95 лет назад в России началась Гражданская война. Хотя историки продолжают спорить и не могут сойтись на точной дате этого события, с высоты прошедших лет вполне очевидно, что отдельные выступления, стычки, восстания и мятежи против советской власти переросли в полномасштабную войну только после того, как во внутренние российские дела вмешались войска (легионеры) отдельного Чехословацкого корпуса.
Этот корпус в виде чехословацкой добровольческой дружины начал формироваться в России еще в августе 1914 г. из числа находившихся здесь чехов и словаков, не желавших воевать за интересы Австро-Венгрии. Впоследствии он пополнялся за счет военнопленных, и к 1918 году его численность достигла 40-50 тыс. человек.
После заключения Брестского мира, по договоренности с советскими властями, чехословацких легионеров, вошедших в начале 1918 г. в состав вооруженных сил Франции, должны были эвакуировать через Владивосток на европейский театр военных действий.
В условиях разложения и распада царской армии Чехословацкий корпус в тот период представлял, пожалуй, единственное боеспособное соединение на территории России. Поэтому страны Антанты смотрели на него с нескрываемым вожделением. Они видели в нем важный резерв для продолжения войны в Европе. Одновременно его рассматривали и как серьезный фактор давления на российскую власть (любую) для подрыва брестских договоренностей и возвращения России на антигерманский фронт.
Советы в этой обстановке повели себя вполне корректно, легионерам разрешили выехать за пределы страны, но как частным лицам, при условии сдачи тяжелого вооружения и боевой техники. При этом для охраны в пути им разрешалось иметь винтовки и пулеметы. Решение Советов об эвакуации легионеров вызвало резкие протесты германской стороны. В Берлине опасались, что прибытие корпуса на европейский театр военных действий даст Антанте существенные преимущества в живой силе, поэтому требовали полного разоружение корпуса и интернирования его в России. Особое значение это имело на пороге готовившегося весеннее-летнего германского наступления на Западном фронте.
В свою очередь в Лондоне и Париже настаивали на скорейшей отправке чехословаков во Владивосток, поскольку начавшееся возвращение из русского плена без малого почти 3 млн. германских и австро-венгерских военнопленных, которых Берлин и Вена также намеривались использовать в своих интересах, ставило под угрозу планы Антанты переломить ход войны в свою пользу.
Кроме того, с повестки дня не снимался вариант использования легионеров в качестве ударной группы в глубоком русском тылу на случай иностранной военной интервенции.
Словом, перед Советами стояла серьезная военно-дипломатическая проблема.
26 марта 1918 года Совнарком подтвердил договоренность об эвакуации легионеров, обязавшихся в пути строго соблюдать нейтралитет и не вмешиваться в российские дела, а также сдать тяжелое вооружение, оставив не более 150 винтовок и одного пулемета на состав.
Личный состав корпуса разместился в 63 эшелонах по 40 «теплушек», в каждой по 20-22 бойца. Части, добровольно сдавшие оружие в Пензе (12 составов), без задержек проследовали по Транссибирской магистрали и в конце апреля прибыли во Владивосток.
В мае железная дорога от Поволжья до Владивостока была плотно забита двигавшимися навстречу друг другу эшелонами: в западном направлении шли составы с германскими и австро-венгерскими пленными, а на восток - с чехословацкими легионерами. Союзники, и их противники внимательно отслеживали график движения и не упускали случая заявить Москве протесты, если дело доходило до задержек.
Это движение происходило на фоне далеко не дружественных телодвижений Антанты. На севере под предлогом охраны военного имущества высадился британский десант, на востоке – японский, а вскоре и американский. Зона их действий быстро расширялась вглубь российской территории.
Небывалого размаха достигла подрывная деятельность дипломатических миссий и разведслужб Антанты. Они активно устанавливали связи и контакты с вооруженными офицерскими группами, оказывали им финансовую и иную помощь. Словом, попытки вернуть Россию в лоно Антанты и вновь отправить русских солдат в окопы для борьбы за чуждые им интересы не только не прекращались, но напротив, усиливались и разрастались.
Между тем, среди легионеров упорно распространялись слухи, что их везут не во Владивосток, а на каторгу в Сибирь. Обстановка накалялась и из-за бесконечных остановок и задержек, дисциплина падала, появились случаи дезертирства и неповиновения…
14 мая в Челябинске произошла пьяная драка легионеров с венгерскими военнопленными. Один чех был убит чугунной ножкой от печки. Обидчика нашли и без долгих разбирательств расстреляли… Местная власть, требовавшая выдать убийцу, была арестована, начались стычки и вооруженные столкновения на всем пути следования эшелонов.
С каждым днем становилось все более очевидным – под стихийными выступлениями скрывался заранее спланированный и тщательно подготовленный вооруженный мятеж. Поднимать его самим легионерам не было никакого смысла. Их просто использовали «втемную».
25 мая легионеры захватили Новониколаевск (Новосибирск), 26 мая Челябинск, затем Томск, Пензу и Сызрань. В июне овладели Курганом, Иркутском, Красноярском, а 29 июня – Владивостоком. Представьте теперь масштабы вооруженного насилия, грабежей, захватов имущества, включая половину золотого запаса России, «добытую» легионерами в Казани.
К тому времени в рядах только создававшейся Красной Армии насчитывалось лишь 119 тысяч человек. Неудивительно, почему в считанные недели 45 или 50 тысяч легионеров взяли под свой контроль обширные территории Поволжья, Урала, Сибири и Дальнего Востока.
В оккупированных городах разграблению подверглись арсеналы, склады продовольствия, амуниции, одежды, частные лавки и магазины. Представители местной власти были брошены в тюрьмы или расстреляны при «попытке к бегству», значительные потери понесло местное население…
Борис Савинков, вспоминая те дни, писал: «Благодаря чехословацким штыкам, партия социалистов-революционеров снова оказалась у власти. При частях легионеров стали создаваться отряды русских волонтеров, которые взрывали железнодорожное полотно, рубили телеграфные столбы, расстреливали большевиков».
Так начинался очередной «бессмысленный и беспощадный русский бунт», «война всех против всех».
6 июля 1918 года командующий западной группой корпуса Станислав Чечек выпустил приказ. Некоторые чехословацкие историки полагают, что именно с этого приказа в России началась настоящая гражданская война. Вот, что в нем говорилось: «По согласованию с Национальным советом и всеми союзниками», чехословацкие части становятся «авангардом союзных войск». Его «единственная задача – создание антигерманского фронта в России». Корпусу предписывалось, «обеспечить оборону по линии Волги до прихода союзных войск». В поступивших из Парижа секретных директивах говорилось об использовании легионеров для «расширения очагов сопротивления, объединения вокруг себя сибирских(?) и казацких элементов», а в конечном итоге, «к подготовке и прикрытию возможной интервенции союзников с востока». Другими словами, корпус превратился в мощный десант Антанты в ключевых стратегических точках России. Это особенно важно уяснить сейчас, когда находятся «политологи», утверждающие, что Поволжье и сибирские области страны никогда не находились под иностранной оккупацией!
Обращает на себя внимание и дата приказа Чечека. Именно в этот день в Москве был застрелен германский посол Мирбах и начался левоэсеровский мятеж. В Ярославле при организационном и финансовом участии представителей Антанты власть захватили боевики Савинкова. Спустя несколько дней командующий Восточным фронтом Красной Армии, Муравьев объявил войну Германии, конец «позорному Брестскому миру» и самовольно пытался прекратить боевые действия против легионеров. Случилось то, чего и добивались союзники - Брестский мир сорван и Россия вот-вот вернется в антигерманскую коалицию. Но не получилось.
Анализируя политику Лондона и Парижа того периода деятель внешнеполитических служб Деникина и Врангеля Гарин-Михайловский (сын известного писателя) приходит к выводу, что за помощью Антанты Белому движению стоял алчный интерес к сырьевым запасам России, ее территории, стремление поживиться на остатках распадающегося государства. Он подробно пишет о «закулисной подрывной работе Англии на Кавказе и Туркестане, возрождении французского полонофильства в ущерб России». Стоит добавить, что не менее «заинтересованно» вели себя и вступившие в войну Соединенные Штаты, получившие еще от Временного правительства обещание передать под американский контроль основную часть Транссибирской магистрали!
В ноябре 1918 г. война в Европе закончилась. В Германии и Австрии произошли революции. Тема антигерманского фронта в России была исчерпана. Легионеры больше не видели смысла воевать ни за либерально-демократические, ни за монархо-диктаторские режимы в России. Но уговорами и угрозами их все-таки заставляют остаться в Сибири для поддержки 400 тысячной армии Колчака.
В течение 1919 года боеспособность корпуса продолжала неуклонно падать. Участие в охранных и карательных операциях против красных партизан от Новониколаевска (Новосибирска) до Иркутска только усиливало протестные настроения в войсках. К осени и колчаковский режим уже трещал по всем швам. Омское правительство стремительно теряло поддержку населения, а войска адмирала терпели одно поражение за другим.
В начале января 1920 года Колчак обратился к союзникам с просьбой взять его и находившийся при нем золотой запас под свою защиту. Соответствующий приказ командующего миссии Антанты французского генерала Жанена, выполнить однако не удалось, поскольку красные потребовали выдачи Колчака. В противном случае легионеров обещали разоружить и перекрыть им движение на Владивосток. Легионеры понимали - это не пустые угрозы. По указанию того же Жанена чехословаки выдали адмирала и 7 февраля 1920 года он был расстрелян.
Трудно не согласиться с теми историками, кто полагает, что без поддержки легионеров все эти псевдогосударственные образования в России и их вооруженные силы давно бы рассыпались как карточные домики. Так было с Комучем, с Уральским правительством, с Временным Сибирским правительством, и с другими.
Что касается остатков золотого запаса, то он был передан советской стороне 1 марта после отъезда из Иркутска на восток последнего чехословацкого эшелона. Из 40 загруженных золотом в Казани пульмановских вагонов осталось 13. Тайна пропавшего золота не раскрыта и по сей день.
Летом 1920 года из Владивостока отходили последние из 42 транспортов, на которых Россию покидало 72644 легионера, 1726 - их русских жен, 717 – детей, 4914 – инвалидов, а также примкнувшие к корпусу русские военные, политики, общественные деятели местного масштаба, члены их семей. В России осталось – 3652 погибших и 739 пропавших без вести. Их могилы разбросаны сегодня вдоль всей Транссибирской магистрали. После того как чехословацкие легионеры были отправлены восвояси, все силы были брошены на завершение военных действий на юге России.
Хотя отдельные очаги сопротивления еще продолжали тлеть в разных уголках страны и после освобождения Крыма от Врангеля, опасность, исходившая от иностранных интервентов, была ликвидирована. О масштабах этой опасности только на восточном направлении, где кроме чехословаков действовала 150 тысячна группировка японцев, англичан и американцев, британский генерал Нокс, руководивший снабжением армии Колчака и интервентов писал: «Мы доставили в Сибирь сотни тысяч винтовок, сотни миллионов патронов, сотни орудий и тысячи пулеметов, несколько сот тысяч комплектов обмундирования и снаряжения… Каждый патрон, выстреленный русским солдатом в большевиков, был сделан в Англии»…
Это еще раз подтверждает факт: кровавая мясорубка гражданской войны, в которой русские убивали русских, была проплачена вчерашними «союзниками» России и отвечала их интересам. Но самая грязная работа была возложена в соответствии с древним правилом – «загребай жар чужими руками» - на чехословацких легионеров.
Гражданская война и интервенция одна из наиболее трагических страниц отечественной истории. Ее итог – миллионы погибших, обездоленных, искалеченных граждан, невероятные духовные, культурные и нравственные потери. После иностранного нашествия и гражданской войны население России сократилось с 1917 по 1923 год почти на 13 млн., в основном за счет мирных граждан. Жертвы среди вооруженных сил у обеих сторон составили около 2,5 миллионов. 1,5-2 млн. человек покинули Родину, стали эмигрантами. Население страны претерпело неимоверные страдания от голода, холода, эпидемий, красного и белого террора. Ущерб народному хозяйству, составил около 50 млрд. золотых рублей, промышленное производство упало до 4-20% от уровня 1913 года, а сельскохозяйственное - сократилось почти вдвое. Была разрушена и парализована транспортная система.
Безусловно, велика доля ответственности за причиненный ущерб чехословацких легионеров. Они не сдержали взятых обязательств «не вмешиваться во внутрироссийские дела». Именно они повинны в том, что от отдельных вооруженных стычек противоборствующих сил борьба в России переросла в полномасштабную и жестокую братоубийственную войну. Вот почему их определение как «мятежников» не вызывает сомнения и остается в силе.
Между тем, в наши дни в прессе не перестают мелькать сообщения: Не смотря на протесты населения, в ряде приволжских и уральских городов, местные власти по договоренности с Чешским министерством обороны планируют, а кое-где уже установили, как в Челябинске, памятники легионерам. Подчеркну, что речь не идет о воинских захоронениях, о которых в соответствии с международными договорами власти обязуются заботиться на взаимной основе. Там, где они были, например, в Красноярске и Владивостоке эти захоронения отреставрированы и приведены в порядок. Сейчас же речь идет о возведении на видных местах российских городов и весей новых мемориальных знаков. Скажу откровенно: мне не известны подобные примеры в мировой практике. Такие памятники устанавливают или сами победители или благодарные народы в честь своих освободителей. Но в гражданской войне не бывает победителей и побежденных… А возводить монументы иностранным интервентам абсурдно вдвойне! К сожалению, об этом приходится напоминать в связи с 95-й годовщиной трагических событий, иначе может показаться, что мы превращаемся в «Иванов, не помнящих родства».
* * *
Недавно на глаза попались пафосные высказывания одного из немногих защитников сооружения мемориалов интервентам в России. Смысл их в следующем: - Это, мол, сближает нас с цивилизованной Европой… Но вот картинка из Лондона. На монументе вождям антигитлеровской коалиции не постеснялись «вырезать» третьего участника. То ли в угоду «цивилизованной» политкорректности, то ли память стала коротка…