очередной раз взяв Дербент (Бал ал-Абваб), приказал разрушить его крепостные стены, не надеясь удержать за собой город. Однако как только Маслама «с большими трофеями» покинул Дербент, хазары туда вернулись. Ал-Куфи в рассказе о взятии Масламой Дербента и изгнании оттуда хазар определяет численность хазар – 80 тыс., добавляя, что в Дербенте жили еще их жены и дети [Ал-Куфи, 1986, с.452]. Очевидно, за эти годы в Баб ал-Абвабе появился постоянный гарнизон, тюрко-гунно-хазарский: если ат-Табари называет тюрок, то ал-Куфи и Каланкатуаци – хазар, а Левонд – гуннов [Левонд, 1862, с.27-28].

Они не завоевывали Дербент силой. Во-первых, об этом не сообщают источники. Во-вторых, жители города всегда имели возможность просить о помощи южных соседей, так желавших заполучить этот стратегический пункт. Но этого сделано не было. Поэтому логично предположить, что гарнизон был приглашен для защиты города именно от мусульманской экспансии.

После этого набеги тюрко-гунно-хазарской коалиции на южное побережье Каспия, принадлежавшее Халифату, продолжались с завидной регулярностью, благо плацдарм для походов был на границе с владениями арабов [Ат-Табари, 2003, т.4, с.1322–1325, 1330]. Очевидно эти регулярные рейды дали основание географу IX в. Ибн Хордадбеху утверждать, что Кавказской Албанией, Джурзаном и Сисаджаном до арабов владели хазары [Ibn Khordadbeh, 1889, р.122]. Хотя нападения были отбиты, обстановка требовала принятия кардинальных мер, ибо кавказские провинции не являлись благонадежными и могли когда-нибудь использовать помощь кочевников в борьбе за независимость.

В 722–723 г. временно заменивший Масламу ал-Джаррах отправился в Азербайджан. Узнав, что движется большое войско, хазары «стали убегать, пока не достигли города Баб ал-Абваб» [Ал-Куфи, 1986, т.4, с.260]. Из этого сообщения ал-Куфи можно заключить, что за время отсутствия арабов хазары продвинулись вниз по прикаспийской низменности, до Дербента, где находился их гарнизон. Таким образом, они захватили самые выгодные с экономической точки зрения территории – выход к морю и путь на юг в Халифат. Так в их руках оказались рычаги давления на горские племенные союзы Восточного Кавказа. Но горцы в то время были независимы от хазар. Добравшись до р. Рубас в двух фарсахах от Дербента, ал-Джаррах связался с «владыками гор» (мулук ал-джибал), которые вскоре прибыли к нему с подкреплением. До этого вожди горских владений – Лакза, Табарсарана, Филана – очень редко упоминаются. Отныне они становятся активными участниками событий. Это указывает на расширение притязаний Халифата на Кавказе, а также на то, что горцы были недовольны хазарским контролем над «Каспийскими воротами».

Ал-Джаррах продвинулся на север до города Баланджар. Еще в конце VII в. этот пункт, построенный, по легенде, шаханшахом Хосровом Ануширваном, возможно, был столицей царства гуннов. В 20-х гг. VIII в. Баланджар уже воспринимается источниками как хазарская крепость. Это свидетельствует об усилении влияния хазар в регионе и о подчинении им гуннов Кавказа. Кроме того, источники знают и другие хазарские города – Хасин и Бар‘уфа (Йаргу) [Ал-Куфи, 1986, т.4, с.262].

Именно с конца VII – начала VIII вв. хазары вытесняют тюрок и гуннов с Кавказа, а в источниках начинает применяться титул «каган» непосредственно по отношению к главе Хазарии.

Баланджар арабами был взят, причем действия хазар представляли собой классические оборонительные действия кочевников: они окружили город повозками. Арабы быстро прорвали линию обороны. Действия хазар свидетельствуют о том, что им, возможно, приходилось брать города, но не защищать их. Поэтому если и находился Баланджар в хазарской земле, то недавно, и хазары еще не успели там освоиться. Но плененная жена владыки Баланджара, которую на торгах после победы купил себе ал-Джаррах, была хазаркой, причем столь знатного рода, что арабы потом спорили, что привлекло полководца в женщине – ее красота или происхождение [Ал-Куфи, 1986, т.4, с.263]. Не исключено, что она была дочерью кагана, т.е. мирный договор между гуннами и хазарами подтверждался династическими браками, как и во времена Алп Илитвера. Это предположение, как и следующую из него относительную самостоятельность гуннов в рамках хазарской «конфедерации», подтверждают последующие действия ал-Джарраха. Он вернул владыке Баланджара супругу и детей в обмен на капитуляцию (аман), обеспечив себе надежный тыл.

Дальнейший маршрут ал-Джарраха показывает, что собой тогда представляла хазарская «конфедерация». Покинув Баланджар, он направился дальше к северу, пока не достиг земли ал-Вабандар, где было около 40 тыс. жилищ. Испугавшись мусульман, обитатели этой земли запросили мира и выплатили контрибуцию [Ал-Куфи, 1986, т.4, с.263].

Археолог В.Г. Котович отождествляет ал-Вабандар с Варачаном армянских источников, столицей Царства гуннов [Котович, 1974, с.191]. Однако эту гипотезу нельзя признать доказанной хотя бы потому, что ал-Вабандар – это земля, а Варачан – город. В то же время небольшая конъектура: Вабандар – Ванандар – позволяет взглянуть на локализацию этой территории по-другому. Землю и народ с таким или очень похожим названием знают другие восточные источники. В письме хазарского царя Иосифа кордовскому сановнику Хасдаю ибн Шафруту хазары побеждают племя в.н.н.т.р. Народ в.н.н.д.р известен анониму Х в., автору «Худуд ал-Алам» и Гардизи [Hudud al-‘Alam, 1970, р.159; Martinez, 1982, р.160]. Во всех трех случаях речь идет об уногундурах, входивших ранее в состав Великой Булгарии и потом частично примкнувших к хазарскому союзу. Локализация их в степях Прикубанья и на Ставропольской возвышенности хорошо известна. Таким образом, ал-Джаррах прошел Прикаспийскую низменность и по степям добрался до булгарских племен. Показательно, что и они заключили с арабами сепаратный мир.

Но хазары, тюрки и гунны общими усилиями все же сумели собрать значительное войско. И ал-Джаррах, думавший было идти до Самандара, был вынужден вернуться с добычей в Албанию, так не закрепившись в Баб ал-Абвабе и к северу от него. Хазары и «другие неверные» в ответ на действия ал-Джарраха в течение нескольких лет осуществляли опустошительные набеги на Албанию и Арран. Попытки расправиться с хазарами и тюрками в пределах Халифата удачи не принесли: противник отступал «в свою землю» и через некоторое время возвращался. Ар-Джаррах, а после него вновь заступивший в должность Маслама совершали ответные вылазки [Ibn аl-Athir, 1851, р.108, 115; Ат-Табари, 2003, т.4, с.1374–1379].

Эти действия ничуть не решали «хазарской» проблемы, но только сплачивали племена севернее Дербента. К 112 г.х. (730–731) хазарам удалось собрать огромное войско – около 300 тыс. человек, которое под руководством Барсбека, сына кагана, прошла огнем и мечом по Азербайджану, погубив ал-Джарраха и его армию [Ал-Куфи, 1986, т.4, с.266-270, Ат-Табари, 2003, т.4, с.1380-1381; Ibn аl-Athir, 1851, с.118]. В связи с этим ал-Куфи сообщает, что каган хазар, собирая войско, «послал ко всем видам неверных, бывших с ним одной веры и происхождения, призывая на борьбу с мусульманами, и они (неверные. – Е.Г.) дали согласие на это» [Ал-Куфи, 1986, т.4, с.266]. Под «видами неверных» здесь следует понимать тюрок и родственные хазарам позднегуннские племена Кавказа, которые действительно исповедовали сходные языческие культы.

Интересно, что каган спрашивал согласия племенных союзов, входивших в каганат. Как и действия правителя Баланджара и народа Ванандара, это свидетельствует о значительной самостоятельности таких союзов в рамках хазарского потестарного образования. В первой половине VIII в. в Хазарском каганате только формировалась военно-иерархическая структура, этническая и родоплеменная стратификация еще не была настолько прочной, чтобы этнополитическая элита могла собрать войска в приказном порядке. Но процесс объединения позднегуннских и тюркских племен уже шел, и возглавили его хазары.

Многие исследователи полагают, что в состав Хазарии вошли тогда и аланские племена [Кузнецов, 1992, с.147–168; Гадло, 1994, с.47–51]. Однако причислять алан к вассалам каганата не стоит. Ни один источник, кроме царя Иосифа, не знает о подчинении алан хазарам. Судя по сохранившимся данным, отношения этих соседей переживали разные этапы. Вошедшие в Хазарское объединение булгарские племена Прикубанья были давними соперниками алан в Западном Предкавказье [Кузнецов, 1992, с.150]. Очевидно, территориальная проблема не была решена и позже. Под 103 г.х. (721–722 г.) ат-Табари сообщает о конфликте между аланами и «тюрками» [Ат-Табари, 2003, т.4, с.1355]. А в 105 г.х., на следующий год после похода на Баланджар, ал-Джаррах совершил поход на алан, в котором прошел через их территорию до городов и крепостей, находившихся за Баланджаром, и разграбил некоторые из них [Ат-Табари, 2003, т.4, с.1362]. Поход на алан совершался отдельно; в войне против хазар аланы не упоминались. Но контроль над аланскими территориями давал возможность атаки на хазар с тыла. Поэтому в 106 г.х. уже другой полководец, ал-Хаджжадж бин ‘Абд ал-Малик, воевал с аланами, заключил с ними мирный договор, по которому они обязались выплачивать джизью [Ат-Табари, 2003, т.4, с.1365]. Упоминание этого налога означает, что аланы признали сюзеренитет Халифата. Данный успех позволил Масламе бин ‘Абд ал-Малику через несколько лет, в 110 г.х. (729–730 г.), напасть на хазар со стороны Дарьяльского ущелья и опустошить земли кагана в течение месяца [Ат-Табари, 2003, т.4, с.1374].

Но уже в следующем году ситуация изменилась. Ат-Табари сообщает, что в 730–731 г. тюрки напали на Албанию с аланской стороны [Ат-Табари, 2003, т.4, с.1380]. Сами аланы не участвовали в военных действиях на стороне Барсбека. Но «покровительство» арабов не пришлось им по вкусу, и они пропустили тюрко-хазарское ополчение через свою территорию. Сторону хазар приняли и грузины, один из князей которых сообщил хазарам о расположении армии ал-Джарраха [Буниятов, 1965, с.111].

Окончательно взять Дербент арабам удалось только в 732–733 г. По приказу Масламы крепость была перестроена, организовано ее снабжение оружием и продовольствием. После этого Маслама сдал руководство областью будущему халифу Марвану ибн Мухаммаду. Талантливый полководец, Марван начал завоевание областей севернее Дербента, тем более что хазары и другие жители Северо-Восточного Предкавказья изрядно устали от многолетних войн и не могли оказать достойный отпор. Разделив армию на две части, одной Марван приказал идти через завоеванный Дербент, а сам выступил к Дарьялу. Аланы оказали активное сопротивление, которое Марван жестоко подавил и прошел через «Врата алан» до Самандара, где арабские войска воссоединились [Ал-Куфи, 1986, т.4, с.282-289].

Кульминацией кавказских войн Халифата стал знаменитый поход Марвана 737 г., когда будущий халиф, пройдя Баланджар и Самандар, достиг дальнего города хазар ал-Байда’, где находился хазарский каган. Правитель Хазарии обратился в бегство. Однако Марван не бросился за ним в погоню, а принялся опустошать Прикаспийскую низменность, в чем немало преуспел и даже добрался, по сообщениям ал-Балазури и ал-Куфи, до земель, расположенных «за страной хазар». Там Марван обрушился на неких ас-сакалиба и других язычников, захватил в плен 20 тыс. семей и достиг реки ас-сакалиба (низовий Волги). За этой рекой было разбито вновь собранное хазарское войско во главе с тарханом, а каган хазар и многие из его рода и страны были вынуждены принять ислам [Ал-Куфи, 1986, т.4, с.282–289; Аl-Beladsori, 1866, р.207–208]. Фактически это означало подчинение Халифату. Разбив хазар, Марван с богатой добычей вернулся в Закавказье. После этого арабские источники надолго забывают о хазарах.

В том же году Марван взял Баланджар и покорил ряд горных территорий, в частности, земли «сахиба ас-Сарир», владетелей Лакза и Тумана [Ibn аl-Athir, 1851, р.132], т.е. независимые территории, непосредственно примыкающие к стране хазар с юга и юго-запада. Следующие семь лет прошли в подавлении восстаний «владык гор», не желавших смириться со своей участью.

Вряд ли верно утверждение, что в ходе этих войн хазары потеряли большую часть своих территорий. Перенос «столицы» хазар из Самандара или Баланджара в Итиль, о котором сообщают поздние авторы – ал-Масуди и Йакут, потерей считать нельзя [Ал-Мас‘уди, 1987, c.178; Йакут ал-Хамави, т.3, с.253). В точном смысле слова ни Баланджар, ни Самандар никогда столицами не были. Само явление столицы в предгосударственный период характерно для земледельческих обществ. В кочевых потестарных образованиях роль столицы заменяла ставка вождя, дислокация которой менялась вместе с перекочевками. Даже на «имперской» стадии развития «столицы» кочевников легко перемещались, хотя и не так часто, как раньше.

Вообще для образования постоянного политического центра в кочевом сообществе необходим долгий опыт взаимодействия с земледельцами и наличие четкой потестарной структуры. Хазарский каганат середины VIII в. только начинал свой путь от конфедерации номадов к раннему государству и не имел ни подобного опыта, ни даже стройной иерархической структуры.

Помимо кагана, арабские источники упоминают только один титул – тархан. Оба титула имеют несомненно тюркское происхождение и были заимствованы еще во времена Западнотюркского каганата [Голден, 1993, с.219]. Тархан у тюркских кочевников средневековья – представитель военной знати. Источники фиксируют расслоение общества Хазарии на две страты: военную аристократию и простых общинников-воинов [Ал-Куфи, 1986, т.4, с.278]. Другие титулы и должности в Хазарии VIII в. по восточным источникам неизвестны. Судя по отдельным упоминаниям, тарханы не только входили в отборное воинское подразделение, но были и свитой кагана. Они выполняли административные функции на приобретенных землях, но все это делалось без четкой специализации, по мере необходимости. Феномен такой «дружины» широко известен у других кочевников и определяется как «эмбриональный» аппарат управления. Критерием отбора всюду были личные качества кандидата; знатность его рода не имела значения [Владимирцов, 2002, с.388–392; Хазанов, 1975, с.186; Крадин, 2002, с.152–153]. В первой половине VIII в. потестарная структура Хазарии только начинала формироваться, равно как и границы этого объединения.

Территориальные потери Хазарии после войн с арабами не были значимы: Дербент и Самандар никогда подолгу не принадлежали хазарам. Согласно Ибн Хордадбеху, в середине IX в. хазары владели землями к северу от Самандара, а городами хазар считались Хамлидж, Баланджар и ал-Байда’ [Ibn Khordadbeh, 1889, р.123]. Именно с арабо-хазарских войн первой половины VIII в. эти города становятся хазарскими. Это находит и археологические подтверждения.

Процесс образования раннегородских центров начался на территории Дагестана еще в первых веках вв. н.э. [Гаджиев, 2002, с.210]. Но в первой половине VIII в. в населенных пунктах Приморского Дагестана произошли серьезные изменения. Сначала городища и крепости пережили какую-то катастрофу: остались следы пожаров, разрушения жилищ и укреплений, человеческих жертв. После ликвидации последствий катастрофы возводятся новые укрепления, появляются новые жилища на примыкающих к ним поселениях, представленные юртами. Появляется кочевническая керамика. Эти поселения связаны с волной миграции новых этнических групп из северных степных районов. С этого времени меняется и хозяйственный уклад – повышается роль отгонного скотоводства [Гадло, 1994, с.39–40]. Катастрофа – это, конечно, арабские набеги. А вот новое кочевое население логично будет связать с хазарами. Так территория гуннов становится частью хазарского потестарного образования. Вхождение гуннов было, очевидно, мирным и было вызвано необходимостью совместной борьбы против арабской экспансии. Для охраны неспокойного района сюда были переселены хазарские воины со своими семьями. Такое тесное взаимодействие с оседлым населением стало экономическим стимулом процесса политогенеза в хазарском обществе: города Приморского Дагестана были очень богатыми, с развитыми торговыми связями.

Способствовало политогенезу в Хазарии и относительное спокойствие на юге: Халифат сотрясали внутренние неурядицы, которые заставили арабов забыть о покорении Северного Кавказа. В 744 г. Марван стал халифом – последним в династии Умайядов. Его правление прошло в сплошной борьбе с хариджитами, шиитами, местными сепаратистами и основными противниками в борьбе за власть – потомками дяди Пророка, Аббаса. Продолжать наступление не хватило сил. В 750 г. войска Марвана были разбиты у Дамаска, а сам он и члены семьи Умайядов вскоре были убиты. Началось правление новой династии, сопровождавшееся внутренними реформами, направленными, в том числе, на удержание завоеванных территорий. На окраинах постоянно вспыхивали мятежи. Для Халифата стало необходимо обеспечить безопасность существующих границ от внешних вторжений, в том числе и набегов кочевников.

Именно этой цели отвечала женитьба нового закавказского наместника Йазида ас-Сулами на дочери хазарского кагана, за которую, по словам ал-Куфи, был уплачен невероятный калым в 100000 дирхемов [Ал-Куфи, 1986, т.4, с.393; Ат-Табари, 2003, т.4, с.1618]. Основанный на брачном союзе мирный договор с кочевниками был подкреплен огромным откупом, которым арабы рассчитывали себя обезопасить на много лет вперед. Но через два года дочь кагана и родившиеся у нее дети умерли при неясных обстоятельствах, что было расценено каганом как намеренное убийство. В 763 г. коалиция кочевников во главе с хазарами вышла из-за Дербента и разграбила Армению [Ал-Куфи, 1986, т.4, с.394–395; Ат-Табари, 2003, т.4, с.1615; Чичуров, 1980, с.68]. Йазид не смог оказать серьезного сопротивления по причине малочисленности войск (арабы очевидно не предполагали такого развития событий и держали небольшой гарнизон). В следующем году вылазка повторилась, только в отношении Грузии. Тогда прибытие подкрепления позволило Йазиду гнать противника до Дербента.

В 799–800 г. состоялся последний набег хазар на Арран. Хазар призвали жители Дербента, недовольные высокими налогами, обещав кагану «страну ислама» на разорение. Выполнив свою задачу, хазары с богатыми трофеями ушли, не дожидаясь встречи с арабскими войсками, а восстание в Дербенте было подавлено [Ал-Куфи, 1986, т.4, с.410–413; Ат-Табари, 2003, т.4, с.1720]. Хазария более не тревожила этот регион.

До конца VII в. Хазария не являлась самостоятельной и значимой политической силой на Кавказе. В ирано-византийском противостоянии хазары занимали подчиненное положение по отношению к Западному Тюркскому каганату. В первых столкновениях арабов с племенами Кавказа и Прикаспия вплоть до конца VII в. действовала коалиция тюрок, хазар и гуннов. Но подчинение хазарами остатков Великой Булгарии усилило позиции хазар. Выгодное географическое положение, по сравнению с другими прикаспийскими объединениями, больше подвергавшимися нападениям арабов, позволило хазарам сосредоточить военные и материальные ресурсы, стать центром объединения в борьбе с арабским натиском. В ходе кавказских войн с арабами Хазарское протогосударство значительно расширило свои границы и получило статус каганата, стало вести самостоятельную международную политику, основным вектором которой был союз с Византийской империей. Набеги хазар и их союзников на Закавказье отвлекали силы Халифата и делали для него невозможным решающий удар по Византии. Но во второй половине VIII в. Хазария еще являлась полукочевой «федерацией», в которой номады жили сбором дани с жителей существовавших до их прихода городов и с полуоседлого населения.

Абрамова М.П. Ранние аланы Северного Кавказа III-V вв. н.э. М., 1997.

Артамонов М.И. История хазар. 2-е изд. - СПб., 2001.

Бейлис В.М. Сообщения Халифы ибн Хаййата ал-‘Усфури об арабо-хазарских войнах в VII – первой половине VIII в.// Древнейшие государства Восточной Европы. 1998. М., 2000.

Буниятов З.М. Азербайджан в VII-IX вв. Баку, 1965.

[Вардан Великий] Всеобщая история Вардана Великого. М., 1861.

Васютин С.А. Типология потестарных и политических систем кочевников // Кочевая альтернатива социальной эволюции. – М., 2002.

Вернадский Г.В. Древняя Русь. Тверь, 1996.

Владимирцов Б.Я. Общественный строй монголов. Монгольский кочевой феодализм // Владимирцов Б.Я. Работы по истории и этнографии монгольских народов. М., 2002.

Гаджиев М.С. Древний город Дагестана: Опыт историко-топографического и социально-экономического анализа. М., 2002.

Гадло А.В. Этническая история Северного Кавказа. IV – X вв. Л., 1979.

Гадло А.В. Этническая история Северного Кавказа. X – XIII вв. СПб., 1994.

Гмыря Л.Б. Страна гуннов у Каспийских ворот. Махачкала, 1995.

Голден П.Б. Государство и государственность у хазар: власть хазарских каганов // Феномен восточного деспотизма: структура власти и управления. М., 1993.

Гумилев Л.Н. Древние тюрки. М., 1993.

Дорн Б. Известия о хазарах восточного историка Табари // Журнал Министерства народного просвещения. 1844. Ч.XLIII. №7-8.

Зуев Ю.А. Древнетюркская социальная терминология в китайском тексте VIII в. // Вопросы археологии Казахстана. Вып.2. Алматы – М., 1998.

История первобытного общества. Эпоха классообразования. М., 1988.

Йакут ал-Хамави. Му‘джам ал-Булдан (Словарь стран). Т.1–7. Бейрут, 1996.

Кляшторный С.Г. «Народ Аспаруха», гунны Кавказа и древнетюркский Олимп // Древнейшие государства Восточной Европы. 1998. М., 2000.

Кляшторный С.Г., Султанов Т.И. Государства и народы Евразийских степей. Древность и средневековье. СПб., 2004.

Коковцов П.К. Еврейско-хазарская переписка в X в. Л.,1932.

Комар А.В. Ранние хазары в Северном Причерноморье // Восточноевропейский археологический журнал. 3(4), май-июнь 2000 (http://archaeology.kiev.ua/journal/030500/komar.htm).

Котович В.Г. О местоположении раннесредневековых городов Варачана, Беленджера и Таргу // Древности Дагестана. Махачкала, 1974.

Крадин Н.Н. Империя Хунну. М., 2002.

Крадин Н.Н. Особенности классообразования и политогенеза у кочевников // Архаическое общество: Узловые проблемы социологии развития. М., 1991.

Кузнецов В.А. Очерки истории алан. Владикавказ, 1992.

Кулаковский Ю.А. История Византии. 3. 602–717 годы. СПб., 1996.

Ал-Куфи. Ал-Футух (Завоевания). Т. 1–4. Бейрут, 1406/1986.

[Левонд] История халифов вардапета Гевонда, писателя VIII в. / Пер. с армянского К. Патканьяна. СПб., 1862.

Магомедов М.Г. Образование Хазарского каганата (по материалам археологических исследований и письменным данным). М., 1983.

Ал-Мас‘уди. Мурудж аз-захаб ва ма‘адин ал-джавхар (Золотые копи и россыпи самоцветов).  Т. 1. Бейрут, 1987.

Мовсес Каланкатуаци. История страны Алуанк / Пер. Г. Смбтяна. Ереван, 1984.

Мовсес Хоренаци. История Армении / Пер. с древнеарм., прим. Г. Саркисяна. Ереван, 1990.

Мунчаев Р.М. Новые сарматские памятники Чечено-Ингушетии // Советская археология. 1965, №2.

Науменко В.Е. К вопросу о времени и обстоятельствах образования Хазарского каганата // Хазарский альманах. Т.2. М., 2004.

Новосельцев А.П. Хазарское государство и его роль в истории Восточной Европы и Кавказа. М.,1990.

Пигулевская Н.В. Сирийские источники по истории народов СССР. М. – Л., 1941.

Пиоро И.С. Крымская Готия. (Очерки этнической истории населения Крыма в позднеримский период и раннесредневековое время). – Киев, 1990.

Плетнева С.А. Очерки хазарской археологии. М., 2000.

Плетнева С.А. Хазары. М., 1986.

[Ат-Табари]. Та'рих ал-умам ва-л-мулук ли-Аби Джа‘фар бин Джарир ат-Табари (История народов и царей). В 6-ти тт. Бейрут, 2003.

Тер-Гевондян А.Н. Армения и Арабский халифат. Ереван, 1977.

Усачева И.М. Страны Закавказья в системе международной политики Византии (560–620-е гг.). Автореферат диссертации … канд. ист. наук. Ереван, 1990.

Успенский Ф.И. История Византийской империи. Т.1. Период I (до 527 г.). Период II (516–610 гг.). М., 2001.

Феофилакт Симокатта. История. Пер. С.П. Кондратьева. М., 1996.

Хазанов А.М. Социальная история скифов. Основные проблемы развития древних кочевников евразийских степей. М., 1975.

Чернышев А.И. Общественное и государственное развитие ойратов в XVIII в. М., 1990.

Чичуров И.С. Византийские исторические сочинения: «Хронография» Феофана, «Бревиарий» Никифора (тексты, перевод, комментарий). М., 1980.

Шагинян А.К. Армения накануне арабского завоевания. СПб., 2003.

Шихсаидов А.Р. Об источниках «Дербенд-Наме» // Восточное историческое источниковедение и специальные исторические дисциплины. Вып.2. М., 1994.

[Аl-Beladsori] Liber expugnationis regionum, auctore Imamo Ahmed ibn Jahja ibn Djabir al-Beladsori. Ed. M.J. de Goeje. Lugduni Batavorum, 1866.

Golden P. Khazar Studies. Vol.1. Budapest, 1980.

Hudud al-‘Alam. The Regions of the World. A Persian Geography 372 A.H. – 982 A.D. Transl. by V. Minorsky. E.J.W. Gibb Memorial Series. New Series, XI. L., 1970.

[Ibn аl-Athir] Ibn-el Athire chronicon, quod perfectissimum inscribitur. Ed. C.T. Tornberg. Lungdunum Batavorum, 1851.

[Ibn Khordadbeh] Kitab al-Masalik wa’l-Mamalik (Liber viairum et regnorum) auctore Abu’l Kasim Obaidallah Ibn Abdallah Ibn Khordadbeh et Excertpta e Kitab al-Kharadj auctore Kodama Ibn Dja‘far. Lugduni Batavorum, 1889.

Martinez A.P. Gardizi’s Two Chapters on the Turks // Archivum Eurasiae Medii Aevi. T.2. Wiesbaden, 1982.

Pritsak O. Khazaria // The Oxford Dictionary of Byzantium. N.Y., 1991.

Опубликовано в: Восток (Oriens). 2006. № 4.С. 5-19