В X-XIII вв. Русь, как известно, вела напряжённую борьбу с ордами степняков: печенегов, торков, половцев, терзавших беспрерывными набегами южные земли Руси. Она ярко отражена на страницах летописей, но ещё ярче – в гениальном памятнике древнерусской литературы конца XII в. – «Слове о полку Игореве», автор которого призывал русских князей:

Вступите, господа, в златые стремена
За  обиду  сего  времени,
За  землю  Русскую
За  раны  Игоревы, буего  Святославича!

А вот одно из описаний того, от чего призывал безымянный поэт защитить Русь. Монах-летописец описал нападение половцев на Печерский монастырь, свидетелем которого он был: «Безбожные же сынове Измаилеви  высекоша   врата   монастырю   и   поидоша   по   кельям, высекающе двери, и изношаху, аще что обретаху в кельи; посемь выжгоша дом святыя владычице нашея Богородице, и придоша к церкви, и зажгоша двери, яже к угу устроении, и вторыя же к северу, и влезше в притвор у гроба Феодосьева, емлюще иконы, зажигаху двери и укоряху бога и закон наш»[1].

Факт борьбы Руси со Степью в X-XIII вв. отрицать невозможно, но как же выходят из положения Л.Н. Гумилёв и В.В. Кожинов? Очень просто: они уравнивают русско-половецкое противостояние с усобицами русских князей и предлагают рассматривать Степь фактически как составную часть Руси: «русские князья… нередко нанимали половцев для нападений на своих единоплеменных соперников… Но из этого следует сделать вывод (который будет ещё подкреплён ниже), что отношения с половцами в определённой степени были аналогичны отношениям отдельных соперничающих между собой княжеств Руси конца XI – начала XIII века. И не будет натяжкой утверждать, что половцы воспринимались тогда как некое приложение к Руси (изначально многоэтнической), как её – пусть и ‘’внешняя’’ – часть»[2]. Логика удивительная. Следуя ей, «внешней» частью Руси можно считать и Польшу, и Венгрию, и Скандинавию… Естественно, двухсотлетнее соседство половцев с Русью не могло не привести к тому, что помимо военной борьбы между ними существовали политические и иные контакты, но из этого никак не следует то, что половцы стали «частью Руси». Ни из одного древнерусского источника такого заключения вывести невозможно, напротив, половцы всегда определяются в них как чуждая и враждебная Руси сила, при том, что, не смотря на факт политической раздробленности, единство Руси также чётко осознавалось современниками. Единство в том числе и в противопоставлении её половцам, что мы видим и по «Слову о полку Игореве», и по летописям, и по переданным ими речам князей на съездах, одной из важнейших целей которых была координация усилий по борьбе с половцами.

В.В. Кожинов ссылается на то, что Владимир Мономах в своём поучении описывает не только борьбу с половцами, но и заключение с ними миров[3].  Но что из этого следует, кроме старой истины о том, что худой мир лучше большой ссоры? Русь много с кем воевала и после этого заключала миры. Всех её контрагентов теперь считать «внешней частью Руси»?

Не случайно, кстати, что Л.Н. Гумилёв предпринял попытку радикально перетолковать «Слово о полку Игореве»: создание поэмы он передвинул во вторую половину XIII в., назвав её «литературной стрелой, направленной в грудь благоверного князя Александра Ярославича Невского», в которой под масками князей конца XII в. на самом деле действуют князья второй половины XIII в., а всё, что написано в «Слове» – суть разного рода аллегории и аллюзии на события XIII в. Полная фантастичность этих построений была блестяще показана в статье Б.А. Рыбакова[4].

***

Ещё более странная логика начинается у рассматриваемых авторов, когда дело доходит до монгольского нашествия и последующего ига. По мнению наших евразийцев, Золотая Орда стала второй после Хазарии степной политией, оказавшей огромное влияние на историческое развитие Руси. Только теперь знак этого влияния с «минуса» изменён на «плюс». Бросается в глаза то, что в книге Л.Н. Гумилёва «От Руси до России» глава, которая традиционно во всех посвящённых этому периоду работах называется примерно как «Русь в период монгольского ига» поименована «В союзе с Ордой»[5]. Сам поход Батыя на Русь Л.Н. Гумилёвым трактуется просто как «типичный набег кочевников, хотя и грандиозного масштаба», целью которого было не завоевание Руси, а борьба с половцами, которым монголы хотели выйти в тыл [6]. Но что же это за «обычный набег», если никогда раньше ни печенеги, ни половцы не смогли взять ни одного крупного древнерусского города, а тут были взяты все города, оказавшиеся на пути Батыя? Что же это за «обычный набег», если после него по подсчётам археологов почти треть городов из тех, что разрушил Батый больше никогда не возродилась?

Замечательный исследователь древнерусских городов А.В. Куза указывает, что «в середине XIII в. на Русь обрушились орды Батыя, предавая грабежам и огню многолюдные города и сёла, уничтожая или угоняя в плен тысячи людей. В городах, принявших на себя страшный удар вражеских полчищ, в культурных отложениях 30-40-х гг. XIII в. обнаружены слои сплошных пожарищ и братские могилы сотен погибших. Из 74 археологически изученных городов середины XII-XIII вв. большинство (49) были разорены Батыем и все без исключения испытали тяжёлые последствия ханского ига. 14 городов вовсе не поднялись из пепла и ещё 15 так и не смогли восстановить своего значения, постепенно превратившись в поселения сельского типа. Особенно тяжёлой была участь городов Среднего Поднепровья – экономически наиболее развитой области Древней Руси. Здесь погибло шесть и пришло затем в упадок и запустение ещё пять городов»[7]. Но дело было не только в городах: «жестокий удар поразил не одни города. Было уничтожено большинство крепостей и волостных центров, множество погостов и феодальных замков. Лишь на 304 (25%) поселениях этого типа жизнь продолжалась в XIV в. Следовательно, оказалась подорванной вся административно-территориальная система Руси. Массовая гибель феодальных усадеб-замков с одновременным сокращением числа рядовых сельских поселений свидетельствуют о тяжелом уроне, понесенном сельским хозяйством – ведущей отраслью древнерусской экономики. Запустели окультуренные земли, нарушились сложившиеся системы земледелия. Это обстоятельство в не меньшей степени, чем гибель городов, надолго затормозило развитие Руси. Потребовались столетия, чтобы восстановить экономический базис государства»[8].

А вот, что пишет исследователь Старой Рязани – крупнейшего древнерусского города из числа тех, что не пережили батыево нашествие: «Как траурный, заупокойный хорал-рыдание, звучат слова безвестного автора ‘’Повести о разорении Рязани Батыем’’: ‘’И не осталось в городе ни одного живого: все равно умерли и единую чашу смертную испили. Не было тут ни стонущего, ни плачущего – ни отца и матери о детях, ни детей об отце и матери, ни брата о брате, ни сродников о сродниках, но все вместе лежали мёртвыми’’. Археологические раскопки открыли трагическую картину тотального зверского уничтожения населения города. Вспахивая огороды, или копая погреба, крестьяне Старой Рязани издавна натыкались на человеческие кости и черепа. Создавалось впечатление, что на городище и за его пределами раскинулся обширный ‘’город мёртвых’’. При исследованиях на Северном городище обнаружены погребения со следами насильственной смерти… Среди 90 скелетов – мужские, женские, детские… Изучение антропологических материалов показало: из 143 вскрытых погребений большинство принадлежит мужчинам в возрасте от 30 до 40 лет и женщинам от 30 до 55 лет. Много детских захоронений, от грудных младенцев до 6-10 лет. Это рязанцы, которых завоеватели истребили поголовно, многих уже после взятия города… Найден скелет беременной женщины, убитый мужчина прижимал к груди маленького ребёнка. У части скелетов проломлены черепа, на костях следы сабельных ударов, отрублены кисти рук. Много отдельных черепов. В костях застряли наконечники стрел. Жителей городов, оказавших упорное сопротивление, ожидала жестокая расправа. За исключением ремесленников и обращённых в рабство, остальных пленных зарубали топором или обоюдоострой секирой. Массовые казни проходили методично и хладнокровно: осуждённых разделяли между сотниками, те же – поручали каждому рабу умертвить не менее десяти человек. По рассказам летописцев, после падения Рязани – мужчин, женщин и детей, монахов, монахинь и священников уничтожали огнём и мечом, распинали, поражали стрелами. Пленным рубили головы: при раскопках А.В. Селивановым Спасского собора обнаружены скопления из 27 и 70 черепов, некоторые со следами ударов острым оружием»[9].

И такие картины наблюдаются повсюду: «страшные картины открылись глазам археологов в разорённых татарами Киеве, Райковецком городке, в городах-крепостях Колодяжин и Изяславль во Владимиро-Волынском княжестве. Сотни скелетов защитников с оружием и в доспехах лежали там, где их настигла смерть. Останки стариков, женщин и детей обнаружены под обвалами сгоревших построек и внутривальных жилых клетей, на площадях, на дне оборонительных рвов,  в патернах – подземных тайных ходах из крепости. В Киеве две девочки-подростка спрятались, прижавшись друг к другу, в глинобитной печке, где их застала гибель. В Райках искавшая спасения женщина до последних минут жизни обнимала своего ребёнка…»[10].

Читать описания археологических раскопок городов, подвергшихся монгольскому нашествию, без содрогания невозможно. Ведь это всё наши родственники. Трагически погибшие и зверски замученные в самом расцвете сил. Письменные источники полностью подтверждают данные археологии. Армянский историк XIII века Киракос Гандзакеци писал о тех, кто рассказывает или будет рассказывать о монгольском нашествии: «все их повествования будут ниже действительности. Бедствия, которые постигли все страны, превосходят всё, что история может рассказать». А вот слова ещё одного современника создания монгольской империи арабского автора Ибн ал-Асира (ум. в 1233 г.): «Летописи не содержат ничего сходного и подходящего. Из событий, которые они описывают, самое ужасное то, что сделал Навуходоносор с Израильтянами по части избиения их и разрушения Иерусалима. Но что такое Иерусалим в сравнении с теми странами, которые опустошили эти проклятые, где каждый город вдвое больше Иерусалима? И что такое Израильтяне в сравнении с теми, которых они перебили! Ведь в каждом городе жителей, которых они избили, было больше чем всех Израильтян... Ни над кем не сжалились, а избивали женщин, мужчин, младенцев, распарывали утробы беременных и умерщвляли зародышей»[11].

С точки зрения современных понятий охарактеризовать способы ведения монголами войны иначе как геноцид едва ли возможно. За свою долгую трагическую историю Россия вела немало войн, но только дважды враг действовал против нас методами геноцида: монголы в период батыева и других нашествий и германские нацисты в период Великой Отечественной войны. Немцы осуществляли уничтожение восточнославянских народов по теории, методично и с немецкой педантичностью. Так  на карте-схеме, датированной 17 ноября 1942 года скрупулёзно указано, где и сколько должно остаться белорусов для обслуживания немецких колонистов и какова должна быть их численность относительно новых господ[12]. Что планировалось сделать с остальными – понятно и эти чудовищные планы ликвидации белорусов, русских и украинцев методично претворялись в жизнь. У монголов не было столь разработанных теорий, но были принципы ведения войны, вполне достойные Гитлера.

«Сокровенное сказание монголов», составленное около 1240 г. рассказывает, как Чингисхан обошёлся с побеждёнными им татарами: «Покончив с казнями главарей и сбором пленных Татар, Чингисхан созвал в уединенной юрте Великий семейный совет, для решения вопроса о том, как поступить с полоненным Татарским народом. На совете поговорили и покончили с этим делом так:

Искони   был   Татарский   народ 

Палачом   наших   дедов-отцов.

Отомстим   же   мы   кровью   за   кровь.

Всех мечом до конца истребим:

Примеряя к тележной оси,

Всех, кто выше, мечу предадим,

Остальных же рабами навек

Мы по всем сторонам раздарим.

[Татарское племя – это исконные губители  дедов  и  отцов  (наших). Истребим же их полностью, равняя ростом к тележной чеке, в отмщение и в воздаяние за дедов и отцов. Дотла истребим их, а остающихся (малых детей, ростом ниже тележной чеки) обратим в рабство и раздадим по разным местам]»[13], что и было приведено в исполнение. Сохранилось и описание того, как, по мнению Чингисхана, следует вести войну: «Наслаждение и блаженство человека состоит в том, чтобы покорить мятежников и победить врага, взять то, что он имеет, заставить вопить служителей его, заставить течь слезы по щекам их, сидеть на их приятно идущих жирных конях, целовать румяные ланиты и алые уста их жен».

В.В. Кожинов, дабы показать, что пребывание Руси в качестве ордынского улуса стало для неё вполне нормальным положением дел, пишет: «Монгольская армада окончательно покорила Русь в 1240 году, и выходит, что почти полтора столетия, до 1380-го, Русь не предпринимала попыток начать войну за освобождение. Отдельные «местные» бунты, вызванные обычно какими-то злоупотреблениями представителей золотоордынской власти, не меняют общей картины; к тому же эти бунты нередко подавляли сами русские князья, не имевшие целью свергать власть Золотой Орды»[14] и далее: «Русь действительно самоотверженно сражалась с уже покорившими полмира монгольскими войсками… в 1237-1240 годах, непосредственно во время нашествия. Но затем она так или иначе вошла в состав Золотой Орды и никогда не преследовала цель выйти из неё посредством войны»[15].

Здесь всё перевёрнуто с ног на голову. Помимо самого батыева нашествия в XIII в. Северо-Восточная Русь пережила ещё не мало масштабных монгольских походов, вызванных большей частью как раз антимонгольской борьбой, некоторые из которых вполне сопоставимы по масштабам с походом Батыя (в совокупности они и вызвали картину ужасающего разорения Руси, которую фиксируют археологи). Так в ходе «Дюденевой рати» 1293 г. было разгромлено 14 древнерусских городов: Суздаль, Владимир, Муром, Юрьев-Польский, Переяславль-Залесский, Москва, Коломна, Можайск, Дмитров, Углич, Волок-Ламский и т.д. Переяславль-Залесский, к примеру, был во второй половине XIII в. разгромлен четыре раза (в 1252, 1281, 1282, 1293 гг.), а Муром три раза (в 1281, 1282, 1293 гг.). Ничуть не меньше соответствующая статистика и за XIV век: в 1342 и 1378 гг. был разорён Переяславль-Рязанский, в 1377 и 1378 гг. – Нижний Новгород, в 1317 в 1327-1328 гг. была разорена Тверская земля, в 1316 г. – Торжок, в 1414 г. – Елец. Разорялись ордынцами в это время и многие другие города: Коломна, Серпухов, Можайск, Дмитров, Звенигород, Владимир, Нижний Новгород, Ростов, Верея, Городец, Курмыш, Сара, Юрьев-Польский, Стародуб, Суздаль, Москва, Переяславль-Залесский, Муром и т.д.[16], а уж сколько было разорено маленьких городков и сёл – это не поддаётся никакому учёту. Можно полагать, что в ходе всех этих монгольских нашествий русские люди сражались едва ли менее самоотверженно, чем в 1237-1240 гг.

Надо ли говорить о том, как все эти беспрерывные жестокие разорения и погромы отбрасывали Русь в её развитии, как мешали ей подняться? Возрождение Руси похоже на чудо, на богатырский подвиг. Понятно и то, что все эти монгольские набеги сопровождались жестокими боями и отчаянным сопротивлением.

Что касается того, что «Русь не предпринимала попыток начать войну за освобождение», то едва ли она и могла их предпринять в условиях очень далеко зашедшей политической раздробленности, когда каждый сколько-нибудь значительный город превратился фактически в отдельное государство, тем более, что монголы умело проводили политику «разделяй и властвуй». Плюс обычные человеческие качества и не самые лучшие, такие как жадность, алчность и властолюбие никто не отменял: многие князья стремились к укреплению своей власти любой ценой и старались использовать монголов во взаимной борьбе. Был у князей и ещё один стимул для того, чтобы подчиняться монголам: как это ни парадоксально, но подчинение монголам способствовало росту значения княжеской власти. Если в Киевской Руси князь отнюдь не был самодержавным властителем, он правил по ряду – договору с вечем, которое в случае чего могло и указать ему «путь чист» и призвать на княжение другого – того, кто лучше выражал интересы городской вечевой общины[17], то теперь князь превращается в ханского наместника, правящего от имени хана. И если горожане выступят против него, то автоматически окажутся мятежниками против хана со всеми вытекающими.

Полномасштабное сопротивление чужеземному игу оказалось возможно лишь тогда, когда земли Руси начали объединяться в единое государство. Тем не менее, восстания на Руси поднимались и далеко не всегда они носили характер неудачных «местных бунтов». Так в 1262 г. восстание против произвола собирающих дань откупщиков-бесерменов прокатилось сразу по многим городам, охватив Владимир, Суздаль, Ростов, Ярославль и т.д.[18] Золотоордынские власти испугались размаха народного гнева и вынуждены были пойти на отмену бесерменства. При этом интересно, что согласно ряду источников самое прямое отношение к этому восстанию имел Александр Невский[19].

Были и другие случаи сопротивления монголам, попавшие на страницы источников (в реальности их было больше): в 1276 г. ярославцы не пустили в город утверждённого ханом князя Фёдора Ростиславича и сопровождавшего его ордынского посла, в 1289 г. ростовцы выгнали татар из города, в 1293 г. тверичи разбили подошедшее к городу татарское войско и т.д. К сожалению, добиться чего-то большего отдельные города-государства едва ли могли. Но система ига, чужеземного угнетения всеми осознавалась как ненормальная и люди боролись с ней как могли и как им позволяли ресурсы, которыми они располагали. И постепенно эта борьба подтачивала систему ига. Вслед за бесерменством было отменно и баскачество, попытка создания на Руси монгольской администрации провалилась, и решающую роль в этом сыграло растущее народное сопротивление завоевателям.

Но отношение наших евразийцев к этому сопротивлению не может не удивлять. Вот, что В.В. Кожинов говорит о тверском восстании 1327 г.: «Так или иначе бунт тверичей был заведомо ‘’бессмысленным и беспощадным’’ (по пушкинскому слову); они или не понимали, или никак не хотели понять, что Орда неизбежно ответит жестоким возмездием (что тут же и произошло)». Что же люди должны были вечно терпеть любой беспредел со стороны чужеземных завоевателей? А если нет больше сил терпеть? Может, лучше с честью погибнуть, но не посрамить родной земли? Каждый свой выбор делает сам. Тверичи его сделали в 1327 г. и не нам их осуждать. К слову сказать, именно тверское восстание, не смотря на свою неудачу, вынудило Орду окончательно отменить систему баскачества, то есть с точки зрения исторической перспективы оно оказалось отнюдь не бессмысленным.

Совершенно неверно и утверждение В.В. Кожинова о том, что «Русь и после Куликовской битвы продолжала терпеть свою вассальную зависимость ещё целое столетие (до 1480 года) и не предприняла за такой долгий срок ничего подобного этой битве»[20]. Попытки избавиться от зависимости после Куликовской битвы русские князья предпринимали неоднократно и только после тех или иных военных акций Орды зависимость восстанавливалась. Собственно, сам Иван III перестал платить дань Орде и покончил с зависимостью от неё Руси ещё в 1472 г. Знаменитый поход Ахмата 1480 г. был лишь попыткой заставить Русь возобновить уплату дани[21].

Монгольское иго очень сильно отбросило Русь в экономическом, культурном и цивилизационном отношении. Городская жизнь, ремёсла, сельское хозяйство, культура и искусство были основательно подорваны. Население сильно сократилось. На долгие десятилетия замерло каменное строительство. Высококвалифицированные ремесленники не только погибали в огне вражеских набегов, но и угонялись в Монгольскую империю, а затем в Золотую Орду для того, чтобы там работать на благо поработителей своей Родины. Интересные материалы об этом были добыты археологами при раскопках золотоордынского города Бельджамен (близ современного г. Дубовка Волгоградской обл.): «Особый интерес представляет обнаруженный здесь русский квартал, заселенный пленными, превращенными в рабов. Стратиграфия археологических напластований говорит о том, что начало городу положили пригнанные сюда русские пленные, которые жили в землянках. Они использовались в качестве рабочей силы при возведении самого города. В дальнейшем, при его разрастании, русский квартал был ликвидирован и эту площадь заняли монументальные постройки жилого и общественного характера»[22]. Аналогичная картина открылась и на Водянском городище: «По топографии Водянского городища можно сделать некоторые выводы относительно роли русского населения на разных этапах существования города. Установлено, что в начальный период в центральной и юго-восточной частях городища, ближе к берегу Волги, жило большое количество русских. Вероятно, они и были первыми строителями города. Сохранившиеся остатки тесных, лишенных печей полуземлянок говорят о тяжелых жизненных условиях. Вероятно, эти люди обслуживали металлургическую мастерскую, открытую на раскопе I 1969 г. Быстро растущий татарский город вытеснил из центра первых поселенцев. Остатки полуземлянок, черный гумированный слой с костями и большим количеством русской керамики, с отдельными русскими вещами оказались перекрыты более светлым слоем, в котором обнаружены основания типично золотоордынских наземных домов»[23]. Прибавим к этому ещё и выплату тяжёлой дани…

Монгольское иго иссушало Русь во всех смыслах, но в то же время оно пробуждало в людях желание освободиться, выбраться из той чудовищной ямы, в которую погрузило оно Русь, из той системы непрерывного террора и унижения, которым подвергались русские люди под пятой безжалостных чужеземных поработителей, что стало, пожалуй, важнейшим толчком к созданию единого Русского государства.

Но стоп, а как же «союз Руси с Ордой», о котором писал Л.Н. Гумилёв? Ведь если союз, значит против кого-то он направлен. По мнению Л.Н. Гумилёва Орда защищала Русь от западной экспансии. Да, в первой половине XIII в. северо-запад Руси оказался под ударами шведских, датских и в особенности немецких рыцарей. Имеющиеся в новейшей историографии попытки умалить эту опасность и «развенчать» значение побед Александра Невского[24] ни на чём не основаны[25]. Опасность со стороны Ливонского Ордена в тот момент была не шуточной: был захвачен Псков, на новгородской земле был основан орденский опорный пункт – крепость Копорье, передовые отряды крестоносцев появились в нескольких десятках километров от Новгорода. Никогда впоследствии ничего подобного не было, хотя в дальнейшем Псков и Новгород очень долго боролись с орденской экспансией. Причём угроза со стороны немецких крестоносцев в некоторых аспектах даже превосходила монгольскую: не смотря на все ужасы монгольского нашествия и ига, Русь сохранила свою автономию, своих князей, свой язык, свою самобытность, свою веру и церковь. С крестоносной экспансией на Русь катился каток нивелировки: в случае завоевания крестоносцами Пскова и Новгорода там была бы утверждена немецкая администрация, навязано католичество и т.д., в результате чего все процессы этнокультурного развития русского народа (по крайней мере, его северо-западной части) были бы круто деформированы.

Весьма характерно, что в деле «развенчания» Александра Невского особенно усердствуют «антиевразийцы», которые без малейшей критической проверки взяли все домыслы Л.Н. Гумилёва, поменяв только в них знак с «плюса» на «минус», а заодно выплеснув с водой и ребёнка, то есть его важнейшие победы над врагами на западных рубежах Руси.

Итак, опасность с Запада для Руси была и опасность серьёзная. Но помогли ли как-то монголы Новгороду и Пскову в борьбе со шведской или немецкой экспансией? Нет, и едва ли могли это сделать. В 1240 г., когда Александр одержал славную победу в устье Невы, монголы громили Южную Русь, а в 1242 г., когда произошёл разгром немецких псов-рыцарей, они разоряли страны Центральной Европы и Балкан. Естественно, высказанный в одной из работ Л.Н. Гумилёва тезис о том, что на льду Чудского озера вместе с войсками Александром Невским воевал и татарский отряд[26], не имеет подтверждения ни в одном источнике, равно как утверждение о том, что обложение Новгорода данью было платой за военную помощь со стороны монголов[27]. Да-да, дань которую платили русские земли Орде и за подозрение в утайке которой монголы могли запросто казнить русского князя, была, по Л.Н. Гумилёву и не данью вовсе, а просто «налогом на содержание войска, которое ей самой (Руси – М.Ж.) было нужно»[28]. Сколько же раз оно защищало Русь? Л.Н. Гумилёв приводит только два случая: приход татарского отряда в Новгород в 1268 г., устрашившего крестоносцев и переход Смоленска под власть Орды в 1274 г., позволивший ему избежать литовского завоевания[29]. Не слишком ли дорого платила Русь за то, что монголы два раза не допустили того, чтобы их данники стали данниками кого-то другого?! Естественно, всех тех бесчисленных разорений Руси, о которых шла речь выше, для Л.Н. Гумилёва как бы и вовсе не существует, ведь они рушат такую красивую конструкцию о том, что не было никакого ига, а был добровольный и взаимовыгодный союз Руси с Ордой, направленный против западной экспансии.

В.В. Кожинов укоряет российских историков в том, что они вслед за западными зачастую ведут как бы «двойной счёт»: на деле западные империи создавались столь же жестокими методами, как и восточные, но к первым принято относиться лучше, отмечать тот прогресс, который они несли, восточные же империи, также принесшие немало прогрессивного, рисовать сплошь чёрной краской[30]. Далее он с неодобрением пишет о словах английского историка Джона Феннела о том, что находиться в зависимости от Золотой Орды было «позорно и бессмысленно»[31]. Но какая разница, от кого находиться в зависимости? Это для любого государства, для любого народа позорно и бессмысленно по определению. Позорно и бессмысленно было, к примеру, латышам или эстонцам находиться в зависимости от Ливонского ордена, позорно и бессмысленно было Руси находиться в зависимости от Золотой Орды. Спорить о том, кто лучше будет жечь, убивать, насиловать и грабить бессмыслен. Приди враг с запада или с востока, ничего от этого не поменяется. И Русь-Россия всегда с одинаковой яростью защищалась от врагов и с запада и с востока, в частности и в XIII веке.

Таким образом, мы видим, что каких-либо оснований пересматривать традиционные представления о взаимоотношениях монголов с Русью нет. Представления о том, что никакого монгольского нашествия и ига не было, а был лишь набег степняков, чуть более сильный, чем обычно и взаимовыгодный союз, основываются только на тенденциозных умолчаниях и искажениях данных археологических и письменных источников, рисующих картину ужасающей деградации экономики и культуры Руси в результате «контакта» с монголами. Вопросы о непосредственном механизме установления ига и его влиянии на социально-политическое развитие Руси, в частности, вопрос о том, была ли прямая ретрансляция на Русь каких-то ордынских общественно-политических институтов или её влияние было опосредованным, требуют отдельного обстоятельного разговора, поэтому в данной статье мы почти не касались их.