Михаил Горбачёв, Николай Рыжков
Продолжаем публиковать выдержки из книги В. Литова «На изломе», вышедшей в издательстве «Патриот». Автор, работавший в период горбачевской перестройки в Кремле, был в самом эпицентре событий, связанных с распадом Советского Союза. Об одной из попыток предотвратить надвигавшуюся катастрофу и рассказывается в приводимом материале.
Накануне избрания на Съезде народных депутатов Президента Советского Союза, наиболее активные члены объединения «Союз», выступавшие за сохранение федеративного социалистического государства, провели закрытую встречу с Николаем Ивановичем Рыжковым, видным политическим деятелем и хозяйственным руководителем перестроечного периода, возглавлявшим до декабря 1990 года советское правительство. Рыжков, правда, отличался мягким характером, его даже называли «плачущим большевиком». Но, как бы там ни было, государственно-патриотический настрой Николай Ивановича, критические настроения как по отношению к Горбачеву, так и Ельцину были хорошо известны. Я не присутствовал на встрече, но знал, что Рыжков дал твердое слово не снимать своей кандидатуры на президентский пост, хотя основным претендентом был, конечно же, главный «перестройщик» Горбачев. Кстати, против общенациональных выборов главы государства выступил сам Горбачев, почувствовавший резкое снижение симпатий к нему в широких слоях населения и опасавшийся провальных для него на общенародном волеизъявлении результатов.
На выборах, состоявшихся 15 марта, каждый из выдвинутых и утвержденных Съездом кандидатов выходил на трибуну с кратким изложением своей программы. Претендентов было, не помню точно, то ли 5, то ли 6 человек. Запомнилось лишь яркое выступление простого шофера Сухова из украинского Харькова. Он, не стесняясь в выражениях, с пролетарской прямотой клеймил антинародную перестройку и ее главного инициатора Горбачева. Все в его выступлении было, как говорится, по делу и излагалось с подлинно государственных позиций. Будь я депутатом, без раздумья проголосовал бы за Сухова. Такие самородки из народа как раз и могли спасти страну.
Однако реальные шансы на победу были только у двоих – Горбачева и Рыжкова, у Николая Ивановича даже больше. К этому времени Горбачев своим беспринципным лавированием, уходом от реальных проблем, лицемерием и трусостью достал, как говорится, многих. Мы, сотрудники аппарата, поддерживавшие депутатов «Союза», постарались обеспечить максимальную явку на голосование и, проведя приблизительный мониторинг настроений всего депутатского корпуса, пришли к выводу, что Рыжкова при голосовании поддержит не менее 60% голосовавших. А это означало смещение Горбачева легальным, конституционным путем. Появилась бы возможность кардинального изменения проводившегося им курса, а, значит, и спасения страны.
Когда Рыжов вышел на трибуну, в зале воцарилась мертвая тишина. Как и многие, я затаил дыхание, дожидаясь первых его слов. Он, однако, сказал, что снимает свою кандидатуру в пользу Горбачева и призывает проголосовать за него… Помню вздох разочарования, прокатившийся по залу, помню и охватившее меня чувство какой-то обреченности и опустошенности – как-никак мы много работали с депутатами, убеждали их выступить против Горбачева, проголосовать за другого политика. И вот такой результат…
Позже свою позицию Николай Иванович объяснил партийной дисциплиной. На Политбюро ЦК было принято решение, обязывающее его, как коммуниста, поступить таким образом, и вынужден был сделать это. Думаю, Рыжков был здесь не до конца искренним. Но кону стояла судьба страны, судьба великой социалистической державы. Как сторонник ее сохранения, как коммунист он должен был исходить именно из этого, главного и решающего. Все остальное было формальным, и, если уж на то пошло, личным. Ленин писал, что в критические моменты, когда речь идет о судьбе партии и страны, коммунист может и должен идти против формальной воли большинства и Рыжков, конечно же, знал это. Но, как говорится, задрожали коленки. Побоялся взять на себя ответственность, понимая всю тяжесть и остроту создавшейся ситуации. Но ведь мог бы, сместив Горбачева, подобрать и поставить на решающие посты людей, которые смогли бы предотвратить назревавшую катастрофу. А, может быть, испытывал и надежды на то, что главный «катастройщик» сумеет, в конце концов, избиваться от иллюзий и овладеть ситуацией. «Коней на переправе не меняют», – часто слышал я в то время от многих руководителей высокого ранга. Коней, может быть, и не стоило. Но кучера обязательно, ведь он направлял повозку в самый омут, на неминуемое затопление. И гибель. Но к такой аргументации они, как и Рыжков, не прислушивались… Верх взяли клановые, личные, а у кого и чисто шкурные интересы.
И не эти ли интересы, не эта ли дрожь в коленках, точнее, дрожащие от страха руки одного из членов ГКЧП, не без злорадства многократно воспроизводившиеся на телеэкране, стали очевидным проявлением неспособности тогдашней партийно-государственной элиты проявить твердость и решительность и принять эффективные меры по выводу страны из тяжелейшего кризиса. А эта решительность и твердость могли начаться только с одного шага – отстранения от государственного руля Горбачева, разваливавшего страну своим трусливым бездействием.
И опять, как в случае с Рыжковым, сместить руководителя, открыто разрушавшего свою страну, не удалось. Вместо этого получили опереточный бунт таких же трусливых чиновников, стоявших на коленях перед своим якобы «заболевшим» начальником и взявших с его согласия всю власть на себя до его «выздоровления».
Хотя официально объявленная «болезнь» была хитроумной уловкой с целью избежать ответственности в случае принятия назревших жестких мер и удержаться в случае их успеха или провала, словом, любой ценой – у главного руля. Что же удивляться тому, что позиция ГКЧП сразу же оттолкнула от него многих людей, поддержавших его же «правильные» декларации? В политике безвольная сдача позиций почти автоматически обеспечивает победу противнику, что и произошло.
На смену провинциально ограниченному, витавшему в либерально-розовых перестроечных иллюзиях деятелю пришел такой же ограниченный и недалекий, но еще более властолюбивый политикан, страдавший к тому же алкогольными запоями. Российский криминальный по своему происхождению капитализм получил адекватного своему варварскому облику политического лидера и такую же адекватные своей природе направленность и характер «демократических» и «рыночных» перемен.
От этих перемен, по сути, блокирующих экономическое и социальное развитие страны, нынешнее российское руководство не отказывается и поныне, подчеркивая преемственность курсу, проводившегося Ельциным, да и неизменное уважение к нему самому – в его честь, как-никак, сооружено, разумеется, за бюджетные средства, два роскошных музея.
Да и те самые деятели, определявшие социально-экономический курс страны в ельциновский период, по-прежнему на высоких постах. Никаких выводов из очевидных ошибок, неудач, а то и явных провалов не делается, как это и происходило в перестроечный период. И опять то же самое упование на безальтернативного лидера, который рано или поздно одумается и поведет страну по правильному пути.
Словом, ориентиры не меняются. Только куда они ведут?