I. «Хазарская химера»: Хазария и Древняя Русь в работах Л.Н. Гумилёва и В.В. Кожинова.

Первым «евразийским» государством, оказавшим огромное влияние на Русь, стала, по мнению Л.Н. Гумилёва и В.В. Кожинова Хазария. Проблема взаимоотношений Хазарии с восточными славянами и Древней Русью занимает в их творчестве очень важное место. В Хазарии они видят рокового смертельного врага формирующейся Руси, в противоборстве с которым она выковывалась[1]. Собственно, это единственная степная полития, которой они отводят подобную роль, что связано с захватом в Хазарии власти иудеями, деформировавшими её естественное развитие. Как подчёркивает В.В. Кожинов «Да, не будет преувеличением утверждать, что Хазарский каганат до конца VIII века и в позднейшую эпоху (после принятия его верхушкой иудаизма – М.Ж.) – это совершенно разные исторические феномены»[2]. Именно после обращения верхушки Хазарского каганата в иудаизм он, согласно Л.Н. Гумилёву и В.В. Кожинову, из обычного «степного» государства превращается в могучую паразитарную империю, которая вела экспансию в отношении своих соседей (в первую очередь – славян) и осуществляла их беспощадную экзоэксплуатацию, а также стремилась контролировать торговые пути, наживаясь на транзитной торговле. Сама хазарская еврейская или иудаизированная верхушка была резко оторвана от иноверного народа, рассматривая его фактически также как чуждый для себя объект для экзоэксплуатации (это можно было бы назвать «внутренним колониализмом»). Л.Н. Гумилёв связывал это обстоятельство с тем, что столкнулись два этноса: местный (хазары и другие народы юго-востока Европы) и пришлый (евреи), который взял власть в свои руки, будучи при этом совершенно чуждым местным природным условиям, местным народам и принятым у них стереотипам поведения. Такое столкновение породило, по его терминологии, «этническую химеру». Оставляя за скобками тезисы, которые с научной точки зрения в принципе проверить нельзя, рассмотрим некоторые аргументы Л.Н. Гумилёва и В.В. Кожинова, которые они приводят в пользу существования «Великой Хазарии» и её огромного негативного влияния на Русь.

В.В. Кожинов попытался проследить «родословную» евреев, взявших в свои руки власть в Хазарии, связывая их с еврейской общиной Ирана, крайне агрессивно настроенной по отношению к Христианству, многие члены которой принимали участие в маздакитском движении, а затем в начале VIII в. – в идеологически связанном с ним движении Хуразда в Хорезме[3]. Последний тезис В.В. Кожинов заимствует из работы известного востоковеда С.П. Толстова[4], однако, на основе ряда  произвольно связываемых фактов делает далеко идущие конспирологические выводы о том, что евреи начиная как минимум с раннесредневекового времени повсюду стремились к захвату власти, в том числе создавая для этого разные идеологии (от раннесредневекового маздакизма в Иране до коммунизма в России, который прямо не называется, но подразумевается[5]).

Итак, согласно В.В. Кожинову, следующему за С.П. Толстовым (но, к сожалению, вводящему его идеи, вполне имеющие право на существование, в конспирологическое поле), евреи, захватившие власть в Хазарии – это беглецы из Хорезма, спасавшиеся после разгрома Хуразда, которые извлекли уроки из этого своего поражения и в Хазарии действовали уже более тонко, постепенно «обволакивая» местную верхушку, не проповедуя никаких «коммунистических» идей: «необходимо отметить, что встав во главе каганата, иудеи отнюдь не стремились насаждать маздакитский ‘’коммунизм’’, который был нужен лишь тогда, когда задача состояла в сокрушении наличной государственной власти, – как в Иране начала VI века, или, позднее, в Хорезме начала VIII в.»[6].

Для доказательства своей «глобальной» теории «мирового заговора» раннесредневековых евреев В.В. Кожинов сплошь и рядом выходит из поля сведений, сообщаемых источниками, в поле собственных фантазий, чтобы с их помощью связать никак не связанные факты. Вот характерный пример. В.В. Кожинов детально останавливается на фактах борьбы евреев против христиан в раннем средневековье, называя её «предысторией иудаистского хазарского каганата»[7], после чего обращается к идее Л.Н. Гумилёва о том, что жестокости русов в отношении византийцев во время походов на Константинополь в 860 и 941 гг. объясняются тем, что осуществлялись они по приказу правительства Хазарии, которой тогда была подчинена Русь и руководились хазарскими инструкторами, которые ненавидели христиан-византийцев и руководствовались инструкциями по «беспощадному» ведению войн, взятыми из Ветхого Завета[8].

Однако, во-первых, подобные «варварские» способы ведения войн были характерны для всех ранних государств, во-вторых, вопреки уверенности В.В. Кожинова в том, что «ничего подобного не было в истории всех других войн Руси», воины Святослава, которого трудно заподозрить в подчинении каким-либо «хазарским инструкторам» действовали по отношению к своим противникам зачастую точно также, как их отцы в 941 г. и прадеды – в 860 г. Так, например, согласно сообщению Льва Диакона, взяв Филиппополь (ныне Пловдив в Болгарии) Святослав «со свойственной ему бесчеловечной свирепостью посадил на кол двадцать тысяч оставшихся в городе жителей и тем самым смирил и [обуздал] всякое сопротивление и обеспечил покорность»[9].

В-третьих, и в главных, нет никаких оснований говорить о зависимости Руси от Хазарии ни в 860, ни в 941 г. Относительно русов, атаковавших Византию в 860 г., участник обороны Константинополя патриарх Фотий писал: «[народ] Рос, те самые, кто – поработив [живших] окрест них и оттого чрезмерно возгордившись – подняли руку на саму Ромейскую державу»[10]. Как видим, современники русов в отличие от современных евразийцев представляли их могущественным независимым народом, а отнюдь не бессловесными хазарскими вассалами.

Относительно ситуации 941 года о подчинённости Руси Хазарии также не знают никакие источники (ни византийские, ни Лиутпранд Кремонский, ни древнерусские летописи), кроме единственного – самого сомнительного и сложного по происхождению – так называемого «Кембриджского документа», относительно которого в науке идут непрекращающиеся дискуссии (время его создания, соотношение исторических реалий и литературного трафарета и т.д.). Вот, что он рассказывает о русско-хазарско-византийских отношениях и походе 941 г.: «А Роман [злодей послал] (византийский император, предпринявший гонения на иудеев и потому называнный иудейским автором «злодеем» – М.Ж.) также большие дары X-л-гу, царю Русии, и подстрекнул его на его (собственную) беду. И пришел он ночью к городу С-м-к-раю (Керчь – М.Ж.) и взял его воровским способом, потому что не было там начальника, раб-Хашмоная. И стало это известно Бул-ш-ци, то есть досточтимому Песаху, и пошел он в гневе на города Романа и избил и мужчин и женщин. И он взял три города, не считая большого множества пригородов. И оттуда он пошел на (город) Шуршун (Херсонес – М.Ж.)... и воевал против него... И они вышли из страны наподобие червей... Израиля, и умерло из них 90 человек... Но он заставил их платить дань. И спас... [от] руки Русов и [поразил] всех оказавшихся из них (там) [и умертвил ме]чом. И оттуда он пошел войною на Х-л-гу и воевал... месяцев, и Бог подчинил его Песаху. И нашел он... добычу, которую тот захватил из С-м-к-рая. И говорит он: ‘’Роман подбил меня на это’’. И сказал ему Песах: ‘’Если так, то иди на Романа и воюй с ним, как ты воевал со мной, и я отступлю от тебя. А иначе я здесь умру или (же) буду жить до тех пор, пока не отомщу за себя’’. И пошел тот против воли и воевал против Кустантины на море четыре месяца. И пали там богатыри его, потому что македоняне осилили (его) огнем. И бежал он, и постыдился вернуться в свою страну, а пошел морем в Персию, и пал там он и весь стан его. Тогда стали Русы подчинены власти казар»[11].

Этот рассказ анонимного хазарского автора Л.Н. Гумилёв сопоставил с легендой о полянской дани мечами хазарам и сделал вывод о подчинении хазарами Киева[12]. Но проблема в том, что легенда это помещена в недатированной  части Повести временных лет и с временами Игоря никак не связывается. В самом же «Кембриджском документе» о Киеве не сказано ни слова. Как ни интерпретируй это известие, описанные в нём события не выходят за пределы Крыма. Соответственно царь Русии «X-л-гу» мог быть либо правителем русов, живших в Причерноморье[13], либо одним из восточнославянских князей, отправившимся в крымский поход по приглашению византийцев (договор Руси с Византией 911 г. знает на Руси помимо киевского князя и других «светлых и великих князей») и потерпевший там поражение, а затем присоединившийся к походу Игоря на Византию. Как бы то ни было, повествование источника не даёт никаких оснований говорить о том, что коренные земли Руси оказались подвластны хазарам, оно описывает локальную стычку между русской дружиной и хазарским военачальником в Крыму и Приазовье, не более.

По словам В.В. Кожинова «одно из существеннейших выражений политики каганата по отношению к Руси – походы русского войска на Византию, которые совершались, как это становится всё более несомненно (кому?! – М.Ж.), под диктатом хазарских властителей. Вся история Руси подтверждает, что её агрессивные нападения на Византию явно шли вразрез со всеми её коренными интересами – от экономических до духовных. Об этом убедительно свидетельствует позднейший (после разгрома каганата Святославом в 960-х годах) характер отношений Византии и Руси»[14]. А как же быть с походами 907 и 944 гг., да и с походами Святослава тоже? С походами на Византию Владимира и Ярослава Мудрого? В каждом конкретном случае В.В. Кожинов старается придумать какое-то «нейтрализующее» объяснение», но выглядят они весьма натянуто: это, мол, были походы, направленные не против Византии, а в защиту «законной» византийской власти от мятежников[15]. Например, Святослав воевал будто бы не против Византии, а против узурпатора Иоанна Цимисхия. Но ведь обе стороны полным ходом вели подготовку к военным действиям ещё в правление Никифора Фоки, о чём хорошо известно из повествования Льва Диакона. Владимир же выступил в поход на Херсонес, чтобы добиться от византийцев выполнения условий договора, в соответствии с которым они должны были отдать ему в жёны сестру императора Анну. Так что, на каком основании перечисленные походы отделяются от походов 860 и 941 гг. с научной точки зрения совершенно не понятно. Но это понятно в рамках авторского дискурса: «хорошая» Византия, которая всемерно идеализируется против «плохой» Хазарии, которая всемерно демонизируется. Первая – лучший друг Руси, вторая – её, а заодно и Византии, злейший враг. Но такая бинарная логика едва ли применима к жизни.

Если мы обратимся к византийским источникам, то увидим, что на славян вообще и на Русь в частности Византия смотрела почти исключительно как на варваров и людей второго сорта, причём даже после того, как те крестились, так как по представлениям византийцев варвары никогда не могли стать настоящими христианами. Так византийский император Никифор Фока называл царя уже сто лет как крещёной Болгарии «варваром, кутающимся в шкуры и грызущим сырые кожи», а Михаил Пселл писал о первом греческом архиепископе завоёванной византийцами Болгарии, что «ему была вверена апостольская доля, и он был с блестящими упованиями послан из главного города (Константинополя) к тем скифам, что прежде именовались кочевниками, а позже назывались болгарами. И он не обманул надежд тех, кто его послал, до такой степени, что даже превзошёл их, совершенно преобразив весь народ для Бога»[16]. То есть подлинное крещение болгар состоялось только после их подчинения Византии, а то, что они приняли Христианство из рук этой же самой Византии 150 лет назад – этого как бы и не было. А вот, что писал тот же Михаил Пселл о Руси времён Ярослава Мудрого, когда по В.В. Кожинову между Русью и Византией были пламенная любовь и полное взаимопонимание: «Это варварское племя всё время кипит злобой и ненавистью к Ромейской державе и, непрерывно придумывая то одно, то другое, ищет предлога для войны с нами»[17].

И Византия и Хазария были государствами, в истории которых было и «хорошее» и «плохое», соотношение между которыми менялось исторически. Их отношения, как между собой, так и с Русью также исторически менялись. Объявлять какую-то средневековую политию «царством зла», или, напротив, средоточием всего самого светлого – это вненаучный, сугубо идеологический подход. Поэтому как Л.Н. Гумилёв и В.В. Кожинов, видящие в иудейской Хазарии образ едва ли не метафизического зла, так и В.А. Шнирельман, нещадно клеймящий любого, кто напишет о Хазарии хоть что-то негативное, представляют собой, в сущности, две стороны одной медали. Медали, не имеющей ничего общего с наукой, изучающей реальную историю во всём её многообразии, а не мыслящей чёрно-белыми штампами.

Характерный пример обращения В.В. Кожинова с источниками для доказательства своих «глобальных» теорий. По его мнению, Кембриджский документ описывает бегство хазарских иудеев из Хорезма после поражения Хуразда. Приведя следующую цитату – «И бежали от них наши предки... потому что не могли выносить ига идолопоклонников. И приняли их к себе... [казарские], потому что люди казарские жили сперва без закона. И остались... без закона и письма. И они породнились с жителями (той) страны и [смешались с язычниками] и научились делам их»[18] – он поясняет, что этими врагами-идолопоклонниками «в устах иудеев вполне могли быть арабы-мусульмане»[19]. Но вот в чём загвоздка: прямо перед этой фразой, процитированной В.В. Кожиновым, в источнике упомянута Армения, откуда, по всей видимости, и бежали евреи, о которых говорится в документе. Выкинув же оттуда упоминание Армении, их «прародину» можно найти, где заблагорассудится. Само по себе это не говорит, что в числе хазарских евреев не было в том числе и выходцев из Средней Азии, они там вполне могли быть, но это характеризует обращение В.В. Кожинова с источниками.

В.В. Кожинов активно старается привлечь к доказательству своих идей о хазарской экспансии в Восточную Европу археологические материалы, трактуя белокаменные крепости салтовской культуры в верховьях Северского Донца, Оскола и Дона как опорные пункты хазарской экспансии против славян[20]. Но проблема в том, что славяне, жившие по соседству с этими крепостями практически не строили укреплённых поселений, что красноречиво говорит об их мирной жизни. По археологическим данным славяне и носители салтовской культуры жили не просто мирно, но в состоянии культурного обмена, более развитые «салтовцы» сильно повлияли на своих соседей славян. Поэтому из археологических материалов сделать вывод о жесткой славяно-хазарской борьбе решительно невозможно. Более того – нет и сколько-нибудь убедительных оснований считать эти белокаменные крепости хазарскими. По антропологическим и ахеологическим материалам давно было доказано, что создатели салтовской культуры верховьев Донца и Дона – это аланы (или родственный им этнос)[21]. Некоторые археологи считают, что они находились в зависимости от Хазарии. Вот их-то точку зрения и абсолютизирует В.В. Кожинов. Но ещё И.И. Ляпушкин показал, что для вывода о зависимости алан-«салтовцев» от хазар нет ровным счётом никаких оснований и данная гипотеза держится лишь на общих представлениях об исторической географии Юго-Восточной Европы, где будто бы некому было такие крепости построить кроме хазар, а больше ни на чём. Но в современной историографии пробивает себе путь и иная гипотеза, развивающая наблюдения И.И. Ляпушкина: аланами на берегах Верхнего Донца и Дона было создано в конце VIII – начале IX вв. независимое по отношению к Хазарии государство, в состав которого вошли и славяне Днепровского Левобережья. В ранних восточных источниках эти аланы именуются «русами» (гипотеза об иранском происхождении этнонима «русь» давно является в науке одной из основных), а само их государство – «Русский каганат»[22]. Как бы то ни было, но при любом раскладе археология ничего не говорит о смертельной борьбе между хазарами и славянами: либо они были отделены друг от друга независимым государством алан, либо жили в мире.

Собственно, ни один аутентичный источник, ни арабский или персидский, ни византийский, не говорит о зависимости славян или Руси от хазар ничего. Она известна лишь по Повести временных лет, согласно которой поляне, радимичи, вятичи и северяне какое-то время платили хазарам дань, но из её лаконичных данных нельзя сделать выводов ни о времени установления даннических отношений между хазарами и славянами, ни о степени зависимости указанных славянских «племён» от Хазарии, ни о тяжести дани (согласно самим летописным известиям она была невелика). Более того: нельзя быть уверенными в том, что соответствующие известия не являются литературным штампом. Применительно к легенде о дани мечами, которую поляне выплатили хазарам это весьма вероятно: противопоставляя меч сабле в аллегорической форме летописец изобразил торжество «обоюдоострого» Христианства (Ветхий и Новый Завет), которое предстояло принять Руси, над «однолезвийным» (только Ветхий Завет) иудаизмом хазар[23]. К тому же, как справедливо подчёркивал Б.А. Рыбаков, «данью, как известно, могут именоваться поборы в четырёх случаях: при вхождении ‘’подданных’’ в состав государства, при наложении контрибуции на побеждённых, а также при уплате транзитными купцами из других стран проездных таможенных пошлин; наконец, данью может быть назван откуп… от назойливых набегов… К этой последней категории, очевидно, и следует отнести дань, платившуюся, согласно летописи, северянами и радимичами… Вятичи в Х в (до 964 г.) платили дань хазарам. Здесь опять-таки маловероятно обложение коренной земли лесных племён, а скорее всего подразумеваются проездные пошлины по донскому и волжскому пути»[24]. Таким образом, делать на основании летописных данных о выплате некоторыми славянскими «племенами» дани хазарам вывод об их основательном подчинении Хазарии будет излишне смело. Тем более, что письмо хазарского царя Иосифа ничего подобного не знает.

Единственным хазарским памятником, в котором имеется систематическое описание территорий, подвластных хазарам, является знаменитое письмо хазарского царя Иосифа, адресованное испанскому еврею Хасдаи ибн Шафруту[25]. В пространной редакции письма имеется перечисление народов, живущих вдоль волжских берегов: «У (этой) реки (Атил = Волга. – М.Ж.) расположены многочисленные народы... Вот их имена: Бур.т.с, Бул.г.р, С.вар, Арису, Ц.р.мис, В.н.н.тит, С.в.р, С.л.виюн. Каждый народ не поддается (точному) расследованию и им нет числа. Все они мне служат и платят дань», после чего «граница поворачивает по пути к Хуварезму (Хорезму – М.Ж.)[26].

В краткой редакции перечисления поволжских народов нет, сказано просто про «девять народов, которые не поддаются точному распознанию и которым нет числа»[27]. Идентификация большинства упоминаемых Иосифом народов не вызывает особых проблем: Бур.т.с – это буртасы, Бул.г.р – волжские болгары, Ц.р.мис – черемисы, Арису – эрзя или удмурты. Всё это народы Поволжья и Волго-Камья. Но между ними упоминаются три этнонима, которые напоминают этнонимы славянских «племён»: В.н.н.т.р, С.л.виюн и С.в.р, которых отождествляют с вятичами, славянами и северянами. Но кроме созвучия оснований для таких отождествлений нет никаких: Иосиф чётко помещает все перечисленные им в этом фрагменте этносы на берегах Атила, то есть Волги и Камы, соответственно, гораздо логичнее выглядит поиск носителей соответствующих имён среди местных народов. В.н.н.тит, как показала недавно тщательно исследовавшая этнонимию письма Иосифа Е.С. Галкина, вопреки указанному мнению, не вятичи, так как в этом случае никак невозможно было бы сочетание подряд двух букв нун в этом этнониме, так как означает оно не удвоение, а присутствие между ними краткой гласной. Логичнее сопоставить этот народ с упоминаемым в начале письма Иосифа этносом В.н.н.т.р (с точки зрения графики такая конъектура вполне допустима) и отождествлять его с унногундурами (оногурами), которых знает на Средней Волге и автор анонимного географического трактата «Худуд ал-алам». Унногундуры в числе ряда тюркских племен юго-востока Европы мигрировали в Поволжье в конце VIII века[28].

Интересны два почти идентичных этнонима: С.вар и С.в.р. (Суур). Обычно под одним из них понимают сувар, также откочевавших в конце VIII в. в Поволжье, а под другим – восточнославянских северян, но источник не дает для этого никаких оснований, ясно локализуя все перечисленные этносы в Поволжье. Дабы обойти это препятствие, Е.С. Галкина предположила, что речь здесь идет о двух группах сувар, разделение которых упомянуто у Ибн Фадлана[29], что одно время казалось убедительным и мне[30], однако возможно и другое объяснение: один из этих двух этнонимов действительно относится к северянам, но не к тем, которые жили на Левобережье Днепра, а к какой-то группе потомков носителей славянской именьковской археологической культуры, существовавшей в Среднем Поволжье в IV-VII вв.,  мигрировавших в конце VII – начале VIII вв. в район Левобережной Украины, где они создали волынцевскую культуру, от носителей которой и происходят летописные северяне[31]. При этом часть именьковского населения осталась на месте и влилась в состав населения Волжской Болгарии[32], так что не удивительно, что какая-то группа потомков именьковского населения на берегах Волги именовалась северянами точно также как и их родичи, жившие на левом берегу Днепра. Что касается этнонима С.л.виюн, которым в письме царя Иосифа завершается список поволжских народов и после которого граница Хазарии поворачивает к Хорезму, то связь этого названия с общим названием всех славофонных народов, бывшим также и непосредственным этнонимом ряда славянских «племен», несомненна, но относился он, очевидно, также к какой-то группе потомков славян-именьковцев, жившей в Поволжье[33].

Таким образом, о подчинении Хазарии славян Восточноевропейской равнины и из письма хазарского царя Иосифа не известно ничего. Что же касается Руси, то здесь его данные однозначны – в Руси он видит грозную силу и мощного соперника Хазарии: «Я охраняю устье реки (Атила – Волги – М.Ж.) и не пускаю русов, приходящих на кораблях, проходить морем, чтобы идти на исмаильтян (мусульман – М.Ж.). Я веду с ними войну. Если бы я их оставил в покое на один час, они уничтожили бы всю страну исмаильтян до Багдада»[34].

Подытоживая сказанное, можно заключить, что «Великая Хазария», только и думающая как бы умучить славян, заставляющая их под руководством своих инструкторов вести войны на уничтожение против светоча мира и прогресса Византии, существует только в воображении евразийцев. Это и есть настоящая «Хазарская химера». Равно как и противостоящая ей химера о «Великой Хазарии», под благородным протекторатом которой славяне процветали. Никаких данных о «грандиозной» роли Хазарии в истории славянства и Руси (положительной или отрицательной) источники не содержат. А что было в реальности? А в реальности были обычные непростые отношения двух раннесредневековых государств, боровшихся за гегемонию в Восточной Европе, которые должны быть объектом спокойного академического изучения, а не идеологических спекуляций.

 



[1] Гумилёв Л.Н. 1) От Руси до России. С. 30-44; 2) Древняя Русь и Великая Степь. М., 2004. С. 7-11; 27-45; 108-197; 202-204; Кожинов В.В. История Руси и русского слова. С. 159-264.

[2] Кожинов В.В. История Руси и русского слова. С. 188.

[3] Там же. С. 201-220 и сл.

[4] Толстов С.П. 1) Новогодний праздник «каландас» у хорезмийских христиан начала XI века (в связи с историей хорезмийско-хазарских отношений). Из историко-этнографических комментариев к ал-Бируни // Советская  этнография. 1946. № 2. С. 95-102; 2) По следам древнехорезмийской цивилизации. М., 1948.

[5] Характерны слова В.В. Кожинова: «это ‘’хабер-товарищ’’ (хабр – еврейский учёный, раввин – М.Ж.) словно протягивает прямую нить из VIII в XX век’’», вводящие построения автора в конспирологический дискурс (История Руси и русского слова. С. 217).

[6] Кожинов В.В. История Руси и русского слова. С. 212.

[7] Там же. С. 201.

[8] Там же. С. 225-228; 249-250.

[9] Лев Диакон. История. М., 1988. С. 56.

[10] Кузенков П.В. Поход 860 г. на Константинополь и первое крещение Руси в средневековых письменных источниках // Древнейшие государства Восточной Европы. 2000 г. М., 2003. С. 75.

[11] Коковцов П.К. Еврейско-хазарская переписка в Х веке. Л., 1932. С. 112-113.

[12] Гумилёв Л.Н. От Руси до России. С. 38; Кожинов В.В. История Руси и русского слова. С. 281-290.

[13] Мошин В.А. Хельгу хазарского документа // Slavia. 1918. Т. 15. № 2; Галкина Е.С. Тайны русского каганата. М., 2002. С. 384-385.

[14] Кожинов В.В. История Руси и русского слова. С. 249-250.

[15] Там же. С. 251.

[16] Иванов С.А. Византийская религиозная миссия VIII-XI вв. с точки зрения византийцев // Христианство в странах Восточной, Юго-Восточной и Центральной Европы на пороге второго тысячелетия. М., 2002. С. 33-34.

[17] Михаил Пселл. Хронография. М., 1978. С. 95.

[18] Коковцов П.К. Еврейско-хазарская переписка. С. 113.

[19] Кожинов В.В. История Руси и русского слова. С. 216.

[20] Там же. С. 89-92; 177-182.

[21] Кондукторова Т.С. Палеоантропологический материал из Маяцкого городища // Маяцкое городище. М., 1984; Ляпушкин И.И. Памятники салтовской культуры в бассейне реки Дона // Материалы и исследования по археологии СССР. Вып. 62. М., 1958.

[22] Березовец Д.Т. Про iм’я носиiв салтивьскоi культури // Археологiя. Т. XXIV. Киïв, 1970; Николаенко А.Г. Северо-Западная Хазария или Донская Русь? Волоконовка, 1991; Галкина Е.С., Кузьмин А.Г. Росский каганат и остров руссов // Славяне и Русь: Проблемы и идеи: Концепции, рождённые трехвековой полемикой, в хрестоматийном изложении / Сост. А.Г. Кузьмин. М., 2001. С. 456-481; Галкина Е.С. 1) Русский каганат и Салтово-маяцкая археологическая культура: Автореф. дисс. канд. … ист. наук. М., 2001; 2) Тайны…; 3) Номады Восточной Европы: этносы, социум, власть (I тыс. н.э.). М., 2006. С. 385-441.

[23] Данилевский И.Н. Древняя Русь глазами современников и потомков (IX-XII вв.). М., 1998. С. 327-335.

[24] Рыбаков Б.А. Киевская Русь и русские княжества XII-XIII вв. М., 1982. С. 257.

[25] Данное письмо является достаточно сложным источником, так как отражает не столько реальные владения Хазарии, сколько с одной стороны представления о них хазарской элиты, а с другой является документом, написанным с вполне определенными политическими целями, связанными со стремлением Иосифа сформировать у своего адресата нужные представления о Хазарии и ее границах (Галкина Е.С. 1) Территория Хазарского каганата IX – 1-й пол. X вв. в письменных источниках // Вопросы истории. 2006. № 9; 2) Номады… С. 328-353).

[26] Коковцов П.К. Еврейско-хазарская переписка. С. 98.

[27] Там же. С. 81.

[28] Галкина Е.С. Номады… С. 336-339.

[29] Там же. С. 339.

[30] Жих М.И. Ранние славяне в Среднем Поволжье (по материалам письменных источников). СПб.; Казань, 2011. С. 16.

[31] Седов В.В. 1) Славяне в раннем средневековье. М., 1995. С. 193-194; 2) Древнерусская народность. М., 1999. С. 59-60; 3) Славяне. Историко-археологическое исследование. М., 2002. С. 253-255; Приходнюк О.М. Пеньковская культура (Культурно-археологический аспект исследования). Воронеж, 1998. С. 75-76.

[32] Седов В.В. 1) Древнерусская народность. С. 60-61; 2) К этногенезу волжских болгар // Российская археология. 2001. № 2; 3) Славяне. С. 254-255; Матвеева Г.И. Среднее Поволжье в IV-VII вв.: именьковская культура. Самара, 2004. С. 77-79.

[33] Галкина Е.С. Номады… С 340; Жих М.И. 1) Ранние славяне в Среднем Поволжье… С. 15-17; 26-27; 2) К проблеме реконструкции самоназвания носителей именьковской культуры // История и культура славянских народов: достижения, уроки, перспективы: материалы международной научно-практической конференции 25–26 ноября 2011 года. Пенза – Белосток – Прага, 2011.

[34] Коковцов П.К. Еврейско-хазарская переписка. С. 102.

 

Project: