Рецензия на книгу: Майоров А.В. Великая Хорватия: Этногенез и ранняя история славян Прикарпатского региона. СПб., 2006[1]

Трудно найти другой период, который сыграл бы столь же важную роль в истории славянства, как эпоха великого расселения славян VI-VII вв. В это время славяне, ранее компактно проживавшие в Одеро-Днепровского регионе[2] в относительном удалении от центров античной цивилизации, вышли на широкую историческую арену, попали на страницы византийских, западноевропейских и арабских хроник[3] и заселили огромные пространства в Центральной, Восточной и Южной Европе[4].

В это бурное время происходили сложные процессы в славянском мире[5]. Старые праславянские племенные объединения распадались и из их осколков возникали новые общности. Иногда бывало так, что осколки одного и того же праславянского племенного объединения оказывались за сотни километров друг от друга: другувиты и кривитеины, известные византийским источникам на Балканах и дреговичи, кривичи Восточной Европы, ободриты на Дунае и в Полабье, сербы лужицкие и сербы балканские, поляне в Среднем Поднепровье и в Малой Польше, северяне на Десне и северы на Балканах и т.д. и т.п.[6] Очевидно, что когда мы имеем дело со столь далеко разошедшимися этнонимами, можно ставить вопрос о бытовании данных названий во времена, непосредственно предшествовавшие славянскому расселению.

Один из таких этниконов – хорваты – примечателен тем, что является, пожалуй, наиболее широко разошедшимся: хорваты известны раннесредневековым источникам в Восточной Европе, на Балканах, в Чехии и Польше, даже в Германии, т.е. в землях и восточных, и западных, и южных славян (Великая Хорватия. С. 9). Важно отметить, что разделение славянства на эти три ветви произошло по лингвистическим данным в VII-VIII вв.[7], а расселение хорватов относится к более раннему времени.

Учитывая столь широкое расселение хорватов, проблема их происхождения и миграций приобретает довольно большое значение, особенно в свете вопроса о расселении славян в раннем средневековье в целом: в судьбе хорватов этого времени (IV[8]-VII вв.) как бы в уменьшенном виде отражается история всего славянства. Вот почему тема происхождения и древнейшей истории хорватов является хотя и локальной, но важной, тем не менее, для понимания исторической судьбы славян в переломную для них эпоху. Поэтому интерес к происхождению и ранней истории хорватов в исторической науке всегда был достаточно велик[9]. И, тем не менее, в отечественной историографии не существовало до сих пор ни одного монографического исследования, специально посвященного генезису и начальной истории хорватов. И вышедшая недавно работа А.В. Майорова заполняет этот изрядный историографический пробел.

Здесь следует сделать важное методическое замечание: историю хорватов IV-VII вв. и последующего времени следует рассматривать не изолированно, а в общем контексте славянской истории (впрочем, это относится к рассмотрению любого славянского этнополитического объединения той поры), поскольку многие звенья хорватской истории в силу скудости источников могут быть освещены лишь при сопоставлении с процессами, происходившими во всем славянском мире, в чем легко убедиться, читая рецензируемую работу.

А.В. Майоров все время стремится вписать историю хорватов в широкий контекст общеславянской и шире – общеевропейской истории и делает ряд интереснейших замечаний о происхождении славян, их отношениях с окружающими народами (в том числе предлагает свою трактовку таких сложных и дискуссионных вопросов как славяно-иранские, славяно-готские, славяно-аварские отношения), процессе славянского расселения и т.д.

Книга А.В. Майорова состоит из двух частей. В первой части (Великая Хорватия. С. 10-79) рассматриваются древнейшие письменные известия о хорватах (главным образом данные Константина Багрянородного), причем ученый делает ряд важных и тонких источниковедческих наблюдений (о структуре и источниках повествования Константина Багрянородного о происхождении и расселении хорватов, о соотношении понятий Белая и Великая Хорватия, о которых рассказывает византийский император и т.д.).

Из всех раннесредневековых источников, говорящих о хорватах, наибольший интерес представляют данные, содержащиеся в приписываемом перу византийского императора Константина Багрянородного (945-959) сочинении «Об управлении империей» (948-952)[10]. Этот источник примечателен тем, что дает не какое-то краткое упоминание, а содержит относительно целостную развернутую концепцию хорватской истории. Поэтому анализ его известий в книге А.В. Майорова занимает важное место (Великая Хорватия. С. 11-23, 43-54, 62-79). Историю происхождения и расселения хорватов император рассказывает в двух главах своего труда: 30-й[11] и 31-й[12]. Информация этих двух глав (являющихся частью обширного повествования о расселении славянских народов на Балканах) несколько отличается. В первую очередь бросается в глаза то обстоятельство, что в главе 30-й хорваты побеждают аваров и овладевают Далмацией вполне самостоятельно, в главе же 31-й, напротив, подчеркивается инициатива Византии в изгнании аваров из Далмации. Вероятно, информация этих двух глав восходит к разным источникам: данные 30-й главы являются, вероятно, византийской обработкой каких-то хорватских преданий[13], в то время как сведения главы 31-й явно получены из собственно византийских источников[14] (Великая Хорватия. С. 42-45). Возможно еще, что глава 30-я и вовсе является позднейшей вставкой в текст Константина Багрянородного[15].

Эта краткая и весьма непростая в интерпретации информация византийского императора (и его неизвестных для нас источников) является основой для любой реконструкции истории раннесредневековых хорватов, ибо, как уже было отмечено выше, дает наиболее ясно изложенные представления о происхождении хорватов. Ясно, что интерес к этим известиям всегда был огромен. Но, тем не менее, ключевые вопросы, связанные с объяснением данных Константина Багрянородного до сих пор не решены. Где находилась область, из которой часть хорватов переселилась в Далмацию? Почему они переселились? Был ли союз императора Ираклия с хорватами? Было ли переселение единовременным или шло несколькими волнами, отделенными друг от друга значительными временными промежутками? Совершенно определенно можно заявить, что без ответа на эти вопросы изучение древнейшей истории хорватов вряд ли возможно. И А.В. Майоров предлагает собственные вполне обоснованные ответы на них.

Первым делом ученый пытается выяснить степень достоверности известий Константина Багрянородного о происхождении и расселении хорватов (Великая Хорватия. С. 11-14). Исследователь показывает необоснованность предлагавшихся реконструкций ранней истории хорватов, полностью отвергающих сведения византийского источника[16] и не оставляющих «места для каких-либо особых этнополитических образований хорватов, объединявших весь этнос в период, предшествовавший его разделению на отдельные локальные группировки в процессе славянского расселения» так как они «страдают односторонностью» и игнорируют сообщаемые им факты «относительно характера расселения хорватов, осваивавших новые территории в результате военных побед над их прежними обитателями, в частности, победы над аварами в Далмации». По мнению А.В. Майорова «такие факты не могут быть полностью устранены или пересмотрены… Хорваты прибыли в Центральную Европу не слабо организованной массой переселенцев, спасающихся от вражеского нашествия, а, напротив, имели достаточно сильную в военно-политическом  отношении организацию, дававшую им определенные преимущества перед другими народами в борьбе за новые территории[17]» (Великая Хорватия. С. 13-14). Ученый делает вывод, солгано которому «решение проблемы белых хорватов невозможно без дальнейшего анализа… текста известий Константина Багрянородного, который был и остается главным и незаменимым источником в данном вопросе» (Великая Хорватия. С. 14).

Обращаясь к непосредственному анализу известий, содержащихся в труде византийского императора, А.В. Майоров рассматривает проблему соотношения понятий Белая и Великая Хорватия (Великая Хорватия. С. 14-42) и приходит к выводу, что вопреки утверждению самого Константина Багрянородного[18], это вовсе не одно и то же и при их отождествлении, допускаемом в «Об управлении империей» мы имеем дело с контаминацией двух первоначально не связанных понятий. Предикат Великая, по мнению исследователя, означает, как и в ряде аналогичных случаев, «древняя» и указывает на прародину хорватов, где существовало их  этнополитическое образование, объединявших весь хорватский этнос в период, предшествовавший его разделению на отдельные локальные группировки в процессе славянского расселения (Великая Хорватия. С. 36-42). В случае же с предикатом Белая, также относимом к Хорватии и известном не только Константину Багрянородному, но и Повести временных лет[19] и летописи попа Дуклянина[20], мы имеем дело с влиянием «цветовой символики географического ориентирования азиатских кочевых народов» (Великая Хорватия. С. 35), в которой понятие белого цвета связано с западом. Белая Хорватия – это, следовательно, западная Хорватия. Видимо, это название относилось к западной части хорватов (Великая Хорватия. С. 24-36). Таким образом, эти два названия – Белая и Великая Хорватия – обозначают совершенно различные понятия как в географическом, так и в хронологическом отношении: второе относится к древней прародине всех хорватов, в то время как первое – лишь к некоторой их части (или частям) (Великая Хорватия. С. 174-176). Но, в чем же причина их контаминации и где они располагались? При ответе на первый из этих вопросов А.В. Майоров допускает, что «соединение предикатов великая и белая в названии Хорватии может быть допустимо только с точки зрения далматинских хорватов – ближайших соседей Византии. Для них Белая (= западная) Хорватия, располагавшаяся в районах Северного Прикарпатья, была одновременно и Великой (=старой) Хорватией, откуда произошло переселение на Балканы семи хорватских родов – предков далматинских хорватов, описанное в трактате «Об управлении империей»» (Великая Хорватия. С. 176). Именно от далматинских хорватов данное отождествление могло попасть и в византийские источники, ставшие основой соответствующих глав труда Константина Багрянородного. Как бы то ни было, оснований для отождествления Великой и Белой Хорватии нет никаких (Великая Хорватия. С. 14-15, 176), что подтверждает и другой пассаж Константина Багрянородного, говорящий о том, что «Хорваты же жили… за Багиварией (Баварией – М.Ж.), где с недавнего времени находятся белохорваты»[21]. Здесь явно различаются древняя прародина хорватов и Белая Хорватия как новое этнополитическое объединение. Константин Багрянородный следующим образом описывает координаты Белой Хорватии: она находится «за Багиварией»[22], «по ту сторону Туркии (Венгрии – М.Ж.)», «близ Франгии (владений Оттона I – М.Ж.)» «и граничат со славянами – некрещеными сербами (лужицкими – М.Ж.)»[23]. Исходя из этого ряд исследователей[24] помещает Белую Хорватию, которую они – как было показано А.В. Майоровым, безосновательно – отождествляют с Великой Хорватией на территорию, соответствующую примерно современной Чехии. Мнение это А.В. Майорову, с которым в данном случае трудно не согласиться, представляется недостаточно оправданным по ряду причин (Великая Хорватия. С. 49-61). Во-первых, весьма любопытно, что территориально указанная Константином Багрянородным Белая Хорватия полностью совпадает с Древнечешским государством[25], которого наш источник поразительным образом не знает. Отсюда напрашивается вывод, что Белой Хорватией император называет именно Чехию[26], на территории которой в то время действительно проживала одна из ветвей хорватов, имевшая в то время свое значительное политическое объединение[27]. Почему название этих хорватов было распространено на всю Чехию, сказать сложно. В любом случае, вероятно, именно чешские хорваты, в первую очередь, и назывались собственно белыми (Великая Хорватия. С. 47-49).

Подытоживая выводы, сделанные А.В. Майоровым относительно соотношения Белой и Великой Хорватии, с которыми, на наш взгляд, следует согласиться, можно сказать, что в Византии Белая Хорватия была ошибочно (возможно при посредстве далматинских хорватов) принята за древнюю прародину хорватов вследствие позднейшей контаминации двух разных и первоначально не связанных понятий. Помещать на территорию Чехии реальную прародину хорватов никаких оснований нет – она находилась явно восточнее, что еще в конце XIX в. показал В. Ягич[28]. Как полагает А.В. Майоров она располагалась «в Восточном Прикарпатье и, возможно, также в Закарпатье» (Великая Хорватия. С. 176). Об этом свидетельствует вся совокупность данных о происхождении и начальной истории хорватов и именно в этом регионе есть основания помещать Великую Хорватию Константина Багрянородного (Великая Хорватия. С. 62-79), о чем свидетельствуют, например, его указания о нападении на Великую Хорватию печенегов[29], что для того времени было возможно только при условии ее прикарпатской локализации (Великая Хорватия. С. 62-67). Не менее важно и проведенное исследователем тщательное сопоставление данных о соседях венгров в 13-й[30] и 40-й[31] главах «Об управлении империей», в числе которых в обоих случаях названы и хорваты, показавшее, что в данных главах сочинения Константина Багрянородного хорваты локализуются именно в Прикарпатье (Великая Хорватия. С. 67-71). Об этом же свидетельствуют и другие – польские и немецкие – источники (Великая Хорватия. С. 71-76). Наконец, рассматривая рассказ византийского императора о пути из Великой Хорватии к Черному морю, занимающем 30 дней[32], А.В. Майоров показывает, что под последним следует понимать Черное море, а не Балтийское как иногда считают[33] (Великая Хорватия. С. 76-79). Хорваты как раз и могли достигнуть его, спускаясь вниз по Днестру примерно за 30 дней[34]. Таким образом, исследование А.В. Майорова убедительно показывает, что древнейший пласт данных о хорватах и их происхождении, отразившийся в «Об управлении империей», отражает информацию об их прародине, находившейся в Прикарпатье. Там же находилось и созданное хорватами мощное этнополитическое объединение, распавшееся в ходе их расселения.

Именно эти выводы позволили ученому перейти к изучению собственно этногенеза и ранней истории хорватов. Этим проблемам посвящена вторая часть рассматриваемой книги (Великая Хорватия. С. 80-173). Здесь важнейшим вопросом для ученого является происхождение самого этнонима хорваты, что вполне естественно, учитывая, что, по мнению современных исследователей «говорить о сложении той или иной этнической общности можно только тогда, когда у этой общности появляется самоназвание»[35], а словообразовательная структура этнонима «отражает его историю, зашифровано повествует о его происхождении»[36]. Относительно имени хорваты было высказано множество предположений[37], большая часть из которых ныне имеет чисто историографический интерес. Наиболее обоснованной на сегодняшний день является иранская этимология[38], которую принимает и А.В. Майоров (Великая Хорватия. С. 85-90). Отталкиваясь от нее и учитывая тот факт, что некий антропоним хорват, принадлежавший, судя по всему, выходцам из племени хорватов (Великая Хорватия. С. 85) дважды (в грецизированной форме) упоминается в надписях из Танаиса (II-III вв. н.э.)[39], ученый делает вывод, что первоначально хорватами называлось некое племенное объединение северопичерноморских иранцев, жившее к востоку от Дона (Великая Хорватия. С. 91, 135).

Этот вывод приводит исследователя к необходимости объяснения восприятия славянами этого иранского этнонима, что выводит его на изучения проблемы славяно-иранских связей первых веков н.э. в целом (Великая Хорватия. С. 102-132). Давно и многократно учеными отмечалось сильное языковое и культурное влияние иранского мира на предков восточных и южных славян[40] (при этом любопытно, что предки западных славян не испытали подобного влияния)[41], что свидетельствует об их длительном соседстве и взаимодействии с иранцами, которые предшествовали началу широкого славянского расселения, а следовательно должны быть отнесены к первым векам н.э. и локализованы в районе черняховской археологической культуры, которая, как убедительно показал В.В. Седов, представляла собой зону славяно-иранского этнокультурного симбиоза[42], из зоны которого и вышли предки восточных и южных славян. О характере этого симбиоза может дать представление вывод В.Н. Топорова, согласно которому «многие иранизмы могут оказаться не столько заимствованиями, сколько реликтами иранской речи в языке населения, перешедшего на славянскую речь»[43]. А.В. Майоров принимает концепцию В.В. Седова о славяно-иранском этнокультурном симбиозе в рамках черняховской культуры и существенно развивает ее (Великая Хорватия. С. 102-117). Ученый прослеживает постепенный процесс проникновения славян в карпато-днестровский регион и их взаимодействия с другими проживавшими и продвигавшимися сюда этносами (сарматами, дакийцами и т.д.) (Великая Хорватия. С. 109-117), в результате которого происходило сложение прикарпатской группировки славян, составившей один из локальных районов черняховской археологической культуры[44]. А.В. Майоров очень осторожен в вопросе этнической атрибуции пшеворской, зарубинецкой, зубрицкой, липицкой и т.д. культур, археологическая принадлежность которых вызывает жаркие дискуссии[45]. Ученый верно, на наш взгляд, отмечает большую роль славянского этнического компонента в этих культурах[46] и справедливо не принимает распространившегося в последнее время необоснованного мнения об отсутствии славян в рамках зарубинецкой, черняховской и т.д. культур[47] (Великая Хорватия. С. 109-113). При этом исследователь отмечает, что «славянская экспансия осуществлялась не только мирными средствами, но и путем военных захватов» (Великая Хорватия. С. 113). Основанием для такого заключения является известное сообщение Корнелия Тацита о нападениях «разбойничьих шаек» венетов на области, находящиеся «между певкинами и феннами»[48] и об их мощной военной организации[49]. А.В. Майоров верно, на наш взгляд, присоединяется к концепции славянства венетов/венедов ранних авторов (Великая Хорватия. С. 113-117). Сопоставляя свидетельство Тацита о смешанных венедо-сарматских браках[50] с археологическими материалами и исторической обстановкой того времени, известной по совокупности источников, ученый приходит к выводу о том, что «между сарматами и венедами в рассматриваемое время существовали более близкие, если не сказать союзнические, отношения, по сравнению с их отношениями к германцам» (Великая Хорватия. С. 116). Такой вывод позволяет исследователю по-новому подойти к проблеме интерпретации загадочного этнонима венеды-сарматы (Vennadisarmatae), присутствующего на Певтингеровой карте[51], информация которой восходит к первым векам н.э.[52] Изучение взаимного расположения этносов и географических объектов на карте приводит А.В. Майорова к обоснованному выводу, что венедов-сарматов следует помещать «в районах Верхнего Поднестровья, Прута и Тисы» (Великая Хорватия. С. 124), а появление этого названия «было вызвано причинами этнического или даже этнополитического характера и отразило реальные изменения этнополитической обстановки в Европе вблизи границ римской империи» (Великая Хорватия. С. 129). Это подводит ученого вплотную к вопросу происхождения славянских хорватов, на который он предлагает новый интересный и обоснованный ответ. А.В. Майоров, развивая мысль В.Д. Королюка о том, что название венедо-сарматы может свидетельствовать о том, что «часть венетов занималась пастушеством и тем самым в какой-то мере по образу жизни приближалась к сарматам»[53], обращает внимание на данные исторической этнографии, свидетельствующие о развитии пастушеского скотоводства – совершенно нетипичного для славянского хозяйства вида животноводства – у славянского населения Прикарпатского региона[54] (Великая Хорватия. С. 129-131). Этот факт можно объяснить природными условиями региона, благоприятствующими именно такому типу хозяйственной деятельности, однако, в таком случае остается непонятным, каким образом славяне, которым совершенно было неизвестно пастушеское скотоводство, усвоили этот тип ведения хозяйства. А.В. Майоров справедливо полагает, что природные условия могли лишь привести к консервации у карпатских славян такого рода хозяйственной деятельности, но едва ли могли создать его. По мнению ученого причиной освоения прикарпатскими славянами пастушеского скотоводства стало влияние сарматов. Точнее – подчинение ими живших в Прикарпатье славян, на которых в качестве повинности они возложили «пастушеский труд для той части подвластного населения, которая проживала в районах, пригодных для пастушеского скотоводства» (Великая Хорватия. С. 131-132). В этой связи А.В. Майорову кажется предпочтительным один из отмеченных выше (см. примеч. 38) вариантов иранской этимологии этникона хорваты – от древнеиранского (fsu-) haurvata – ‘страж скота’[55].

Эти выводы позволяют А.В. Майорову высказать новую гипотезу относительно условий и механизма переноса на славян иранского этнонима хорваты. Как выше уже было отмечено, концепция славяно-иранского этнокультурного симбиоза в рамках черняховской археологической культуры представляется исключительно перспективной, так как позволяет очень многое объяснить в истории ранних славян, в том числе и происхождение ряда этнических названий, характерных для раннесредневековых славян: анты, сербы, северяне, русь и т.д.[56] Очевидно, что они были переняты славянами от  ираноязычного населения в ходе этнокультурного симбиоза. Аналогичную картину усвоения славянами этнонима хорваты предложил В.В. Седов, по мнению которого первоначальными его носителями «были иранцы, которые затем славянизировались, сохранив свое самоназвание»[57]. А.В. Майоров полагает, что это существенное упрощение проблемы и для подобного рода построения недостаточно оснований, так как оно не соответствует реалиям эпохи Великого переселения народов (Великая Хорватия. С. 134). Ученый предлагает иное объяснение: в ходе гуннского нашествия ираноязычные хорваты, обитавшие до того в районах восточнее Дона (Великая Хорватия. С. 135), уходят на северо-запад, к Карпатам, где и сталкиваются со славянами и передают им свое имя. Причем, происходит это, по мнению А.В. Майорова, «не в результате эволюционных процессов межэтнического синтеза, а путем интенсивного политического взаимодействия» (Великая Хорватия. С. 178). Как полагает историк «какое-то время представители аланского рода Хорватов, по-видимому, властвовали на приднестровских славянских землях. Для легитимизации своей власти они могли вступить в родственные отношения с местной славянской знатью. Имя хорватов для славян приобрело особое сакральное значение ввиду того, что связывалось с победой над готами и освобождением от готского ига. Возможно, правы и те исследователи, которые считают, что славянский этноним «хорваты» мог произойти не только от личного или родового имени алан, но и от некоего социального термина, обозначавшего военную дружину вождя по имени Хорват, называемую «людьми Хорвата» или «хорватами»; сама же эта дружина могла быть смешанной по этническому составу и включать в себя как алан, так и славян» (Великая Хорватия. С. 162). Здесь, как нам кажется, ученый несколько противоречит сам себе: выше говорилось, что в другом месте своей работы он связывал происхождение славянского этнонима хорваты с их службой сарматам, которые заставляли прикарпатских славян заниматься пастушеским скотоводством, откуда и происходит их название – хорваты – «стражи скота».

Именно взаимодействие с аланами и гуннами помогло славянам победить готов и избавиться от их владычества (Великая Хорватия. С. 133-158), причем в борьбе с ними принимали участие не только славяне подольско-днепровского региона, но и прикарпатского (Великая Хорватия. С. 158-161). Именно после свержения власти готов и ухода гуннов на запад и возникает этнополитическое объединение хорватов – славянское в основном по этническому составу, но с аланской верхушкой[58] – в Прикарпатье, Верхнем Поднестровье и Малой Польше (Великая Хорватия. С. 161-173). При этом важно подчеркнуть, что, по мнению А.В. Майорова хорваты не входили в состав антской группировки[59], так как связываются они с археологическими материалами не только принадлежавшей антам пражско-пеньковской культуры, но и пражско-корчаковской, отождествляемой со склавинами византийских источников[60]. По мнению исследователя «древнее племя хорватов… должно было возникнуть раньше, чем образовались упомянутые (пражско-корчаковская и пражско-пеньковская – М.Ж.) археологические культуры» и временем его сложения является период последней четверти IV – первой половины V в. (Великая Хорватия. С. 179).

Затем, уже в VI в. в ходе аварского нашествия единое этнополитическое объединение хорватов разрушается, и они распадаются на три ветви: одна остается на месте, где сохраняется до времен Киевской Руси и становится в будущем основой населения Галицкой земли, другая уходит на Балканы, где в дальнейшем составит ядро средневековых и современных балканских хорватов, а третья двинется на запад, где в последствии войдет в состав чешской и польской народностей[61].

Хорватов, оставшихся на территории общей хорватской прародины – Великой Хорватии – часто ошибочно считают белыми[62], опираясь на упоминание белых хорватов в Повести временных лет[63]. Однако, это явное недоразумение. Выше уже было отмечено, что под белыми хорватами следует понимать западнославянских или часть далматинских хорватов (последнее имеет место у попа Дуклянина). К ним же, по всей видимости, следует относить и этот фрагмент Повести временных лет, восходящий, очевидно, к какому-то византийскому, южно-, или западнославянскому источнику (Великая Хорватия. С. 24-28). Хорваты же восточноевропейские, о которых Повесть временных лет упоминает неоднократно[64], при этом ни разу не используя предиката белые, довольно уверенно локализуются «в районах Восточного Прикарпатья, Верхнего Попрутья и Поднестровья» (Великая Хорватия. С. 167). О том же свидетельствуют и упоминания о хорватах в восточных источниках и сопоставление данных Повести временных лет с западными источниками  (Великая Хорватия. С. 167-169).

Такова вкратце история раннесредневековых хорватов, каковой предстает она со страниц книги А.В. Майорова. Это первое фундаментальное монографическое исследование данной проблемы в отечественной историографии. Автор поднимает и пытается решить массу спорных вопросов славянских этно-, полито-, глоттогенеза, ряд важнейших источниковедческих и общеисторических проблем. При некоторой гипотетичности ряда его положений нельзя не признать, что рассмотренная книга является ценнейшим вкладом в изучение истории раннесредневекового славянства. Она подвела итог всему предшествующему изучению проблем происхождения и истории раннесредневековых хорватов и, несомненно, является отправной точкой для всех новых разысканий в этой теме, кем бы они ни были предприняты.

Опубликовано в: Международный исторический журнал «Русин» [Кишинёв]. 2010. № 4 (22). С. 154-167