Дэвид Герберт Лоуренс – один из наиболее значительных английских писателей ХХ в., автор произведений, жанр которых вобрал в себя элементы мифологии, размышления в духе Фрейда и изображение интимных переживаний, которые современники писателя считали непристойными.
/99/
Характерная особенность произведений Лоуренса состоит в том, что в них присутствуют два начала: одно связано с правдивым воспроизведением бытовой стороны жизни героев, второе – с передачей свойственных им порывов, таящихся в глубинах подсознания и неподдающихся анализу разума страстей и импульсов.
Статья посвящена анализу раннего рассказа Д.Г. Лоуренса «Запах хризантем», входящего в сборник рассказов «Прусский офицер». Рассказ во многом автобиографичен. Отец Лоуренса был шахтёром, любил свою работу, но единственной отрадой углекопа была пивная. Совершенно иной была мать Лоуренса, образованная, женщина с «тонкой духовной организацией» [2, с. 77]. Происхождение и социальный статус родителей писателя не могли не отразиться на их взаимоотношениях: они часто ссорились, хотя и обручились по любви.
В центре повествования – шахтёрская тема, развитие которой прослеживается в «нескольких произведениях разных жанров» (роман «Сыновья и любовники», пьесы «В ночь на пятницу», «Вдовство миссис Холройд», стихотворение «Жена шахтёра») [2, с. 88]. Уже в самом названии рассказа присутствует что-то печальное. Хризантема – это символ смерти, скорби и одиночества. Издревле во многих европейских странах хризантемы считались (в отличие от Китая и Японии, где хризантема и солнце – неразделимые понятия, символ долголетия) кладбищенскими цветами. Из них составляли букеты для похорон. Эти цветы в произведении Лоуренса служат основой для обозначения через называние предмета реальной действительности эмотивной доминанты трагического.
В центре рассказа «Запах хризантем» эпизод из жизни шахтёрской семьи, где её глава, углекоп Уолтер, занят тяжёлой работой. Человек малообразованный, он единственное утешение от изнурительного труда находит в пабе.
Жена Уолтера Элизабет Бейтс изо дня в день ждёт мужа после работы и боится того, что он снова пройдёт мимо дома, завернёт в кабак и, как всегда, «пропьёт» последние деньги. Отчаяние Элизабет маркировано лексемами с отрицательной коннотацией (кабак, свинья, грязный, пьяный, загулял, напиваться, ввалится) и следующими синтаксическими конструкциями:
…он не придёт <…> его приведут;
…будет сидеть в кабаке. Ввалится весь грязный, в угольной пыли;
…на прошлой неделе два раза пришел пьяный, сегодня опять загулял; …тащит все деньги в кабак и напивается, как свинья [2, с. 434].
Кажется, что вся жизнь Элизабет посвящена этому острому чувству ожидания возвращения мужа домой. Но в этот вечер её тревожит смутное предчувствие чего-то неизбежного, ожидание трагедии. И это чувство её не подводит:
/100/
…она вздрогнула<…>, и здесь страх, который гнал её, начал отступать. Почему она вообразила, что с ним случилось несчастье? …тревога всколыхнулась в комнате <…>, и снова кровь застыла у неё в жилах, она прижала руку к сердцу… [3].
На протяжении всего рассказа Лоуренс мастерски передаёт психологическое состояние героини, её бесконечную усталость от жизни, постоянное одиночество. Женщина страдает от беспробудного пьянства Уолтера, от нищеты, которая её угнетает. Чувства злости и обиды на мужа терзают её душу:
Какое издевательство - даже обедать домой не пришёл! Пусть всё сгорит, мне безразлично. Я приготовила обед, сижу жду его, а он мимо собственного дома в кабак! [3].
Всю жизнь героиню сопровождают хризантемы, символизирующие роковое стечение обстоятельств её жизни.
А я не люблю,- сказала она.- У меня всю жизнь хризантемы - и на свадьбе, и когда ты родилась; и даже когда его в первый раз принесли домой пьяным, в петлице у него была рыжая хризантема» [3].
Когда дочь просит понюхать цветок, Элизабет не даёт Анни даже ощутить запах хризантем, как бы уберегая своё дитя от мрачного, печального будущего, чтобы та не познала горя и безысходности жизни своей матери: «Дай мне понюхать!» – Отстань, дурочка.
Когда в дом заносили мёртвого Уолтера, «один из шахтёров опрокинул вазу с хризантемами». Это стало своеобразным символом освобождения Элизабет от угнетающего её одиночества. Узнав о смерти мужа, женщина сохраняет холоднокровие, она не оплакивает его, не сожалеет о его кончине, в отличие от убитой отчаянием матери Уолтера, которая и в своём горе находит место для ревности (Старуха мать произнесла ревниво: - Дай я буду вытирать!»). Мать Уолтера беспокоит не тот факт, что сына её нет в живых, не судьба её внуков и Элизабет, она задаётся вопросом лишь о том, успел ли он покаяться и, убедившись, что успел, судя по его спокойному выражению лица, успокаивается.
Приоритет личного перед общественным, сосредоточенность на внутреннем мире человека нам показывает эпизод, в котором обе женщины совершают обряд прощания с умершим. У Элизабет «слёз не было, душа молчала» [3]; она не могла заплакать, как это полагается в подобных ситуациях, «как полагалось по понятиям свекрови». Героиня беспокоится только о том, чтобы дети ничего не узнали. Мы видим, что ни о какой любви и сердечной привязанности к мужу речи быть не может.
Глядя на бездыханное тело мужа, женщина начинает осознавать, что не только она была одинока, но и её муж тоже, просто она совсем не знала его:
/101/
Она поняла, что не знает его.., перед ней лежал чужой, отъединённый от неё человек, к которому она пыталась пробиться, но не могла. Он отвергал её [3].
Несмотря на то что у Элизабет есть семья и она окружена людьми, женщина чувствует себя несчастной.
«Так, значит, вот в чём истина – в предельном, непроницаемом одиночестве…», - решает Элизабет [3].
У неё не было взаимопонимания с мужем, так как «он был с самого начала сам по себе, он жил отдельной от неё жизнью». Осознавая, что муж ушёл навсегда, Элизабет Бейтс начинает ощущать себя свободной, живой. Хризантемы уже не символизируют смерть; они ушли из жизни женщины с гибелью мужа.
Лоуренс воспринимает «всё окружающее в антиномиях, в противостоянии» [2, с. 88]: жизнь-смерть (Уолтер умер, Элизабет «чувствовала, что сама – жива, она по доброй воле покорилась жизни» [3]); небо-земля, вода-огонь, чувство-разум, мужчина-женщина. Представляется верным суждение о том, что Лоуренс «ушёл от канонического ‘морального суда’ над героями» [2, с. 118]. Это должен сделать читатель.
Трагизм рассказа заключается не в смерти несчастного углекопа Уолтера, а в том, что два человека, ведомые исключительно страстью, создали семейный союз, не подкреплённый истинной любовью, пониманием и заботой, и из-за этого оба страдали, обрекая на страдание близких им людей. Муж и жена были чужими друг другу, их брак ограничивался только рамками быта, им же и был подкреплён. Два человека так и не смогли принять друг друга, стать друг другу родными.
Иллюзию семейного союза разрушила неожиданная смерть Уолтера, она же открыла глаза Элизабет. И, как ни странно, стала для неё облегчением. Человек умер, но ни у кого нет к нему жалости, как нет и положительной дидактики рассказа.
Лоуренс-модернист показал абсурд и хаос окружающей действительности через разобщённость людей, для которых христианские ценности семьи и брака не являются нравственным законом семейной жизни.
Литература
- Гончаренко Э.П. Модернизация автобиографизма в творчестве Д.Г. Лоуренса (рассказ «Запах хризантем») // Англістика та американістика. – Дніпропетровськ: Вид-во ДНУ, 2005. Вып. 2. – С. 115–118.
- Дудова Л.В. Модернизм в зарубежной литературе. – М.: Наука, 1998. – С. 76–89.
- http://lib.ru/INPROZ/CHATER/r_hrizantemy.txt
/102/
----
Черепенина Н. Хризантемы как символ гибели и возрождения души. // Слово и текст: теория и практика коммуникации: сборник научно- методически статей / под общ. ред. О.В. Четвериковой. – Вып. 2. – Армавир: РИО АГПА, 2014. – С. 99 – 102. (200 экз.).
С 48
УДК-81´272
ББК-81.001.2
Электронная версия статьи максимально приближена к тексту-источнику. Номера страниц обозначены знаками /99/, /100/, /101/ и /102/ соответственно. Ответственный за достоверность – В.А. Педченко.
Статья написана студенткой 4 курса филологического факультета Армавирской государственной педагогической академии (АГПА) Нелли Черепениной под руководством кандидата филологических наук, доцента кафедры отечественной филологии и журналистики АГПА Галины Анатольевны Козловой.
Материал для публикации любезно предоставлен доктором филологических наук, доцентом кафедры отечественной филологии и журналистики АГПА Ольгой Владимировной Четвериковой.