21 июля 1613 года Михаил Романов был венчан на царство, как и полагается , в Успенском соборе митрополитом Казанским и Свияжским Ефремом. Избрания нового патриарха опять не дождались, были очень серьёзные причины не торопиться с его избранием, поскольку «нареченный» патриарх Филарет пока находился в плену, а Романовым другой кандидат на этот пост вовсе не был нужен.
После венчания на царство основные усилия царь Михаил и его окружение направили против своего последнего внутреннего соперника, который хоть как бы мог претендовать на «законность» - сына Марины, венчанной царицы Московской, малолетнего «ворёнка» Ивана. Отступив из-под Москвы в Калугу, а потом дальше на юг, И. Заруцкий, который уже давно был в близких отношениях с Мариной, объявил Ивана законным наследником престола. Ему присягнули терские казаки, а затем и Астрахань. Заруцкий сделал попытку даже привлечь на свою сторону иранского шаха, подстрекая его к войне с Москвой, но безуспешно. Против удалого казака и Марины с «ворёнком» было послано особое войско под командованием воеводы князя Ивана Одоевского. Ему удалось оттеснить Заруцкого на Яик, где он был схвачен местными казаками-предателями и вместе с Мариной и Иваном выдан князю, который привёз их в Москву, где Заруцкого осадили на кол, а пятилетнего Ивана повесили.
Об этом подробно пишет Э. Геркман. После казни Заруцкого «публично повесили Дмитриева сына, которому было около 7 лет. Многие люди, заслуживающие доверия, видели, как несли этого ребёнка с непокрытою головою /на место казни/. Так как в это время была метель, и снег бил мальчика по лицу, то он несколько раз спрашивал плачущим голосом: «Куда вы несете меня?» (...) Но люди, несшие ребёнка, не сделавшего никому вреда, успокаивали его словами, доколе не принесли его (как овечку на заклание) на то место, где стояла виселица, на которой и повесили несчастного мальчика, как вора, на толстой верёвке, сплетённой из мочал. Так как ребёнок был мал и лёгок, то этою верёвкою по причине её толщины нельзя было хорошенько затянуть узел и полуживого ребёнка оставили умирать на виселице».
О кончине Марины достоверно ничего не известно, кроме того, что её смерть была внезапной и наступила вскоре после этих казней. Подозревают, что её удушили.
***
Нужно было как-то завершать и затянувшуюся распрю с Речью Посполитой. После неоднократного, но безрезультатными обменами разными посольствами Сигизмунд предложил организовать особый «съезд» с участием польской и московской сторон, на котором были бы решены спорные вопросы. После некоторых заминок съезд состоялся под Смоленском 27 ноября 1615 года. В составе как московской, так и польской делегаций находились самые выдающиеся деятели того времени. В русское посольство входили кн. И.М. Воротынский ( бывший «семибоярщик»), А.Ю. Слуцкий, А.В. Измайлов и некоторые другие со свитой в 398 человек под охраной пятисот стрельцов. В состав польского посольства были включены епископ Киевский К. Казимирский, Я. Ходкевич, Л. Сапега, Н. Олесницкий, А. Гонсевский и др. тоже с соответствующим сопровождением. Встреча посланников состоялась в открытом поле между станами, но окончилась после долгих криков и препирательств безрезультатно. Затем последовали ещё пять встреч – но с тем же успехом. Поляки заявили, что решить вопрос о мире с Россией можно только оружием, после чего переговоры прекратились. Вопрос о возможной войне был поднят на польском сейме, который почти единогласно высказался за войну.
Однако осуществить этот замысел оказалось не так просто. В 1616 году Польша вела очередную войну с Османской империей. Также, хотя и вяло, но продолжалась уже много лет тянувшаяся польско-шведская война. Для того, чтобы начать новую, средств явно не хватало. Русская дипломатия воспользовалась этим и 9 марта 1617 года поспешила заключить мирный договор со Швецией (т.н. Столбовский мир). Россия пошла на многие, в том числе и территориальные уступки, но согласно этому «вечному миру» король Густав-Адольф отказывался от каких-либо прав на московский престол. Это позволяло видеть в нём почти что союзника и, во всяком случае, рассчитывать на его нейтралитет в преддверии новой неизбежной войны с Польшей.
Она и началась в сентябре 1617 года, когда войска Владислава выступили из Смоленска в новый поход на Москву. Но действия развивались не слишком успешно. К началу ноября королевич (не надо забывать: это избранный русский царь!) сумел дойти только до Вязьмы, где опять-таки по недостатку сил и средств, остановился на зимние квартиры. Только к июню-июлю следующего1618 года польские войска достигли Можайска, постоянно рассылая летучие отряды по близлежащим городам. Можайск взять не удалось, но король продолжал двигаться к Москве. Там видели всю серьёзность положения и решили вместе с государем «в осаде сидеть безо всякого сумнения, и с недругом его королевичем Владиславом и с польскими, и с литовскими, и с немецкими людьми, и с черкасы битись до смерти, не щадя голов своих».
В конце сентября Владислав подошёл к известному уже ранее и знаменитому Тушину и стал там лагерем. На помощь к нему подошло с Украины огромное казачье войско гетмана Сагайдачного (около 20 000 человек, примерно в два раза больше, чем у королевича). Командующий польскими войсками гетман Ходкевич решил при поддержке казаков взять Москву неожиданным штурмом, но этот план был выдан русским защитникам Москвы несколькими перебежчиками. Штурм, предпринятый Ходкевичем, был отбит и закончился тяжёлым поражением нападавших.
Открывалась очевидная перспектива новой зимовки огромного войска в открытом поле. Поэтому Владислав предложил начать переговоры о перемирии, но они вскоре были прерваны, так как королевич продолжал настаивать на своих правах на русский престол. Скоро в его войске, как и следовало ожидать, обнаружился недостаток съестных припасов, и Владислав вынужден был отойти от Москвы, а в это время многочисленные, хотя и разрозненные отряды Сагайдачного, грабили рязанские и калужские земли. В этом им помогали сохранившиеся части «лисовчиков» (сам А.Лисовский неожиданно умер во время очередного похода в 1616 году, а «лисовчиками» стал командовать пан Чаплинский). Они разбойничали точно также. Между тем, приближалась зима, и положение польско-украинского войска могло стать совершенно безнадёжным. Королевич снова согласился на переговоры, которые и завершились Деулинским перемирием на 14,5 лет (т.е. по 3 июля 1633 года). По этому договору Россия уступала Речи Посполитой Смоленск, Чернигов, Новгород-Северский и многие другие города. Должен был состояться взаимный обмен пленными. Митрополит Филарет, князь В.В. Голицын, геройский защитник Смоленска М. Шеин и другие возвращались на Русь. А поляки, в числе которых были бывший командир польского гарнизона в Кремле Н. Струсь, И. Будило и др. были отпущены в Польшу. Однако признать Михаила Фёдоровича законным царём польская сторона отказалась, Владислав по-прежнему сохранил свои претензии на московский престол. По степени позорности этот договор можно сравнить разве что с пресловутым Брестским миром 1918 года.
Через несколько месяцев – в июне 1619 года русские пленные вернулись домой (кн. В.В. Голицын умер по пути), и 2 июля отец царя митрополит Филарет был церковным собором торжественно поставлен в патриархи. Фактически до своей смерти (в 1633 г.) он был главой государства, имея, как и царь Михаил, официальный титул «великого государя». Пребывание в польском плену явно не настроило его в пользу Речи Посполитой, и патриарх инициировал несколько попыток аннулировать Деулинское перемирие и начать новую войну. В конце концов, эти настоятельные стремления московских государей нашли воплощение в так называемой Смоленской войне.
В апреле 1632 года умер король Сигизмунд III, в Польше наступило временное безвластие, поскольку новый король должен был утверждаться сеймом, а этот процесс был обычно длительным. В августе московское войско, возглавляемое воеводами М. Шеиным и А. Измайловым выступило в поход с целью вернуть все города, отданные по прежнему договору полякам и отомстить за причиненные обиды. Поначалу война шла успешно, и к началу следующего года значительная часть прежде уступленных территорий была освобождена, но Смоленск почти год взять не удавалось (ситуация, обратная тому, что было 20 лет назад при короле Сигизмунде). Наконец, следующим летом к городу из Польши подошёл с большими силами новый, только что избранный польский король, он же «русский царь», Владислав IV, имевший законное право не только на смоленские земли, но и на московский престол. Он снял осаду со Смоленска и вдобавок окружил всё русское войско, которое в феврале следующего 1634 года, терпя сильную нужду, решило капитулировать, сдав знамена, пушки и обоз. По возвращении в Москву оба полководца, несмотря на их прежние заслуги, были осуждены как изменники и казнены.
Однако Владислав не решился возобновить наступление на Москву, как это было 15 лет назад. После переговоров в начале лета того же 1634 года был заключён новый мирный договор, практически на условиях прежнего, но с одним важным исключением. В договоре впервые Михаил Фёдорович был назван Великим государем Московским. За отказ со своей стороны от титула московского царя Владислав частным образом, тайно, как бы в виде взятки, получил двадцать тысяч рублей. В подтверждение своего отказа от претензий на московский трон несколько позднее, в 1635 году, Владислав выдал грамоту, в которой говорилось: «... нам Владиславу, королю и великому князю, и нашей братьи детям, и внучатам и правнучатам, и нашим наследникам, потомуж впредь будущим государем королем польским и великим князем литовским, паном Раде сенатором, по тому гетманскому договору к московскому государству причитанья никакого нынче и впредь не имети и вперед о нем не вспоминати и того гетманского Желковского договору и всякого письма, которое к тому принадлежит, в дело не ставити».
Под «гетманским договором» здесь подразумевался подлинный текст присяги видных бояр, в том числе и теперешнего царя Михаила Фёдоровича королевичу Владиславу ( в те годы ещё только королевичу) как законному московскому государю. Эта присяга была принята по благословению патриарха в присутствии гетмана, а впоследствии канцлера С. Жолкевского, который и увёз документ в Польшу. Его текст ко времени заключения мира 1634 года польской стороной был якобы утерян, хотя в случае, если он найдётся, король обещал вернуть этот «компромат» в Москву, но документ до сих пор не обнаружен, так что не исключено, что какие-либо наследники польского престола захотят вернуть свои права и на российский трон.
Несмотря на все потери, с точки зрения Москвы было достигнуто главное: титул московского царя был признан и подтверждён на международном уровне главным соперником Российского государства. Думается, здесь можно поставить точку при рассмотрении феномена великой русской Смуты, по крайней мере, первого её этапа начала ХVII века.