Сергей ЛАЗАРЕВ, Алексей ГУЛЯЕВ. Жизнь и судьба генерала А.М. Пронина

На военных фотографиях периода освобождения Польши и Германии от немецко-фашистских захватчиков рядом с Г.К. Жуковым и  В.И. Чуйковым на командном наблюдательном пункте мы замечаем немолодого лысоватого генерала, имя которого широкому кругу учёных мало о чём говорит. Этот генерал, которого внешне также можно спутать с членом Военного совета 1-го Белорусского фронта К.Ф. Телегиным, ни штабной офицер и не полководец, а высокопоставленный политработник Алексей Михайлович Пронин. В его судьбе причудливо переплелись все наиболее значимые события отечественной истории XX века.

Алексей Михайлович Пронин родился 17 февраля 1899 года в деревне Попышево, ныне Вачского района Нижегородской области в безлошадной крестьянской семье. Отец его, Михаил Васильевич, с детских лет и до конца жизни работал фрезеровщиком штопоров на фабрике, а мать целыми днями работала в поле и занималась домашним хозяйством. В восемь лет Алексей поступил учиться в школу в Городищах Нижегородской губернии. Через три года продолжил обучение в фабричном двухлетнем училище в с. Вача. «Учился я старательно, прилежно, и учёба давалась легко, – вспоминал позже Пронин. – Отметки были «5» и редко «4». Учитель мой, Пётр Ильич Ремезов, всегда ставил меня в пример, и не было случая, чтобы я шёл в школу с неподготовленными уроками». Любовь к учёбе осталась у Пронина на всю жизнь. Он и в будущем старался совершенствоваться в знаниях при каждом удобном случае. Хотя учёбу сначала приходилось совмещать с тяжёлым крестьянским трудом (с десяти лет Пронин умел бороновать, косить, молотить и пахать), а потом – с военной службой.

В 1912 году он с отличием окончил фабричное училище и поступил в Зяблицкое Багратионовское высшее начальное училище (когда-то село Арефино, где находилось учебное заведение, и близлежащие населённые пункты являлись вотчиной генерала П.И. Багратиона). Здесь Алексей также занимался очень прилежно. Увлёкся поэзией Н.А. Некрасова, прочитал все его произведения, и многие с успехом декламировал на школьных литературных вечерах. В 1915 году он с отличием окончил и Зяблицкое училище.    

Летом 1915 года Пронин устроился учеником конторщика на фабрику                       Д.Д. Кондратова. Здесь Алексей Михайлович планировал заработать деньги на дальнейшую учёбу: «Получить высшее образование мне страшно хотелось, особенно хотелось окончить сельхозинститут и стать агрономом. И я думал, может быть, как-нибудь, потом заработаю денег, буду всё время готовиться по курсу гимназии и года через 2–3 поступлю в сельскохозяйственный институт».     

Но вскоре на должность конторщика был принят однокашник Пронина по Зяблицкому училищу Дмитрий Чернов – сын управляющего фабрикой. Получив свою должность по протекции и не желая ничему учиться, он был ленив и бездельничал. Ещё в училище Пронин давал ему платные уроки, и вот теперь вынужден был по поручению начальства вести за Чернова все дела. Работал юноша за двоих, а на зарплате это никак не отражалось. «Я не мог перенести обиду, – вспоминал позднее Алексей Михайлович. – Попросил расчёт и решил уехать в г. Москву на поиски заработка». Впрочем, впоследствии он был даже рад, что события сложились именно таким образом, ведь они круто изменили его жизнь.

4 июля 1916 года семнадцатилетний юноша прибыл на Казанский вокзал. Переночевав в ближайшей ночлежке, утром пошёл искать работу. В Московском почтамте, его, как умевшего читать и знавшего географию, приняли учеником-сортировщиком писем. Чуть позже юношу перевели сортировщиком в почтовое отделение на Казанском вокзале. Здесь Пронин работал вплоть до Февральской революции 1917 года. Одновременно сдал экзамены за восьмой класс и поступил на учёбу в вечернюю гимназию; посещал лекции в Московском городском народном университете имени Л.А. Шанявского.

Служба почтовым работником позволила Алексею Михайловичу знакомиться с любыми периодическими изданиями. Тем более, после выхода постановления Временного правительства 27 апреля 1917 года «О печати» стали легально издаваться многие социалистические газеты, в т. ч. большевистские «Правда» и «Социал-демократ». Читая их, анализируя собственный жизненный опыт и то, «в какой нужде и бесправии жила вся окружающая среда рабочих и крестьян», юноша проникся глубокой симпатией к программе большевиков, сформулированной в «Апрельских тезисах» В.И. Ленина. Вскоре Пронин стал отстаивать большевистские идеи среди коллег по работе, активно участвовать в митингах и собраниях.

10 июля 1917 года Алексей Михайлович записался в отряд Красной гвардии, формировавшийся на Казанском вокзале. Именно с этого времени началась его военная служба. Боевое крещение Пронин получил в Октябрьские дни. «Нашему отряду Красной гвардии, – вспоминал он позднее, – была поставлена задача: захватить Казанский вокзал и управление дороги, обезоружить полицию, организовать охрану вокзала и обеспечить бесперебойную работу Казанской железной дороги, не допустить к г. Москве эшелоны с фронта для подавления восстания. Задача была быстро решена – 25 октября 1917 года – и без единой потери. Имевшаяся на вокзале полиция не оказала никакого сопротивления». Красногвардейский отряд успешно нёс охрану вокзала весь период Октябрьских боёв в г. Москве.

После Октябрьской революции (вплоть до августа 1918 года) Алексей продолжал работать сортировщиком писем на Казанском вокзале, где был избран членом местного комитета профсоюза работников связи. 18 сентября 1918 года Пронина приняли в члены Российской коммунистической партии (большевиков). Большое впечатление на него произвела встреча с                В.И. Лениным. В период обучения Пронина на трёхмесячных партийных курсах перед отправкой на заготовку хлеба, в ноябре 1918 года к слушателям неожиданно приехал вождь мирового пролетариата. По признанию Алексея Михайловича, В.И. Ленин «произнёс короткую, но глубоко содержательную, убедительную и до глубины души захватывающую нас речь о политике в деревне, о союзе с середняком, опоре на бедноту. Хлеб надо брать у кулаков, добровольно взять излишки у середняков, но именно добровольно, не обидев нашего союзника – среднее крестьянство».

После окончания курсов 2 декабря 1918 года Пронин был направлен комиссаром продовольственного отряда для организации продразвёрстки в Курской губернии. Характерно, что при этом Алексей Михайлович вынужден был бросить учёбу в вечерней гимназии, т. к. интересы трудового народа ставил превыше своих собственных желаний . Отряд, в котором было                      26 московских рабочих и сам Пронин, проводил продразвёрстку в Белгородском, Путивльском и Тимском уездах Курской губернии и направлял изъятый и купленный хлеб в г. Москву. «Метод работы был такой, – вспоминал Алексей Михайлович, – вначале, приезжая в ту или иную деревню или село, собирал собрание бедноты, разъяснял стоящую задачу, из более активных из них создавалась комиссия из трёх или пяти бедняков или батраков; затем собиралось общее собрание всех крестьян, где середняки призывались добровольно продать свои излишки хлеба государству, разъяснялось продовольственное положение в г. Москве; призывалось продавать хлеб по твёрдой государственной цене. К сожалению, взамен мы мало что могли предложить крестьянам из необходимых им товаров. Но кое-что через кооперацию продавали».

Морально Пронин не мог мириться с любыми проявлениями крестьянского эгоизма, т. к. искренне верил в общность интересов трудящихся, а также хорошо, на личном опыте, знал, как нужен хлеб голодающей г. Москве. Поэтому, у тех крестьян, которые прятали хлеб, он просто изымался без какого-либо возмещения убытков. На этой почве имели место и вооружённые столкновения с недовольными. Сам Алексей Михайлович упоминает в мемуарах, что «шла острейшая классовая борьба в деревне» и «были случаи, когда кулачьё организовывалось в банды и уничтожало продармейцев». В одной из автобиографий он указал также, что участвовал в «раскулачивании». Сложность и противоречивость гражданской войны вынуждали принимать трудные решения: «И гражданскую войну не мы – Советская власть – развернули и кулака раскулачивали только тогда, когда он хотел голодом задушить молодую власть рабочих и крестьян».

Так продолжалась эта работа, и не безуспешно, вплоть до августа                1919 года, когда Курская губерния была захвачена контрреволюционными войсками А.И. Деникина. В августе Пронин вместе со своим отрядом был отозван в г. Москву и направлен на Северный фронт против белого генерала Е.К. Миллера. Здесь служил комиссаром партизанского отряда под руководством Хаджи-Мурата Дзарахохова, которого за подвиги называли «северным Чапаевым». Отряд осуществил ряд дерзких рейдов не только против белых войск, но и против высадившихся в г. Архангельске англо-американских войск. В марте 1920 года Пронина перебросили на Польский фронт в 15-ю кавалерийскую дивизию.

В октябре 1920 года он был назначен комиссаром эскадрона связи                14-й кавалерийской дивизии, которой командовал в то время А.Я. Пархоменко. Воевал под его руководством против врангелевцев и махновцев. Впоследствии Алексей Михайлович по-доброму вспоминал начдива, погибшего в бою с махновцами 3 января 1921 года: «Наш легендарный начдив всегда был примером личной храбрости и бесстрашия».

В марте 1921 года Пронин был назначен комиссаром дивизиона связи и управления связи 14-й кавалерийской дивизии Первой Конной армии, которая в ноябре получила наименование Майкопской. Немало Алексею Михайловичу довелось повоевать с бандами на Северном Кавказе. «Тогда в боях и походах непрерывно велась наша политическая работа с бойцами и командирами, – писал Пронин о своём вкладе в победу в гражданской войне. – Иногда проводились митинги перед крупными операциями или отдельными крупными боями. Где комиссар, а иногда и командир выступали перед полком с объяснением задачи и пламенным словом-призывом разгромить врага. Но главным форматом работы была беседа индивидуальная или групповая с отдельным бойцом и группой бойцов. Эта форма доходчивей и проще убеждала бойца, позволяла ему осознать свой долг перед Родиной, перед своим классом. Всегда я ставил перед собой одну ясную и простую задачу: быть с массой, не отрываться от масс, знать её нужды и запросы, чтоб боец видел в тебе такого же простого человека, как и он сам, чтобы в любое время он мог обратиться к тебе с любом вопросом и с любой нуждой. Так я учил работать и вести себя в полку всех коммунистов и особенно комиссаров, а затем и политруков эскадронов». 

В июле 1922 года Пронин был назначен помощником комиссара 82-го кавалерийского полка, а в сентябре 1922 года – помощником комиссара 83-го кавалерийского полка. В июне 1923 года стал комиссаром 81-го кавалерийского полка всё той же 14-й Майкопской кавалерийской дивизии Первой Конной армии. В первом же своём приказе по политической части от                    22 июня 1923 года, Алексей Михайлович обратился к сослуживцам со следующим напутствием: «Каждому революционному бойцу Красной армии должно быть известно и каждый должен сознавать, что мы являемся стражем у подступов к великому государству рабочих и крестьян. На эти подступы точит зубы международный империализм – международные хищные бандиты. Точит зубы потому, что за этим подступом трудящиеся Советской России с каждым днём, с каждым взмахом молота укрепляют хозяйство социалистического государства, движутся к социализму, движутся к неизбежной гибели капитализма во всём мире. Эту борьбу, это строительство видят трудящиеся мира, берут пример и с каждым днём громче раздаются требования трудящихся – “Советской власти”. Искра, зажжённая в России, разгорается в пламя, в котором погибнет хищный империализм. Он доживает последние дни, а потому в агонии смерти пытается путём авантюр разного пошиба задушить нас, потушить искру в Советской России. Красный страж должен быть наготове, должен быть способен в любой момент отразить нападение зарвавшихся громил. В этом его задача – почётная задача спасти человечество от новой реакции, от нового гнёта, невиданного в истории человечества. Почётная задача и роль стража дальнейшей культуры и развития цивилизации. Эта задача требует развитие в бойце и командире политических знаний – претворяющихся в политическое сознание, способное заставить человека пожертвовать жизнью, если это будет нужно. Этому мы должны подчинить нашу волю. Каждый должен знать и помнить, что политически не сознательному бойцу и командиру нет места в Красной армии. Соль Красной армии – есть политическая её сознательность. Без неё – нет Красной армии, а есть армия, способная шататься вправо и влево... [Необходимо добиться] единства мысли и действий руководящего состава полка. Командир и политработник – одно, оба стремятся воспитать бойца».

Службой в Первой Конной армии Пронин впоследствии очень гордился. Знакомства, приобретённые здесь, позволят ему в будущем двигаться по карьерной лестнице и избежать репрессий. В своих послевоенных мемуарах Алексей Михайлович даже немного лукавил, когда писал, что «в гражданскую войну 1918–1920 годов служил преимущественно в рядах Первой Конной армии». А ниже добавлял: «Под руководством Реввоенсовета (Ворошилова, Будённого), Конармия поистине покрыла свои знамёна неувядаемой славой легендарной армии. Там, где она появлялась, враг был разгромлен».

15 апреля 1925 года Пронин назначается военным комиссаром (с 1 ноября того же года в связи с введением института единоначалия он стал помощником начальника по политической части) Тверской кавалерийской школы имени Л.Д. Троцкого (в 1928 году имя Л.Д. Троцкого из названия школы убрали) . Сам же он продолжает собственное образование: в 1928 году экстерном сдаёт экзамен за полный курс военного училища, в 1929 году – Курсы усовершенствования Высшего начальствующего состава при Военной академии имени М.В. Фрунзе. В начале 1930-х годов, по признанию Алексея Михайловича, «конницу стали свёртывать, и кавалерийскую школу расформировали».

В апреле 1932 года Пронин назначен начальником курсов политруков Московского военного округа, 31 июля 1932 года – помощником по политической части командира и начальником политотдела 5-й кавалерийской Ставропольской Краснознамённой дивизии имени М.Ф. Блинова. Перевод в дивизию был связан с тем, что готовилась её передислокация, потребовался человек, умеющий организовать и осуществить подобное мероприятие, добиваться помощи в осуществлении этой задачи от местных начальников, сколотить прочный коллектив управленцев на новом месте службы. Осенью 1932 года дивизия из г. Ставрополя была переброшена в г. Житомир (Украинский военный округ).

В этот период Пронин сдружился с С.М. Будённым. У них были общие воспоминания о гражданской войне, общие интересы, свои лошади на ипподроме. По воспоминаниям родных, когда Алексей Михайлович переезжал в     г. Житомир, один его вагон был занят вещами, а другой – лошадьми.

С сентября 1932 года личному составу дивизии одновременно пришлось заниматься хозяйственными работами и боевой подготовкой. На Алексея Михайловича легли хозяйственные вопросы. Позднее он вспоминал: «Помещений для войск и для семей начсостава не было никаких. В городе стояла 44[-я] стрелковая дивизия, всё было занято. [Наша] дивизия стала лагерем в сосновом лесу за р. Гуйвой. Пошли в ход пилы, топоры, рубанки. Коней поместили под открытым небом, на коновязях между сосен. Сентябрь-октябрь, а там уже зима. Надо было построить какие-либо навесы для коней, бараки для людей, складские помещения… Среди бойцов искали и находили плотников, столяров, печников, каменщиков, стекольщиков… И закипела работа. К слякоти и заморозкам людей укрыли в бараках, а коней под навесы. Но работа не затихала, продолжалось и всю зиму улучшение, отепление и всяческое “благоустройство”. К весне 1933 года был разработан план капитального строительства казарм, домов начсостава, клубов и пр.». Лишь в первой половине 1934 года личный состав дивизии завершил колоссальную работу по расквартированию. 

Однако на новом месте службы Алексей Михайлович не сработался с командиром 2-го кавалерийского корпуса Н.Н. Криворучко: «Храбрый рубака в бригаде и корпусе Г.И. Котовского, в период гражданской войны он был награждён двумя орденами Красного Знамени и естественно продвигался по командной лестнице до командира полка, а потом и дивизии и корпуса. Криворучко вообразил, что ему всё дозволено и на него нет никакой управы». По воспоминаниям Пронина, комкор несколько раз отдавал касавшиеся снабжения и строительства приказы и распоряжения, которые Алексей Михайлович воспринимал как самоуправство и отменял. Н.Н. Криворучко после этого жаловался в Реввоенсовет Украинского военного округа, в который тогда входили И.Э. Якир и Г.Д. Хаханьян. В конце концов, последним надоел упрямый политработник, да ещё и выходец из Первой Конной армии, которых И.Э. Якир не жаловал. Поэтому, когда хозяйственные работы в дивизии были закончены, Реввоенсовет Украинского военного округа добился удаления Пронина. 14 апреля 1934 года его освободили от должности с зачислением в распоряжение Главного управления Рабоче-Крестьянской Красной армии.

Но уже 5 мая 1934 года Алексей Михайлович получил должность старшего руководителя кафедры партийно-политической работы Военной академии имени М.В. Фрунзе, где помполитом являлся бывший конармеец Е.А. Щаденко. В академии он занимался не только преподаванием, но и значится в одном из приказов инструктором политической части. «С осени 1933 года я был избран ответственным секретарём парторганизации академии, – вспоминал Алексей Михайлович, – совмещая преподавание с большой и ответственной партийной работой».

В 1936 году Пронина включили в комиссию по «чистке» партии и проверке партийных документов, созданную при парторганизации академии. В ходе «чистки» ряд преподавателей академии были исключены из партии, т. к. обнаружилось, что они скрывали те или иные сведения о себе. Среди них был майор И.С. Ваганов, который «заставил свою жену написать специальное письмо на имя начальника академии, в котором она под его диктовку написала, что её хотели использовать в политаппарате и штабе как женщину, и только её “стойкость” не дали возможности проявиться этой подлости, обвиняла ряд лиц, в том числе …[А.И.] Борисова, [П.К.] Батракова, Пронина и других, в тенденциозном подходе к её мужу…».

Начальник и военный комиссар академии А.И. Корк использовал этот документ для дискредитации политсостава. Он попытался выставить дело так, будто бы в академии политически неблагонадёжными являлись не исключённые из партии преподаватели, за которых в первую очередь отвечал он сам, а, напротив, политработники, за которых отвечал его помощник по политической части Е.А. Щаденко. Последний бурно защищал политработников академии, называя вышеуказанных лиц людьми, «которые проверены десятками лет работы в партии и армии, как лучшие большевики, допущенные округом и ЦК персонально каждый к выполнению столь важных заданий». Конфликт разрешился победой политработников академии: окружная партийная комиссия Московского военного округа, Политическое управление Рабоче-Крестьянской Красной армии и Комиссия партийного контроля при ЦК Всесоюзной коммунистической партии (большевиков) утвердили исключение преподавателей из партии.

Пронин был на хорошем счету в академии. Е.А. Щаденко, с которым они были знакомы со службы в Первой Конной армии, его ценил. Надо отметить, что фанатичный большевик Ефим Щаденко взял себе Пронина, что называется, «на заметку», отдавая должное его искренним большевистским убеждениям, трудолюбию и честности. Даже А.И. Корк, несмотря на описанный конфликт, вынужден был отметить продуктивную работу Алексея Михайловича. В связи с очередным выпуском академии 29 июня 1936 года в числе других преподавателей и сотрудников «за хорошую работу по политическому обеспечению учебного процесса слушателя и хорошую постановку политработы среди семей всего состава академии» он объявил Пронину благодарность и премировал четырьмястами рублями. В связи с введением в Рабоче-Крестьянской Красной армии персональных военных званий, 13 января 1936 года Пронину было присвоено специальное воинское звание высшего политического состава бригадного комиссара.     

Но самому Алексею Михайловичу не очень нравилась преподавательская работа. «Я органически привык к самостоятельной работе, – вспоминал он, – и неоднократно просился назначить меня в войска».

В 1936 году начались аресты среди высших военных чинов Красной армии, а в мае 1937 года был арестован сам командующий Киевского военного округа И.Э. Якир. В СССР развернулась масштабная «чистка», известная как «Большой террор» или «Ежовщина». В этих условиях особенно выдвинулись либо те, кому лично доверяли И.В. Сталин и К.Е. Ворошилов, либо те, на кого не было найдено достаточного «компромата». Упомянутый Е.А. Щаденко относился к обеим категориям. Поэтому он получил своеобразное право определять, кто относится к «честным коммунистам». В мае 1937 года Ефима Афанасьевича назначили членом Военного совета Киевского военного округа и доверили работу по его «очистке» от ставленников     И.Э. Якира. Для назначения на ключевые посты в округ Е.А. Щаденко начал подбирать людей, которых считал надёжными и работоспособными. Таких он нашёл в Военной академии имени М.В. Фрунзе, где проработал шесть с половиной лет. Вскоре по его протекции в Киевский военный округ были назначены комбриг И.Г. Захаркин, полковой комиссар А.И. Борисов и ещё несколько военных. 28 июня 1937 года начальником отдела по командному и начальствующему составу Киевского военного округа был переведён и Пронин.

Сам Алексей Михайлович не был в восторге от такого назначения. «Я доказывал, – вспоминал он позднее, – что я прирождённый политработник с 1918 года, и что готов пойти на любую политическую работу. Мне доказывали, что кадровая работа сейчас самая важная, и приказали замолчать». Как настоящий коммунист, он ответственно отнёсся к исполнению своих должностных обязанностей. В партийной характеристике Пронина, относящейся к периоду службы в Киевском военном округе, отмечалось: «За время пребывания начальником отдела тов. Пронин, полностью отдаваясь работе, совершенно не считаясь со временем, провёл большую работу по очищению кадров в частях округа и в штабе от врагов народа, их пособников и политически ненадёжных лиц, ликвидируя этим засорённость кадров, сознательно проводившуюся врагами народа… Пронин проводит в работе твёрдую большевистскую линию в части расстановки преданных партии и Советской власти командиров и выдвижения молодых и преданных кадров командного и начальствующего состава».

В Киевском военном округе Алексей Михайлович прослужил недолго. В ноябре 1937 года по личному решению И.В. Сталина Е.А. Щаденко был назначен начальником Управления командного и начальствующего состава Рабоче-Крестьянской Красной армии и заместителем Народного комиссара обороны. Поскольку оба предыдущих начальника управления с их заместителями были арестованы, т. к. чекисты собрали на них соответствующий компромат, Е.А. Щаденко намеренно выбрал себе заместителем никогда не колебавшегося от генеральной линии партии Пронина, который, к тому же, хорошо проявил себя в прежней должности. Назначение состоялось 14 декабря 1937 года. А вскоре, 22 февраля 1938 года, ему вне очереди было присвоено звание дивизионного комиссара. В новой должности Пронин проделал большую работу по подбору и проверке руководящих военных кадров разного звена, покрытию некомплекта командного состава Красной армии. В феврале 1938 года за заслуги в гражданской войне он был удостоен первого своего ордена – Красного Знамени и первой своей медали – «XX лет Рабоче-Крестьянской Красной армии».

Надо сказать, что, наряду с названной работой, и в должности начальника отдела по командному и начальствующему составу Киевского военного округа, и, особенно, в должности заместителя начальника Управления командного и начальствующего состава Рабоче-Крестьянской Красной армии, Алексей Михайлович участвовал в репрессиях в армии. В том числе принимал предварительные решения об увольнении из армии политически скомпрометированных командиров (окончательно этот вопрос решали Военный совет Киевского военного округа, К.Е. Ворошилов и его заместители). Впоследствии в кругу родных Пронин старался не вспоминать об этом времени. А в неизданных мемуарах допускал, что политические репрессии повлияли на тяжёлые поражения первых лет войны, но не считал это определяющим фактором. Это была генеральная линия партии, в которой стойкий большевик нисколько не сомневался. Надо сказать, что его политическая позиция подкреплялась и моральными убеждениями, т. к. в период репрессий за некоторыми высокопоставленными арестантами вскрывались (в том числе в ходе проводимых самими военными расследований) вполне реальные факты коррупции, а также сокрытие от партии различных неудобных фактов биографии. А в среднем звене командно-начальствующего состава попадались и откровенно враждебно настроенные Советской власти люди. Для фанатичных коммунистов вроде Пронина всё это служило убедительным объяснением проводимой высшим руководством СССР «политики террора». 

В то же время, нужно отметить, что участвуя в репрессиях, Алексей Михайлович проявлял своеобразный гуманизм к увольняемым. Например, в июле 1936 года он распорядился уволить одиннадцать командиров по пункту «а» статьи 43 «Положения о прохождении службы командным и начальствующим составом Рабоче-Крестьянской Красной армии», хотя среди них были скрывавший свою национальность (поляк) военветврач 3-го ранга А.А. Шестаков и бывший белогвардеец П.И. Розин. Увольнение по пункту «а» статьи 43 (официально – сокращение штатов) не было столь компрометирующим, не мешало дальнейшему трудоустройству и оставляло шансы на возвращение в армию.

В 1939 году другой заместитель К.Е. Ворошилова Л.З. Мехлис предложил Пронину перейти на работу в войска, на должность члена Военного совета одной из Отдельных Краснознамённых армий, дислоцировавшихся на Дальнем Востоке. Алексей Михайлович, хотя и желал уйти с кадровой работы, но опасался, что не справится с предлагаемой должностью из-за большого объёма обязанностей. По-видимому, из-за этого он не дал Л.З. Мехлису ни отказа, ни согласия. В результате, заместители К.Е. Ворошилова стали «бодаться» из-за ответственного и политически благонадёжного управленца: Е.А. Щаденко хотел оставить его при себе, на кадровой работе, а Л.З. Мехлис, являвшийся начальником Политуправления Рабоче-Крестьянской Красной армии, пытался заполучить себе. Е.А. Щаденко ценил Пронина как хорошего исполнителя, и отпускать не хотел. Но, вероятно, из-за описанного выше поступка решил, что Алексей Михайлович, спустя почти два года, ещё не осознал политической значимости кадровой работы, и не понимает, какая важная задача ему поручена в общей цели построения социализма в СССР. Поэтому, будучи фанатично убеждён в сформулированном И.В. Сталиным положении, что коммунист всегда рад работать там, куда его направит партия, Е.А. Щаденко стал сердиться на А.М. Пронина, что тот не ответил Л.З. Мехлису категорическим отказом. Выражалось это в свойственной ему манере обходиться с сослуживцами резко, не стесняясь в выражениях. По свидетельству Пронина, Е.А. Щаденко несколько раз наедине сказал ему, что позвонит Л.П. Берии, и тот его арестует. Алексей Михайлович, больше не желая этого выносить, стал добиваться у К.Е. Ворошилова назначения обратно на политработу. Этим не преминул воспользоваться Л.З. Мехлис. И, согласовав назначение с Народным комиссаром, поспешил собственноручно 16 июня 1939 года подписать приказ о допуске Пронина к исполнению должности военкома Военной академии химической защиты Рабоче-Крестьянской Красной армии. В этой должности Алексей Михайлович и встретил войну: «22 июня 1941 года фашистская Германия вероломно, без объявления войны напала на нас. Это было воскресенье, и мы, как обычно, были на рыбалке. Прискочил дежурный по Академии и доложил – война. По тревоге была собрана вся Академия, вместе с членами семей начсостава и вольнонаёмными. Митинг. Не забыть с каким подъёмом, воодушевлением и лютой ненавистью к фашистам, с верой в нашу победу произнёс я на этом митинге короткую, но яркую мобилизующую речь. Академия продолжала с ещё большей энергией боевую учёбу. На фронт стали персонально отзывать некоторых начальников, преподавателей и слушателей старшего, пятого курса».

Сам Алексей Михайлович 16 июля 1941 года был назначен членом Военного совета 32-й армии Западного фронта (в звании дивизионного комиссара), которой командовал генерал-лейтенант Н.К. Клыков. Армия была включена в состав Можайской линии обороны и в конце июля занимала оборону на линии Кушелево –  Карачарово (северо-западнее г. Можайска). «Ехал я на своей «Эмке» на Западный фронт, оставив свою семью и беременную жену. Но все эти семейные невзгоды отошли на задний план. Ярко светило солнце, по бокам мелькали леса и луга Подмосковья и Смоленщины. Поскорей хотелось найти «свою» 32-ю армию и энергично включиться в работу. Позади Можайск, Гжатск, Вязьма, знаменитая Соловьёвская переправа через р. Днепр. Куда не обращусь, никто не знает, где армия. А армии, как таковой, уже не стало…». «Наша Армия терпела поражение за поражением, – описывал свои впечатления от первых дней войны Алексей Михайлович. – Не оказав необходимого отпора в приграничном сражении, утеряв управление войсками, утеряв связь с соседями многие части, соединения и даже армии попадали в окружения и многие и многие тысячи людей гибли. Враг, окрылённый первыми победами, трубил о молниеносной войне и скором взятии Москвы. Танковые «клинья» глубоко врезались в стыки, выходили в тылы, сеяли панику, как среди наших войск, так и среди населения. Положение было крайне тяжёлое. Отходили части, выходили из окружения группы и одиночки наших бойцов и командиров, эвакуировалась промышленность, совхозы и колхозы, пешком и на телегах, отходило гражданское население. Дороги были сплошь забиты отступающими…». 

Ввиду такого положения дел Пронин прибыл в управление Западного военного округа (командующий генерал-лейтенант В.Н. Курдюмов), в задачи которого входило обеспечение мобилизации, формирования и укомплектования войск на территории бывшего Западного Особого военного округа.  20 сентября 1941 года в связи с оставлением советскими войсками территории округа оно было расформировано.

Видя тяжёлые неудачи в начале войны, Пронин искал объяснения такому положению дел, и вот его выводы: «В целом, причина всех этих неудач лежала в том, что наша молодая советская страна ещё не была подготовлена к такой большой современной войне. Мы были в периоде огромного и быстрого роста всех потенциальных возможностей, но история не дала нам ещё необходимых пятилеток, чтобы прочно обрести собственные потенциальные возможности».

В сентябре 1941 года Пронин назначается членом Военного Совета   4-й отдельной армии (командующий генерал-лейтенант В.Ф. Яковлев), непосредственно подчинённой Ставке Верховного Главнокомандования и разворачиваемой на правом берегу р. Волхов. Армия только формировалась, подходили части, соединения, материальная часть. На усиление перебрасывались две стрелковые дивизии с Дальнего Востока. Вспоминает Алексей Михайлович Пронин: «Первоначально Ставка Верховного Главнокомандования ставила важную задачу – решительным ударом во взаимодействии с 52-й армией в общем направлении на гг. Дно – Нарву окружить и уничтожить прорвавшиеся фашистские войска к г. Ленинграду и деблокировать его. Но в это время серьёзные события развернулись под г. Москвой. Враг сосредоточил крупные силы с решительной целью – взять г. Москву. Началось важнейшее в истории Великой Отечественной войны Московское сражение. Над                      г. Москвой нависла смертельная опасность. Ставка была вынуждена временно отложить нашу операцию, а эшелоны с войсками и техникой повернуть под г. Москву. Жалко было расставаться с мыслью разделаться с врагом под Ленинградом, но обстановка требовала иных решений и мы расстались с сибиряками».

А противник, сосредоточив танковый корпус в районе Киришей, смял правый фланг 52-й армии и стремительно двинулся в общем направлении на г. Тихвин с целью полностью завершить блокирование г. Ленинграда. Прорвав фронт, противник двинулся на г. Тихвин и занял его 7–8 ноября                  1941 года. Этим самым была перерезана последняя железнодорожная линия на г. Ленинград, оставалась последняя возможность питать город – по Ладожскому озеру и по воздуху. Но затем, к 15 ноября, удалось сколотить фронт в районе г. Тихвина, задержать с разрешения Ставки танковую дивизию Попова, прорвать фронт фашистов под г. Тихвином и ещё более стремительно выбросить противника за р. Волхов, восстановив фронт нашей обороны на старых рубежах, а кое-где и продвинуться вперёд. Разгром немцев под г. Москвой, а затем серьёзные удары под гг. Ростов и Тихвин сразу сбили гонор противнику и похоронили фашистский миф о «молниеносной войне». В результате Тихвинской наступательной операции (10 ноября – 30 декабря 1941 года) советские войска продвинулись на 100–120 км., освободили от немецко-фашистских захватчиков значительную территорию и обеспечили сквозное движение по железной дороге до станции Войбокало. Был сорван план гитлеровского командования по полной изоляции г. Ленинграда от остальной страны. Контрнаступление под г. Тихвином положило начало развернувшемуся в ноябре – декабре наступлению Советской армии по всему фронту и способствовало разгрому немецко-фашистских войск под г. Москвой.    

30 декабря 1941 года Алексей Михайлович был назначен членом Военного совета Северо-Западного фронта (командующий генерал-лейтенант   П.А. Курочкин), и большую часть войны провёл в этой должности. Пронину пришлось вплотную заняться всеми вопросами материального обеспечения боевых операций и всех войск фронта. А проблем было много: весна 1942 года на Северо-Западном фронте характеризовалась полным бездорожьем. Всё тонуло в грязи, в топях и болотах. Достаточно сказать, что в апреле 1942 года единственным способом снабжения была авиация. Дорожные, сапёрные войска не успевали чистить временные дороги. На помощь приходилось привлекать войска. Жизнь и опыт научили Пронина строить лежневые колейные дороги из досок, а от Осташкова к р. Ловать проложить узкоколейную железную дорогу. Пришлось ехать в г. Москву и просить помощи у начальника тыла Советской армии А.В. Хрулёв, оперативно выделившего железнодорожную строительную бригаду, которая в течение двух недель построила железнодорожную узкоколейку от Осташкова до Бора, транспортную авиацию, дорожные батальоны, три автобатальона и лично для Пронина автомашину «Виллис». 

Немало хлопот и забот уделялось эвакуации раненых в армейские и фронтовые госпитали. Эти заботы также лежали на плечах Пронина. Ведь практика показывала, что чем скорее раненый доставлялся с поля боя в медсанбат, из медсанбата на операционный стол опытного хирурга в армейском госпитале, а тем более фронтового – тем меньше смертности, тем выше процент выздоравливающих и тем быстрее бывалые воины вновь возвращались в строй. «Руководить всеми этими делами так называемого материально-технического обеспечения снабжения, эвакуации, ремонта техники на месте и т. д. это значит изучать технику дела, знать людей, общаться с ними, влиять и воспитывать, – пишет Алексей Михайлович. – И, кроме того, полностью отвечать как член Военного совета за всю деятельность Военного совета – разработку, рассмотрение и проведение в жизнь любой операции. Считал первой своей обязанностью быть в войсках, быть на месте событий, среди людей. Быть и на дорогах, на строительстве, в ремонтных органах, на базах и складах, в окопах и траншеях и знать, чем и как кормят, обувают и одевают бойцов. Чего не хватает, сколько и каких снарядов подать и т. д. и т. п.».

На Северо-Западном фронте Пронин пережил много – были и удачи, и промахи. Успешной была операция по окружению 16-й немецкой армии в так называемом «Демянском котле». Неудачным оказалось отражение её деблокирования, когда противнику удалось прорвать наш фронт 1-й ударной армии и соединиться с окружённой 16-й армией узким Рамущевским коридором. Неудачными были и несколько попыток советских войск ударами с севера и юга перерезать этот коридор, по которому шло всё снабжение окружённой группировки: «Как потом мне стало ясно: не хватало умения сосредоточить всё возможное для фронта силы и людские и главное танки, артиллерию, авиацию, обеспечить их боеприпасами в максимальной степени – добиться двойного – тройного превосходства над врагом и внезапно нанести решающий удар… 1942 год ещё не дал возможности развернуться всему комплексу экономического потенциала страны, ещё не могли обеспечить со всех сторон такого удара. Планы были просты и ясны и все горели желанием осуществить их блестяще, а общая обстановка на фронтах и в тылу ещё не было готова для этого».

За вклад в планирование и проведение оборонительных и наступательных операций в декабре 1942 года Пронин был удостоен звания генерал-майора и медали «За оборону Ленинграда», а в 1943 году награждён высшей правительственной наградой – орденом Ленина.

В феврале 1944 года управление Северо-Западного фронта было переименовано во 2-й Белорусский фронт (командующий генерал-полковник   П.А. Курочкин), Пронин стал членом Военного совета новообразованного фронта. Его войска предназначались для наступления в Белоруссии и были переброшены на территорию Пинских болот: опять бездорожье, непролазная грязь и всё застряло в обороне. В ходе Полесской операции (15 марта – 5 апреля) войска 2-го Белорусского фронта не смогли занять южный берег р. Припять и занять г. Ковель, однако сковали крупные немецкие силы и создали благоприятные условия для дальнейшего наступления в Белоруссии. 5 апреля 1944 года на основании директивы Ставки Верховного Главнокомандования фронт был расформирован, а его войска переданы в состав 1-го Белорусского фронта (командующий маршал К.К. Рокоссовский). Пронин был назначен членом Военного совета 8-й гвардейской армии, и оставался в этой должности до окончания войны. 8-я гвардейская армия – это бывшая 62-я армия, вписавшая героические страницы в оборону г. Сталинграда. Командовал ею генерал-полковник В.И. Чуйков.

4 мая 1944 года Пронин прибыл в расположение армии, которая занимала плацдарм на западном берегу Днестра. «А 8 мая 1944 года для армии едва не стал роковым. Противник знал, что с этого плацдарма начнётся новая Ясско-Кишинёвская операция – сосредоточил кулак против армии в составе трёх танковых и четырёх пехотных дивизий и внезапным ударом решил сбросить нас с плацдарма в р. Днестр. Но сталинградская гвардия, мужественно выдержавшая героическую оборону г. Сталинграда, не дрогнула. Завязались кровопролитнейшие бои. Авиация противника волна за волной жестоко бомбила наши боевые порядки, завязывались смелые поединки наших славных соколов… Ожесточённые бои длились 8, 9 и 10 мая. Наконец, силы врага стали истощаться. В отдельных местах врагу удалось сделать вмятины на 2–3 км., но решить задачу сбросить нас с плацдарма в р. Днестр не удалось. Войска перешил к жестокой обороне с той и другой стороны, а 12 мая армия получила приказ Ставки и фронта передислоцироваться в состав 1-го Белорусского фронта в район Ковель – Сарны».

Армия ставилась на главное направление – через всю Польшу и прямо на г. Берлин. «Следует подчеркнуть, что моральный дух был чрезвычайно высок. Особенно после побед под Сталинградом, на реках Днепр и Днестр – когда каждый боец чувствовал, что враг уже сломлен и его надо беспощадно добить в его собственной берлоге – каждый горел желанием поскорей разделаться с врагом». В ходе Люблин-Брестской операции (18 июля – 2 августа) соединения 8-й гвардейской армии форсировали р. Западный Буг, вступили на территорию Польши и приняли участие в освобождении г. Люблин. Нужно заметить, что г. Люблин был главной базой снабжения центрального фронта гитлеровской армии, и советскими войсками были захвачены огромные продовольственные трофеи. Это было очень кстати для довольствия армии: советские тылы, к несчастью, не поспевали за быстрым продвижением войск. Здесь же, в г. Люблине, 22 июля 1944 года собрался Национальный комитет освобождения Польши и провозгласил образование Польской Народной Республики.

Наступление развивалось быстро, войска рвались к г. Варшаве на р. Вислу. 1 августа 1944 года 8-я гвардейская армия форсировала р. Вислу (южнее г. Варшавы) и овладела Магнушевским плацдармом на её западном берегу. Начались упорные оборонительные бои. Противник отлично понимал значение этого плацдарма и всеми мерами хотел сбросить советские войска обратно. Бросал свежие силы, до максимума используя авиацию, дрался ожесточённо. Но сдвинуть 8-ю гвардейскую армию с занятых позиций уже не мог. 13 сентября 1944 года армии было вручено гвардейское Красное знамя: «Всё было обставлено торжественно: короткий митинг, на котором выступил член Военного совета 1-го Белорусского фронта генерал-лейтенант Телегин и краткое ответное слово Чуйкова. Развёрнутое знамя под несмолкаемые крики «Ура» разносится вдоль строя частей, и затем торжественный марш. Потом торжественный обед для всех присутствующих в больших палатках тут же на берегу р. Вислы. И, наконец, концерт фронтового ансамбля песни и пляски. Особенно посмешили бойцов выступления знаменитого «Штепселя и Тарапуньки». Другим торжественным мероприятием было вручение каждой дивизии армии гвардейских знамён, вручение это было поручено Пронину. Алексей Михайлович, как член Военного совета армии, имел право от имени Президиума Верховного Совета СССР награждать за боевые дела достойных всеми видами медалей и орденами Отечественной войны, Красной Звезды, Славы и до ордена Красного Знамени включительно. Все эти награждения также в большой степени влияли на рост боевой активности. Оборона плацдарма продолжалась до середины января 1945 года.

Интересны рассуждения генерала относительно открытия союзниками второго фронта: «Наши союзники сделали всё для того, чтобы не открывать второй фронт на Западе, всё выжидали. Но, когда они увидели, что Советская армия блестяще завершает одну операцию за другой, когда им стало ясно, что и без них Советская армия разгромит гитлеровскую армию – они испугались, что так советский солдат может дойти и до Ламанша. Тогда они поспешили в середине лета 1944 года открыть второй фронт. Но как только появились на севре Франции англо-американские войска, обильно снабжённые техникой и боеприпасами – гитлеровское командование организовало контрудар по высадившимся войскам в Арденнах и попыталось устроить им «второй Дюнкерк». Тогда Черчилль с мольбой обратился к Сталину ускорить наше крупное наступление, чтобы спасти союзные армии от неминуемого разгрома. Ставка Верховного Главнокомандования, движимая благородным союзным долгом, несмотря на их явный обман, в течение самых тяжёлых для нас 1941-го, 1942-го и 1943-го годов, с открытием второго фронта пришла им на помощь и перенесла сроки начала операции на центральном фронте, да и на всех остальных фронтах, примерно на две недели ранее намечавшихся сроков».

12 января 1945 года началась Висло-Одерская операция. Во взаимодействии с другими войсками 8-я гвардейская армия 19 января освободила  г. Лодзь, её соединения 1 февраля с ходу форсировали р. Одер. За доблесть, проявленную в боях за освобождение Польши, всем стрелковым и артиллерийским полкам стрелковых дивизий армии были присвоены почётные наименования. Почётные наименования получили все управления стрелковых корпусов армии. Алексей Михайлович Пронин в 1944 году был награждён вторым орденом Красного Знамени и орденом Богдана Хмельницкого I  степени. 6 апреля 1945 года его наградили орденом Кутузова I степени. В Наградном листе говорилось: «8-я гвардейская армия в летних наступательных боях 1944 года форсировала р. Висла и закрепила плацдарм на её западном берегу, этот плацдарм сыграл большую роль в развитии зимних наступательных операций 1945 года. Тов. Пронин, работая членом Военного совета армии, сумел чётко мобилизовать всю работу партийно-политического аппарата армии на выполнение боевых приказов. Большую работу провёл тов. Пронин в подготовке зимнего наступления в частях и соединениях армии. Лично часто выезжая непосредственно в боевые порядки, на месте учил партполитаппарат умению организовывать работу по обеспечению выполнения боевых распоряжений командования фронта. В результате проведения большой агитационно-пропагандистской и воспитательной работы среди личного состава соединения и части армии успешно прорвали оборону немцев на р. Висла, перешли в наступление, с боями прошли до р. Одер, форсировали её и закрепились на западном берегу».  

«Серьёзным орешком на нашем пути была крепость Познань, – вспоминал Пронин. – Известно, что строилась крепость немцами ещё перед первой империалистической войной. Со всех сторон она была окружена фортами с железобетонным перекрытием с амбразурами для обстрела из всех видов оружия, вплоть до артиллерии, с подземными казармами для команды и складов для боеприпасов. Всё это рассчитывалось на решительную оборону. Каждый форт уже являлся крепостью, которую не так-то просто было взять. И, кроме того, в центре знаменитая «Цитадель», обнесённая кирпичной сплошной стеной 1–2 метровой толщины и 4–5 метров высоты. Впереди стены ров глубиной 3–4 метра и шириной до 5 метров. Внутри «Цитадели» подземные казармы и огромные склады. В стене бойницы для пушек и пулемётов». Несмотря на отчаянное сопротивление противника, 23 февраля, во взаимодействии с войсками 69-й и 1-й гвардейской танковой й, 8-я гвардейская армия взяла штурмом блокированный город-крепость Познань, освободив его. А 30 марта, во взаимодействии с войсками 5-й ной армии и Днепровской военной флотилией, овладела крепостью Кюстрин.

Завершила свой боевой путь 8-я гвардейская армия участием в Берлинской операции (16 апреля – 8 мая 1945 года): «В Берлине оказалось много всяких учебных, охранных и отступавших полевых войск. Много эсэсовских частей. Каждый квартал, каждый дом превращался в крепость, и приходилось нашим войскам упорно, методично отвоёвывать каждый дом. Все рвались к центру, к Рейхстагу, к имперской канцелярии». Пронин принимал непосредственное участие в разработке операции по штурму г. Берлина. Впоследствии он часто обсуждал эту операцию, в ходе которой погибло большое количество солдат и офицеров, в кругу семьи. Стоит отметить, что именно в штаб 8-й гвардейской армии явился с капитуляцией генерал Г. Кребс, начальник штаба гитлеровской армии, он же впервые сообщил, что А. Гитлер «ушёл из жизни», и Пронин был непосредственным свидетелем этих событий. Позже он писал: «В жестоких боях, ценой больших жертв Берлин – столица фашистской Германии – у ног советского воина-освободителя. Но никак завоеватель, а как освободитель народов пришёл советский солдат… И именно из рук победителей, принёсших на алтарь Победы 20 миллионов лучших людей, несмотря на Майданек, на Дахау, на Бабий Яр, на Заксенхаузен и Бухенвальд – советский воин пришёл в Берлин не жестоким мстителем, а освободителем народов от фашистской чумы, в том числе и освободителем немецкого народа. Никогда не забыть мне сцены на каждом шагу в г. Берлине, когда наши воины из своих походных кухонь кормили голодных, запуганных вышедших из подвалов всех подряд – женщин, детей, стариков, раненых немцев – всех жертв фашисткой тирании. Сколько тысяч тонн лука, крупы, мяса, жиров и потом, в первые месяцы оккупации г. Берлина было нами передано немецкому населению».

«Вспоминаются неоднократные споры, почему мы не пошли дальше на Рейн, на Париж, на Ламанш, продолжая свою освободительную миссию. Действительно, зная силу и мощь нашего оружия, огромный опыт войны, огромный моральный подъём войск, огромный разворот нашей оборонной промышленности, можно с уверенностью сказать, что американо-английская армия в Западной Европе не могли оказать нам серьёзного сопротивления. Видимо, после короткой паузы после Берлина достаточно 2–3 крупных операций, и выход на Ламанш мог быть решён. Но тогда – длительная война с США, тогда новые тысячи и тысячи жертв Советской армии. Тогда мы, вопреки ленинскому принципу, на штыках приносили революции в Западной Европе. Помимо организованной воли их народных масс. Тогда мы уже захватчики, а не пролетарские интернационалисты».

«За образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецко-фашистскими захватчиками и достигнутые при этом успехи» 29 и 31 мая 1945 года Пронин был награждён орденом Ленина. Также в 1945 году его наградили третьим орденом Красного Знамени. По этому поводу он писал: «8-я гвардейская армия блестяще завершила все три основные операции: от Западного Бага до Берлина. Все командиры дивизий, корпусов и почти все командиры полков получили высокую награду Героя Советского Союза. Командующий Чуйков – вторую Звезду Героя Советского Союза. Но почему-то ни один комиссар, ни один политработник не был удостоен этой высшей правительственной награды. Здесь, как и во многом другом ярко проявилось игнорирование со стороны Г.К. Жукова как командующего и заместителя Верховного Главнокомандующего роли, значения и беззаветной работы наших политработников и партийных организаций. И на всех фронтах почти все командующие армиями получили звание Героя Советского Союза и насколько мне известно, почти ни один член Военного совета за всю войну не был удостоен этого звания. Хотя вряд ли найдётся хоть один командующий армией, который бы не видел и не ценил большой роли членов Военных советов и их активной роли в проведении всех операций». В этих словах Пронина сквозит глубокая обида. Впоследствии в ближнем кругу Алексей Михайлович говорил, что «Жуков как военачальник был человек выдающийся, но как человек – полное г…».

После окончания войны Пронин ещё два года служил в 8-й гвардейской армии. 11 июля 1945 года Алексею Михайловичу было присвоено воинское звание «генерал-лейтенант». В июне 1947 года он был назначен заместителем Главнокомандующего Группы Советских войск в Австрии по политической части (командующий генерал-полковник В.В. Курасов). 24 апреля 1946 года Пронин был награждён польским военным орденом «Крест Грюнвальда» III степени, который вручался «за доблесть в борьбе с оккупантами, за свободу и независимость Польши, заслуги в организации вооружённых сил, успешном проведении боевых операций, как польских, так и иностранных граждан». В апреле 1949 года он был назначен заместителем Главнокомандующего Группы Советских войск в Германии по политической части (командующим оказался старый боевой товарищ генерал армии В.И. Чуйков). «В Группе войск работы было по горло, дни и недели летели, не успеешь и оглянуться, – писал Пронин. – Много проводилось учений, боевых стрельб и всё это в целях высокой боевой готовности. Политорганы и парторганизации нацеливались и осуществляли обеспечение этих задач». 

20 июля 1950 года Пронин получил приказ Министра обороны о назначении его членом Военного совета Московского военного округа. Это было важное и почётное назначение. В этой должности он установил самые тесные отношения с городским и областным партийным руководством. Алексей Михайлович избирался делегатом городских и областных партийных конференций, депутатом Моссовета и депутатом Верховного Совета Российской Советской Федеративной Социалистической Республики. Дважды избирался делегатом с правом решающего голоса съездов Коммунистической партии. 26 июня 1953 года Пронин непосредственно участвовал в операции по аресту Л.П. Берия. В этой операции он являлся связующим звеном между командующим Московским военным округом генералом К.С. Москаленко и первым заместителем министра обороны СССР маршалом Г.К. Жуковым. Арестованного Л.П. Берию держали в бункере Пронина в Московском военном округе. Судили же Лаврентия Павловича в кабинете генерала. Это не была секретная информация, Алексей Михайлович рассказывал об этом родственникам.

В 1955 году Пронин был награждён польским орденом Воинской доблести, вручавшимся за выдающиеся боевые заслуги и орденом Красной Звезды Чехословацкой ССР.

После XX съезда Коммунистической партии (14–25 февраля 1956 года), делегатом на который был избран Пронин с правом решающего голоса, его карьера пошла к своему закату. Как истинный сталинист, «правды», вскрытой на съезде, он не принял. Ведь генерал считал, что «партия всегда права, партия ошибок не допускает». Именно партии и И.В. Сталину Пронин отводил ключевую главную мобилизующую роль в войне, ведь они сумели «сплотить, организовать рабочий класс, колхозное крестьянство, народную интеллигенцию в единый мощный союз, способный вынести этот страшный удар мирового фашизма». О докладе Н.С. Хрущёва на XX съезде так вспоминает Нина Будённая, дочь маршала С.М. Будённого, с которым дружил Пронин: «Конечно, это был шок, тяжелейший моральный удар… Но дома отец ничего не говорил, доклад Хрущёва не обсуждал. Человек он был военный, порядок знал: раз [доклад] секретный – значит, надо молчать. Да и опасно было. Как раз примерно в то же самое время арестовали около трёх десятков кавалеристов, генералов – друзей и сослуживцев отца. И он их пытался из тюрем вызволить, причём порой небезуспешно. Генералы были уже в запасе, кто конезаводом руководил, кто журнал по коневодству редактировал, но ведь всё равно зачем-то их Хрущёв арестовал…».

Вот так и Пронин оказался под ударом. Генералу припомнили то обстоятельство, что в период службы в г. Житомире в середине 1930-х годов он состоял в комиссии по «чистке» партии, и участие в политических репрессиях в период работы в Управлении командного и начальствующего состава Рабоче-Крестьянской Красной армии. В 1955 году Пронин последний раз избирается членом Московского областного комитета партии и депутатом Верховного Совета Российской Советской Федеративной Социалистической Республики. В октябре 1959 года «по возрасту» он был освобождён от должности члена Военного совета Московского военного округа и зачислен военным консультантом в Группу Генеральных инспекторов Министерства обороны. А 8 декабря 1960 года уволен в отставку «по болезни» в звании генерал-лейтенанта.

С приходом к власти Л.И. Брежнева о генерале вспомнили и неоднократно награждали его правительственными наградами, причём не только советскими, но и иностранными. 19 декабря 1968 года Алексей Михайлович был награждён польским военным знаком отличия «Крест Храбрых», который вручался «за выдающиеся заслуги при обороне государства в военное время», а 24 февраля 1972 года удостоился польской медали «За заслуги на транспорте». В выпущенной Институтом военной истории Министерства обороны СССР в 1970 году истории Великой Отечественной войны Пронин упоминается в числе политических работников фронтового и армейского звена, которые «выделялись высокими организаторскими способностями». 15 февраля 1974 года генералу вручили орден Красной Звезды, 16  февраля 1979 года – орден Октябрьской революции, а 11 марта 1985 года – орден Отечественной войны I степени. 

Даже находясь на пенсии, до последних своих дней, он каждое утро делал зарядку, купался в проруби, вёл здоровый образ жизни. К чему приучал и своих внуков и правнуков, которых ему посчастливилось застать. Занимался активной общественной и партийной деятельностью, много выступал перед молодёжью. В период антиалкогольной кампании 1985 года возглавлял общество борьбы за трезвость в местном ЖЭКе. Поддерживал хорошие отношения с С.М. Будённым, К.Е. Ворошиловым, Г.К. Жуковым, М.Е. Катуковым, Д.Д. Лелюшенко, К.К. Рокоссовским, П.А. Ротмистровым, В.Д. Соколовский, В.И. Чуйковым.

По сути своей это был великодушный и отзывчивый человек, который часто оказывал помощь другим людям, особенно своим землякам. Приветствовал тех из них, кто стремился учиться. Он сам постоянно совершенствовался в знаниях, читал книги, и был убеждён в том, что все должны образовываться. В быту был неприхотливым. После войны, по признанию родственников, Алексею Михайловичу предложили восьмикомнатную квартиру, он отказался. Ему выдали пятикомнатную. Хотя он и проживал в большом двухэтажном особняке, построенном немецкими военнопленными (как и М.Е. Катуков, Д.Д. Лелюшенко, П.А. Ротмистров, В.Д. Соколовский, В.И. Чуйков), но «мостился» скромно, как солдат, на первом этаже, довольно скромно питался. Скромность во всём была его отличительной чертой. Известно, что маршалы Г.К. Жуков и другие военноначальники   привезли себе из Германии шедевры изобразительного искусства. Пронин же вешал на стены в своём доме простые деревенские пейзажи, где были запечатлены милые его крестьянскому сердцу луга, речки, коровы, телеги и т. д. Любил русскую классическую литературу, много читал, особенно И.С. Тургенева и Л.Н. Толстого. В его доме имелась большая библиотека.

Интересна и личная жизнь генерала. Первая супруга, Евдокия Васильевна, 1906 года рождения, происходила из его родных краёв – местного районного центра Вача, воспитывалась с сестрой в простой крестьянской семье. Их знакомство произошло летом 1924 года, когда Пронин в отпуске навещал родителей. Они увиделись всего несколько раз, затем продолжили общение в переписке. Будущий генерал признавался, что «простая, скромная учительница из бедняцкой семьи сразу и глубоко вошла в моё сердце, и мы через полгода поженились». Произошло это в феврале 1925 году. Как и супруг, Евдокия Васильевна жадно тянулась к знаниям. В г. Твери окончила медицинский техникум и педагогический институт. Затем училась в аспирантуре в Московском педагогическом институте имени В.И. Ленина, написала и защитила на кафедре истории в 1938 году кандидатскую диссертацию на тему: «Ф. Меринг как историк германской социал-демократии». Стала учёным-историком, преподавала новую историю в институте иностранных языков. Но Великая Отечественная война и забота о близких (помимо воспитания троих детей, Пронины в 1932 году забрали к себе отца и мать генерала, ставших уже старыми и одинокими) подорвала её здоровье, и в мае 1954 года Евдокия Васильевна Пронина умерла.

Второй женой генерала стала её родная сестра Валентина Васильевна Кочетова, капитан Советской армии. У  Валентины муж-полковник погиб на фронте, Алексей Михайлович усыновил её детей, они поженились и жили вместе до конца его дней. Несмотря на тринадцатилетнюю разницу в возрасте, этот брак можно назвать счастливым. У генерала родились две дочери. Старшая – Нина Алексеевна Степанова (Пронина), 1925 года рождения – окончила филологический факультет Московского государственного университета, вышла за муж за сына начальника Главного управления снабжения Министерства Среднего Машиностороения Степанова А.А., родила двоих детей. Сын Сергей Владимирович Степанов окончил географический факультет Московского государственного университета и стал известным учёным-экономистом и дипломатом-синологом (китаистом). Проработал всю жизнь в Российской академии наук, несколько лет работал в Дипломатическом представительстве СССР и Российской Федерации в г. Пекине. Многие известные синологи являются его учениками, в том числе сегодняшний посол в Китайской Народной Республике А.И. Денисов. У С.В. Степанова родилися сын Никита и  Именно домашний архив Никиты Сергеевича Степанова и послужил основой для написания данной статьи. Сам он окончил экономический факультет Московского государственного университета, защитил диссертацию на соискание учёной степени кандидата экономических наук, работал в Институте экономики Российской академии наук, сейчас занимается восстановлением отечественного производства. «Для меня это человек является моральным образцом, который прожил честную жизнь и добился максимума, чего мог, – говорит Никита Сергеевич Степанов о прадеде, – всегда боролся за правое дело, у него были светлые идеалы, не было желания нажить побольше. Пронин был человек патриархальный, семейный». Дочь Татьяна окончила биологический факультет Московского государственного университета, родила двоих детей дочь Анастасию и сына Алексея названного в честь Алексея Михайловича.

Жива и вторая дочь генерала, Дина Алексеевна Соколовская (Пронина), 1927 года рождения. Она окончила Московский институт внешний торговли (МГИМО) и институт иностранных языков, вышла замуж за сына маршала СССР В.Д. Соколовского, родила ему двоих детей. Наталья Евгеньевна Соколовская  окончила экономический институт имени Г.В. Плеханова, всю жизнь проработала в Академии наук. Имеет дочь Ирину. Сын Сергей Евгеньевич Соколовский – полковник военнокосмических сил России в отставке. Работает военнокосмической отрасли. Имеет дочь Марию.

Непросто складывались отношения генерала с сыном Владимиром. По этому поводу он вспоминал: «В первые месяцы войны в августе 1941 года, когда я уже был на фронте, жена родила третьего ребёнка. Им оказался мальчик, коего назвали Владимиром, по нашей ранней договорённости. Сколько у меня было радости, когда, помню, на Западном фронте я получил от неё письмо с извещением, что родился так долго желаемый сын! И сколько самых радостных и радужных надежд мы на него возлагали! Мечтаний сделать из него человека, достойного своих родителей, образованного патриота своей Родины, скромного и трудолюбивого. Но нашим мечтам не суждено было осуществиться. Вместо этого – постоянное горе, постоянный стыд за его аморальное поведение, за его распущенность, пьянство, необразованность и бескультурье». Причины такого поведения генерал находил в следующем: «Дочки росли в скромной обстановке, одевали и обували их крайне просто и скромно, без всякого баловства. Поэтому они и не избаловались, старались учиться на «хорошо» и «отлично», как в школе, так и в вузах. Сын же Владимир родился, когда у меня создалась другая материальная обстановка. Он, как единственный сын, с младенчества видел только безграничную любовь к себе. Всякие его прихоти исполнялись. Всякие капризы не получали должного отпора, он ни в чём не знал отказа и никакой нужды, не приучался к элементарным трудовым навыкам. Всё за него делали другие. Когда же я стал членом Военного совета войск в Германии, Австрии, Венгрии, а затем и в Московском военном округе – появились большие возможности и в материальном обеспечении, машинах, шоферах, порученцах... Все его баловали, а я, видя пагубность такого баловства и со стороны матери, и всего окружения, не пресёк этого, да и сам допускал всякие поблажки». Владимир учился в Московском государственном институте международных отношений, но сам искал «лёгкой жизни». За фарцовку оказался в тюрьме, потом несколько лет работал осветителем в Театре на Таганке. Тогда, в 1960-е – 1970-е годы, это был один из самых посещаемых театров страны. Дома у Владимира побывали многие известные артисты, здесь часто устраивались «гулянки». Среди собутыльников был и сам Владимир Высоцкий. Алексей Михайлович Пронин частенько разгонял эти «весёлые компании», не разбираясь, кто перед ним – известный артист или проходимец. Разумеется, такое поведение сына сильно вредило репутации отца и вносило серьёзный разлад в их отношения и способствовало тому, что Алексей Михайлович трижды перенёс инфаркт. Владимир трижды женился и трижды жёны его оставляли. У него осталась дочь Мария Пронина, которая окончила социологический факультет Московского государственного университета. Самого Владимира уже нет в живых. Таким образом, у Алексея Михайловича Пронина три правнучки и два правнука. И соответственно на сегодня пять праправнуков и три праправнучки.

С началом «перестройки» и новой волны реабилитации жертв политических репрессий его имя снова ушло в тень. Алексей Михайлович Пронин скончался в г. Москве 11 сентября 1987 года. Вышедший на следующий день в «Красной Звезде» некролог был подписан офицерами – ветеранами Великой Отечественной войны, и в тоже время – лицами, не входящими в высшую партийную номенклатуру (начальник Главного политического управления Советской армии и Военно-морского флота генерал армии А.Д. Лизичев, заместитель Министра обороны СССР по кадрам генерал армии Д.С. Сухоруков, командующий войсками Московского военного округа генерал-полковник В.М. Архипов и др.). «Всю свою сознательную жизнь он посвятил беззаветному служению Советской Отчизне, делу Коммунистической партии, – говорилось в некрологе. – В боях за Родину [Пронин] проявлял личное мужество и героизм… Заслуги А.М. Пронина перед Родиной высоко оценены Коммунистической партией и Советским государством… Светлая память об Алексее Михайловиче Пронине, верном сыне Коммунистической партии и советского народа, навсегда сохранится в наших сердцах». Генерал был похоронен на Кунцевском кладбище, одном из старейших в г. Москве.

Благодарности:

Авторы выражают искреннюю благодарность за предоставленную информацию, архивные документы и фотоматериалы о генерал-лейтенанте Алексее Михайловиче Пронине директору Муниципального бюджетного учреждения культуры «Вачский районный историко-краеведческий музей» (Нижегородская область) Елене Павловне Обрядиной и правнуку генерала Никите Сергеевичу Степанову, проживающему в г. Москве.

 

Сокращенная версия данной статьи была опубликована в  Военно-историческом журнале № 4 апрель 2017 года: С.Е. Лазарев, А.А. Гуляев. Считал своей первой обязанностью быть на месте событий. Жизнь и судьба генерала А.М. Пронина.

Сведения об авторах. Лазарев Сергей Евгеньевич — профессор Академии военных наук Российской Федерации, кандидат исторических наук (д. Малая Куликовка Орловской область).

Гуляев Алексей Александрович — военный историк (Москва).

Для публикации в историческом журнале «Суждения» полная версия текста была предоставлена – по согласованию с авторами - Степановым Никитой Сергеевичем.

Tags: 

Project: 

Год выпуска: 

2017

Выпуск: 

4