Источник: Презентация С.Ю. Глазьева
– Добрый день, уважаемые коллеги. Данный график отражает главный смысл происходящих в мире кризисных процессов, связанных с окончательной, вероятно, дестабилизацией мирового финансового рынка.
Десять лет политики количественного смягчения, которые позволили все-таки в этот сложный период смены технологических и мирохозяйственных укладов не допустить повторения великой депрессии. Но эта политика не смогла преодолеть проблему великой стагнации. Благодаря денежной накачке депрессию удалось перевести в стагнацию. Но экономического роста в этой современной экономической системе США и Европейский Союз получилось не удалось.
Мы наблюдаем турбулентность финансовых рынков. Произошло пятикратное увеличение долларовой денежной массы. А в целом масса всех мировых резервных валют выросла примерно в три раза. Эта денежная накачка не трансформировалась в экономический рост. И главный смысл происходящих сегодня событий – это крах мирового финансового рынка. Пандемия, с моей точки зрения – это некая дымовая завеса, которая призвана скрыть масштабы происходящих попыток финансового олигархата попытаться провести очередной мощный раунд передела собственности.
Смотрите, что происходит. Буквально за какой-то месяц рынки США рухнули на 15 трлн. долларов. Это гигантская сумма обесценивания чьих-то обязательств. Перед этим мы видели лихорадочную скупку золота. Вполне вероятно, что структуры, которые манипулируют американским финансовым рынком, заблаговременно вложились в ценные металлы, ушли с этого финансового рынка. Он обрушился на 15 трлн. Многие вкладчики потеряли деньги. И одновременно государство начинает признавать долги.
Следующая картинка показывает влияние пандемических ограничений на спад производства. Мы видим, что он весьма значительный. Несомненно, это ведет к нарастанию долговых обязательств уже государств. С одной стороны, происходит обесценение обязательств частного крупного финансового капитала, а с другой стороны государство вынуждено влезать в новые долги.
И первыми это делают как раз правительство США, где, как вы знаете, объем денежной эмиссии за последние два месяца в пользу государства и граждан составил порядка 5 трлн. Все это ложится на государственный долг. Происходит обесценивание активов на рынке, сбрасывание обязательств. И возникает новый спрос на долговые обязательства со стороны государств, большинство из которых сегодня залезает в долги для того, чтобы покрыть дефициты бюджетов.
Таким образом, как мне представляется, властная финансовая олигархия в США пытается совершить такой маневр по сбрасыванию своих обязательств на периферию и втягиванию всех государств мира в новые долги перед ними, чтобы реанимировать существующий сегодня механизм неэквивалентного перераспределения доходов и богатств между центром и периферией американо-европейской финансово-валютной системы.
Это последний этап перераспределения экономической активности и роста. С американского векового цикла накопления капитала в азиатский цикл накопления капитала, где, как мы видим, Китай справляется с пандемией гораздо лучше. И финансовый крах там не происходит, наоборот, наращиваются инвестиции.
У нас в Евразийском экономическом союзе мы видим такой же спад экономической активности. Чем жестче был режим самоизоляции, тем более глубокий спад. Меньше всего в Белоруссии, но в среднем составляет порядка 20%.
Это означает, что практически все наши государства Евразийского экономического союза, кроме Белоруссии, выходят за пределы финансовой устойчивости, и вынуждены будут либо тратить резервы, что сегодня происходит, либо в перспективе наращивать долги. Самое уязвимое место для нас – это чрезмерная волатильность курса рубля. Вслед за пандемическими ограничениями одновременно с падением цен на нефть происходит, как вы знаете, очередная девальвация рубля, которая пока еще не вылилась в полной мере в инфляционную волну. Но риски такие остаются.
Россия опять, как и в 2009 году, и в 2015-2016 годах, лидирует среди всех нефтедобывающих стран по масштабу девальвации валюты.
Главная причина здесь заключается в проводимой Центральным банком политике свободного плавания курса рубля. Вы видите график, который показывает, как влияют на колебания курсов валют режимы обменных курсов, как влияют режимы валютных курсов на девальвацию валют при падении цен на нефть. Мы видим, что страны, в которых свободное плавание курса национальной валюты, – прежде всего, это Россия, Норвегия и Бразилия, вслед за нами еще и Белоруссия – лидируют по глубине девальвации. Страны же, которые сохраняют контроль за обменным курсом рубля, вполне чувствуют себя стабильно, несмотря на снижение цен на нефть.
Следующая картинка показывает причины чрезмерных колебаний курса рубля. Это засилье финансовых спекулянтов на российском валютном рынке. Вы видите, специфика российского валютного рынка заключается в том, что подавляющая часть, больше 80% операций, которые совершаются на валютном рынке, это операции, которые совершаются спекулянтами на фоне не растущей торговли. Более того, внешний торговый оборот давно стагнирует. Не растут инвестиции, не растет валовый продукт. Но резко колеблется объем биржевых торгов на валютно-финансовом рынке.
Это свидетельствует о том, что именно валютные спекулянты манипулируют сегодня нашим валютно-финансовым рынком. Это очень неприятная история. Она повторяется уже не первый раз за последние 10 лет с тех пор, как Центральный банк перешел к свободному плаванию курса рубля. И первое, что необходимо сделать в нынешней ситуации – это прекратить эту «болтанку» рубля, прекратить манипулирование рынком со стороны спекулянтов. Для этого в мировой практике существует множество методов. Я бы предложил наряду с широко применяемыми методами, такими как ограничения валютных спекулянтов, введения временных фильтров, требования дополнительного резервирования по спекулятивным операциям ввести налог Тобина. То есть ввести налог на объемы валютных спекуляций. Это было одно из первых предложений, которое обсуждалось на «двадцатке» после кризиса 2008 года. Оно не было поддержано американцами и англичанами. Наступило время воспользоваться рекомендацией нобелевского лауреата Тобина и ввести, наконец, этот налог на спекуляции на валютно-финансовом рынке.
Снятие манипулирования валютно-финансовым рынком со стороны спекулянтов даст возможность стабилизировать курс рубля. У нас на это есть все возможности. Объем валютных резервов превышает денежную базу рубля более чем втрое. Поэтому при таких валютных резервах и при такой низкой монетизации экономики обеспечить стабильный курс рубля, как того требует конституционная обязанность Центрального банка, в общем-то, большого труда не представляет.
Без этого мы обречены и дальше находиться в плену неэквивалентного внешнеэкономического обмена. Каждый спекулятивный удар обходится нашей экономике в 5% ВВП вывезенного капитала. Каждая девальвация рубля – это потоки вывоза денег из страны, бόльшая часть из которых улетучивается навсегда. И это невозможность планировать никакие инвестиции. До тех пор, пока рубль не будет стабильным, мы не сможем ни наладить долгосрочный инвестиционный процесс в экономике, ни стимулировать инновационную активность, где горизонт планирования должен быть не менее трех-пяти лет. И не сможем решить задачу защиты нашей валютно-финансовой системы от внешних атак.
Как только мы сумеем стабилизировать курс рубля, можно говорить о реализации опережающей стратегии развития при условии, что денежные власти перейдут наконец к политике восстановления кредитования экономики. Возможности для роста у нас большие сохраняются, несмотря на падение цен на нефть.
На этой таблице показана стратегия опережающего развития, которую мы с коллегами в Академии наук не первый год предлагаем.
Это сложная стратегия, которая включает в себя пять элементов. Форсированный рост нового технологического уклада, где возможные темпы роста составляют порядка 30% в год при условии наращивания инвестиций не менее 50% в год. Ключевые направления нового технологического уклада – это информационно-коммуникационные, биоинженерные, цифровые аддитивные технологии.
Ядро этого технологического уклада растет в мире с темпом как раз около 30% в год. Динамическое наверстывание в высокоразвитых сегментах экономики – это высокотехнологические отрасли, где мы обладаем возможностью производства конкурентоспособной продукции, но не производим ее из-за отсутствия кредитных ресурсов. Классический пример – авиационная промышленность, которая не может 30 лет стать на крыло, потому что некому финансировать лизинг самолетов. Здесь темпы роста могут быть от 10 до 30% по разным отраслям экономики.
Догоняющее развитие, которым наше правительство занимается – это небольшой вклад в экономический рост. Но тоже процентов пять можно получить за счет импорта современных технологий. Углубленная переработка сырья, о которой многократно много лет говорят. Но для того чтобы добиться развития нефтехимии, комплексной переработки леса, углубления переделов металлургии, нужны огромные инвестиции. И здесь тоже не обойтись без расширения кредита.
Наконец, стимулирование инновационной активности – это наиболее долгосрочное направление стратегии. Но на первых порах это направление может дать от 5 до 10% прироста. В среднем общий экономический эффект в результате такой стратегии опережающего развития мы оцениваем в темпах роста не менее 8% прироста в год валового продукта при условии, что инвестиции будут наращиваться на 16% в год. Возможности, которыми мы располагаем и наши партнеры, на следующем слайде – активизация имеющихся резервов экономического роста.
Вы видите, они существуют, прежде всего, в незагруженных производственных мощностях и в России, и в других государствах Евразийского экономического союза. Загрузка мощностей составляет 60-70%. И замечу, что у нас нет проблем с трудовыми ресурсами, в настоящий момент они избыточны.
На многих предприятиях сохраняется скрытая безработица, связанная с тем, что не загружены опять же производственные мощности. Пандемический кризис привел уже сейчас, по последним данным, к 600 тысяч утерянных рабочих мест. У нас общий рынок труда с Казахстаном, Кыргызстаном. И Узбекистан, вы знаете, вызвался наблюдателем в Евразийском Экономическом Союзе. Сохраняется приток квалифицированных кадров с Украины. И у нас нет ограничений ни по трудовым ресурсам, ни по основному капиталу, ни по научно-техническому потенциалу, ни по сырьевым возможностям.
Главное узкое место мы сами себе создали путем прекращения кредитования экономики из-за искусственного взвинчивания процентных ставок.
Вы видите таблицу, здесь потенциал увеличения загрузки производственных мощностей дает нам возможность увеличить темпы экономического роста примерно в два раза, даже в два с половиной раза в Белоруссии промышленность, например. Это оценки, которые мы имеем по статистическим данным нашего департамента статистики Евразийского экономического союза.
Таким образом, выход на опережающее экономическое развитие есть, он возможен. Он возможен за достаточно короткое время. Но для этого нам необходимо перейти наконец к реализации.
Следующий слайд показывает схему реализации системы стратегического управления развитием экономики.
Закон, к сожалению, уже пять лет назад принятый, не действует до сих пор в полной мере. Нет у нас пока даже фундаментальных документов по основным направлениям экономического развития. Но тем не менее, при условии полномасштабного запуска закона о стратегическом планировании; при том, что он будет подкреплен реальными механизмами управления, – это, прежде всего, гибкая денежно-кредитная политика, ориентированная на кредитование предприятий реального сектора экономики – она должна быть привязана к стратегическим планам развития экономики. К той самой стратегии опережающего развития, о которой я сказал.
И я хочу обратить внимание, что все необходимые инструменты для запуска такого механизма юридически уже существуют. Наряду с законом о стратегическом планировании, в законе о промышленной политике прописан механизм специальных инвестиционных контрактов, которые могут составить ткань индикативного планирования, когда совместно разрабатываемые стратегические планы с одной стороны опираются на обязательства предприятий внедрять новые технологии и создавать новые рабочие места. А с другой стороны государство гарантирует и определенный льготный налоговый режим, и, самое главное, – доступ к долгосрочным кредитам.
На последнем я остановлюсь чуть-чуть подробнее.
Следующая картинка показывает – не в первый раз я ее показываю – предлагаемую схему денежной эмиссии.
Почему я хочу еще раз на это обратить внимание? Вы знаете, Центральный банк снизил процентную ставку. Но беда в том, что за последние пять лет у нас фактически остановлен трансмиссионный механизм банковской системы, который обеспечивает трансформацию сбережений и кредитной эмиссии в инвестиции. Коммерческие банки ориентированы на спекуляции. Доля инвестиционных кредитов в активах наших коммерческих банков не превышает 5%, а доля кредитного финансирования инвестиций долгие годы не поднимается выше 8%. Бόльшая часть инвестиций предприятия делают за свой счет или за счет бюджета.
При такой системе, конечно, ни о каком экономическом развитии современном говорить не приходится. Потому что в основе механизма финансирования экономического развития лежит долгосрочный кредит под приемлемые процентные ставки, надежный, который не пересматривается каждый год, без риска отбора залогов. К сожалению, это залоговое рейдерство приобрело сегодня колоссальный размах со стороны банков. Банки необходимо ориентировать на кредитование инвестиций. В ситуации, когда 80% активов банков – это государственные банки, это сделать нетрудно, была бы политическая воля. Но я хочу обратить внимание на механизм, который должен быть внедрен, для того чтобы заработала кредитно-инвестиционная система.
Мы должны перейти к целевому кредитованию экономики, когда Центральный банк, располагая возможностями так называемых специальных инструментов рефинансирования, обеспечивает выделение целевых кредитных линий под те или иные задачи, которые затем принимаются коммерческими банками-агентами, которые берут на себя обязательства эти кредиты доводить до конечных заемщиков по разумной процентной ставке. А заемщики берут на себя контрактные обязательства реализации этих инвестиций.
Это сочетание специальных инструментов рефинансирования и специальных инвестиционных контрактов как раз и позволяет добиться восстановления механизма кредитования инвестиций. На первых порах, по нашим оценкам, необходимо вернуть в экономику хотя бы те 10 трлн. рублей, которые были изъяты за последние пять лет Центральным банком вследствие повышения процентной ставки. Сегодня Центральный банк должен экономике примерно 4 трлн. рублей, которые он изъял через депозиты и облигации. Нужно эти деньги вернуть не просто в экономику, а в реальный сектор. Причем это должны быть целевые кредиты. Потому что по опыту не только 2014-2015 или 2009 годов, но буквально недавно, в марте, вы знаете, было принято решение влить в экономику более 3 трлн. рублей через банки.
Центральный банк создал эти кредитные ресурсы, коммерческие банки их получили. Но они употребили почти все эти деньги на валютные спекуляции. В итоге банки получили прибыль на раскачке курса рубля порядка 150 млрд. рублей, а реальный сектор кредитов так и не дождался. Чтобы избегать таких флуктуаций на рынке, необходимо создать механизм целевого долгосрочного кредитования. Само по себе снижение ключевой ставки здесь никакой роли не окажет. Дешевые кредитные ресурсы могут снова уйти на валютный рынок. А чтобы они шли в реальный сектор, необходим контроль за конечным использованием этих средств.
Соответствующие цифровые технологии известны, не будут на них останавливаться.
Сергей Глазьев, академик РАН, заведующий кафедрой экономической политики и экономических измерений Государственного университета управления. Из выступления на сессии Московского Экономического Форума «COVID МЕНЯЕТ МИР. Оздоровление России – экономическое, психологическое, социальное»