Статья посвящена исследованию семантического потенциала флоризмов в художественной речи А. Куприна, так как это позволяет рассматривать данные номинации в качестве важной составляющей русской художественной картины мира.
Исследование «надсловарного» значения слова-флоризма раскрывает механизм его участия в формировании текстового смысла, потому что индивидуально-авторская семантическая модификация общеязыкового значения флоризма, перегруппировка и осложнение его семной структуры происходит сообразно коммуникативной задаче, решаемой художником слова. В этой связи выявление способов маркирования авторского личностного смысла с опорой на семантическое развертывание флоризма представляется весьма интересным.
Поскольку литературная коммуникация, т.е. общение художника слова с читателем, чьё языковое сознание и культурная компетенция могут быть существенно иными, в принципе интерпретативна, анализ художественного текста, основанный на выявлении его семантической структуры, даёт «не конечное истолкование, а область истолкований, в пределах которых лежат индивидуальные трактовки» [Лотман 1972: 270].
М.В. Никитин в монографии «Курс лингвистической семантики», рассуждая о логических основаниях структуры лексического значения, выделяет в нём две части: «интенсионал – это содержательное ядро лексического значения; импликационал – периферия семантических признаков, окружающих ядро» [Никитин 1997: 109]. Импликация признаков может быть обязательной, необходимой (жёсткой).
Например, любое название растения подразумевает признак ‘зелёный’; сильным признаком импликационала слова цветок и его гипонимов являются семы ‘окраска (лепестков)’ и ‘аромат’, возможны также высоко-
/67/
вероятностные (ядовитый, колючий, пахучий), слабовероятностные (легенды о происхождении названия) и отрицательные. Важно, что импликационал значительно богаче интенсионала и представляет собой открытую структуру. Нетрудно заметить, что понятия «интенсионал» и «импликационал» соотносятся с идущим от А.А. Потебни и традиционным для отечественной семасиологии разграничением ближайшего общенародного и дальнейшего индивидуально варьируемого значений.
Лексема «сирень» имеет следующее значение: ‘Крупный садовый кустарник с лиловыми или белыми душистыми цветками’ [4, с. 586]. Происхождение слова не совсем ясно: одни исследователи полагают, что слово восходит к итальянскому siringa или немецкому Ѕyringe – «сирень» (от греческого συρνιξ – «тростник»).
Согласно другой версии слово связано с названием страны Сирия, откуда в Европу пришло другое название сирени (ср. французское lilas – «сирень») [5, с. 1149]. Название растения связано с названием цвета – «лиловый». В Энциклопедии символов сирень означает ‘первое чувство любви’ [6, с. 160].
Установление лексического и символического значений данной номинации позволяет выявить особенности авторских текстовых ассоциаций, в формировании которых участвует слово «сирень». Заметим, что номинация «куст» во втором своём значении обозначает ‘групповое объединение’ [4, с. 254], что, на наш взгляд, имеет свою смысловую проекцию в рассказе А. Куприна.
Герой рассказа – Николай Алмазов, молодой небогатый поручик, слушатель курсов в Академии генерального штаба, успешное окончание которых позволило бы ему получить повышение по службе и больше не служить в полку. А. Куприн так говорит о своём герое:
…самое поступление в академию казалось сначала невозможным. Два года подряд Алмазов торжественно проваливался и только на третий упорным трудом одолел все препятствия. Не будь жены, он, может быть, не найдя в себе достаточно энергии, махнул бы на всё рукою.
Образ жены Алмазова, Верочки, создается писателем с помощью глагольных конструкций, что позволяет судить о молодой женщине как о натуре деятельной, умеющей жертвовать, помочь в трудную минуту, бескорыстно любить:
Но Верочка не давала ему падать духом и постоянно поддерживала в нём бодрость…. Она приучилась встречать каждую неудачу с ясным, почти веселым лицом. Она отказывала себе во всем необходимом, чтобы создать для мужа хотя и дешёвый, но всё-таки необходимый комфорт.
Алмазов, выполняя самую трудную практическую работу – инструментальную съёмку местности – «посадил пятно» зелёной краской на пре-
/68/
красно вычерченном плане. Чтобы как-то исправить свою оплошность, он решил пойти на хитрость.
Думал я, думал, что теперь из него сделать, да и решил кучу деревьев на том месте изобразить…. Очень удачно вышло, и разобрать нельзя, что пятно было <…> А он (профессор. – Н.Ч.) говорит: «Нет, я эту местность знаю, как свои пять пальцев, и здесь кустов быть не может».
Алмазову пришлось настаивать на своем, и тогда профессор предложил завтра же проверить, есть ли на этом месте кусты или нет. Чтобы спасти мужа, Верочка предложила: «… если там нет таких дурацких кустов, то их надо посадить сейчас же». Заложив в ломбарде серьги, кольцо, браслет и выручив таким образом двадцать три рубля, молодые люди направились к садовнику.
Номинация «кусты» получает в тексте свою конкретизацию – «кусты сирени». Появляются и другие флоризмы (дёрн, трава), функциональное назначение которых – маркирование процесса осуществления плана Верочки по спасению чести своего мужа.
Она поехала вместе с мужем за город, всё время, пока сажали кусты, горячо суетилась и мешала рабочим и только тогда согласилась ехать домой, когда удостоверилась, что дёрн около кустов совершенно нельзя отличить от травы, покрывавшей всю седловинку.
Флоризмы «листочек», «дерево», «берёзка», «кустики» участвуют в маркировании эмотивной доминанты того фрагмента текста, когда профессор увидел на хорошо знакомом ему пустыре кусты какого-то растения:
«Что это за дерево?» – спрашивает. Я говорю: «Не знаю, ваше-ство». – «Берёзка, должно быть?» – говорит. Я отвечаю: «Должно быть, берёзка, ваше-ство. Тогда он повернулся ко мне и руку даже протянул. «Извините, говорит, меня, поручик. Должно быть, я стареть начинаю, коли забыл про эти кустики».
Таким образом, флоризм «куст» в смысловом пространстве рассказа А. Куприна действительно приобретает дополнительное, символическое значение – ‘объединение людей в группу для совершения определённых действий’.
В конце рассказа номинация «куст» уже не употребляется. Появляются флоризмы «сирень», «цветок», являющиеся в тексте символом товарищества и любви. Наблюдается своего рода «эволюция»: просто куст «превращается» в цветок, который назван героиней любимым:
…муж и жена вдруг одновременно засмеялись и поглядели друг на друга.
- Ты – чему? – спросила Вера.
- А ты чему?
- Нет, ты говори первый, а я потом.
- Да так, глупости. Вспомнилась вся эта история с сиренью. А ты?
/69/
- Я тоже, глупости, и тоже – про сирень. Я хотела сказать, что сирень теперь будет навсегда моим любимым цветком…
Исследование семантико-функционального потенциала флоризмов в произведениях А. Куприна позволяет говорить о том, что они играют регулирующую роль в адекватном восприятии и понимании образов персонажей, авторских смыслов, способствует созданию эмотивной основы текста.
Литература
1. Куприн А.И. Собр. соч. в пяти томах. Т. 1. – М.: Изд-во «Правда», 1982.
2. Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста: Структура стиха. – М., 1972.
3. Никитин М.В. Курс лингвистической семантики. – М., 1997.
4. Ожегов С.И. Словарь Русского языка. – М.: Русский язык, 1988.
5. Универсальный словарь по русскому языку. – СПб: ИГ «Весь», 2009.
6. Шейнина Е.Я. Энциклопедия символов. – М.: ООО «Изд-во АСТ»; Харьков: «Торсинг», 2003.
/70/
----
Чистякова Н.С. Флоризмы в смысловом пространстве рассказа А. Куприна «Куст сирени» // Слово и текст: теория и практика коммуникации: сборник научно- методически статей / под общ. ред. О.В. Четвериковой. – Вып. 2. – Армавир: РИО АГПА, 2014. – С. 67 – 70. (200 экз.).
С 48
УДК-81´272
ББК-81.001.2
Электронная версия статьи максимально приближена к тексту-источнику. Номера страниц обозначены знаками /67/, /68/, /69/ и /70/ соответственно. Ответственный за достоверность – В.А. Педченко.
Статья написана магистрантом Армавирской государственной педагогической академии (АГПА) Ниной Сергеевной Чистяковой под руководством доктора филологических наук, доцента кафедры отечественной филологии и журналистики АГПА Ольги Владимировны Четвериковой.
Материал для публикации любезно предоставлен О.В. Четвериковой.