Экслибрис Евгения Евтушенко.

Экслибрисы Лапшина различны по содержанию и предназначены для людей различных профессий. Так в книжном знаке для рабочего и книголюба Стефана Романенко, художник показал металлургический ковш для разливки стали, а рядом палитру и вазу с цветами. Экслибрис прекрасно отразил не только профессию знаковладельца, но и его духовные интересы - живопись, библиофильство, любовь к цветоводству и коллекционированию книжных знаков. Интересен автоэкслибрис Лапшина, на нем он изобразил родное село Хранево в Тверской губернии, где он родился. На знаке показана сельская церковь и атрибуты деятельности художника - кисть и резец. В 1965 году Лапшин подарил поэту Евгению Евтушенко книжный знак для его домашней библиотеки. Поэт только что напечатал свою поэму «Братская ГЭС». На знаке поэта изображена богиня войны и победы, а также мудрости, знаний и ремесла дочь Зевса, родившаяся из его головы прекрасная Афина Паллада со шлемом, щитом и копьем в руках. Логика знака предельно ясна, художник желал молодому и талантливому поэту новых побед на поэтическом Олимпе. В 1960-е годы Лапшин выполнил  еще ряд графических миниатюр, которые пополнили галерею отечественного книжного знака, среди них экслибрисы для искусствоведа Михаила Панова, поэта Андрея Вознесенского, Валерии Носовой и др. С полетом Юрия Гагарина в космос активно стала прорабатываться космическая тема в экслибрисе. Лапшин в 1961 году выполнил книжный знак для Г.А.Язвицкого, на нем показан космический корабль, летящий в космосе на фоне звездного неба и орбит космических объектов. Через год художник подарил книжный знак Тане Лапшиной, где изобразил девочку с книгой в руке идущую к кремлевской башне в лучах яркого солнца.

Экслибрис Е.Спириной.

Талантливый шрифтист, оригинальный оформитель книги, незаурядный иллюстратор, а также станковист Евгений Исаакович Коган гравировал экслибрисы или на дереве или на линолеуме. Тонкий «психолог» шрифта, который в книжной графике привык находить выразительные шрифтовые решения, в экслибрисе шрифту отводил второстепенную роль. Среди немногочисленных когановских книжных знаков интересен его экслибрис для узбекской поэтессы, автора либретто оперы «Зейнеб и Аман» К.Садыкова Зульфии (Зульфии Исраиловой). На графической миниатюре, выполненной в стиле В.А.Фаворского, изображена узбечка в национальном костюме с букетом роз в руке. Знак очень лиричен и красив, птицы, цветы и книги, вплетенные в сюжетную канву экслибриса, дополняют его композиционный строй. Графический язык экслибриса предельно понятен, и не требует какой - либо расшифровки, знак пронизан любовью и душевной красотой, все в нем подчинено теме любви, радости и творческого порыва. Потрясающе лаконичен и изящен экслибрис Когана, выполненный для ребенка «Маришкина книга», на ней улыбающийся Буратино с раскрытой книгой, на нос которого пытается сесть маленькая пичужка. В ином плане сделана ксилография для Л.Кузнецовой, на ней восточная женщина в восточном интерьере в окружении павлина, цветов и ковров. Подарил художник линогравюру Е.Спириной, на ней он с добрым юмором изобразил женщину в переднике и коромыслом на плечах, на котором вместо ведер висят две стопки книг. Жаль, что такой  самобытный и оригинальный мастер так мало работал в книжном знаке, ведь Коган создал всего около 10 экслибрисов, но все они истинные произведения малой графики.

Экслибрис С.П.Фортинского.

Вернулся в книжный знак после 25 - летнего в нем отсутствия московский художник книги, великолепный шрифтист Павел Михайлович Кузанян. Если в 1930-х годах он создал ряд интересных и оригинальных ксилографических экслибрисов, то в 1960-х годах, он делал рисованные тушью знаки с последующим клишированием. В это время он сделал большое число шрифтовых экслибрисов. Среди них необходимо отметить графические миниатюры для М.Ю.Панова,  С.П.Фортинского, Н.Я.Караванского, М.Г.Ровенского, Е.Н.Минаева, В.В.Корнеева, Е.И.Когана, С.Б.Телингатера и др. Все они выполнены в цвете, строги и уравновешены, книжны и сдержаны в эмоциях. Кузаняновские шрифтовые знаки, а он работал над ним и в последующие годы, - лучшее, что было сделано  в этом направлении в советском искусстве книжного знака.  Изредка Кузанян делал и сюжетные экслибрисы, один из них он выполнил в 1961 году для Михаила Натапова, вся композиция знака проникнута светом, в лучах которого показана девушка с корзиной на плече полной фруктов. Скромен и лаконичен экслибрис художника для П.М.Богданова. В нем шрифт - выразительный основной элемент, это не просто звено, а доминирующее образное средство. Интересен шрифтовой есенинский книжный знак художника для тамбовского журналиста и коллекционера Николая Никифорова.

Обратился к книжному знаку старейший советский график, художник редкого вкуса Дмитрий Исидорович Митрохин, который после перенесенной им ленинградской блокады переехал в Москву. В 1960-м году он выполнил шуточный и веселый книжный знак для поэта Г.Н.Петникова. Вероятно, обыгрывая фамилию поэта, Митрохин нарисовал петуха на траве, а под шрифтовой надписью изобразил трубку и очки писателя. Экслибрис создан тяжело больным человеком, весь мир для которого был ограничен комнатой, художник не мог передвигаться, но он мог улыбаться и тонко чувствовать юмор, он всю жизнь умевший находить во всех проявлениях жизни доброту и дружелюбие. Свежесть ощущения природы составляет главное достоинство работ Митрохина. Его искусство - не искусство легких успехов, ему чужда броскость дешевых эффектов. Митрохин всю жизнь шел от живых образов, от широких восприятий даваемых натурой. Спутниками искусства Митрохина являлись застенчивая оригинальность и блестящая культурность². Интересен тот  факт, что Митрохин никогда не имел собственного экслибриса. На принадлежавших ему книгах он ставил только пометку карандашом: число, месяц, год - дату приобретения книги.

Экслибрис WF (В.Фаворского).

Сорок лет не касался книжного знака московский художник Михаил Львович Фрам. В середине 1960-х годов появились его первые ксилографические экслибрисы после долгого перерыва. Это были работы зрелого художника и прекрасного гравера с ясным и понятным графическим почерком. Графические миниатюры художника получили признание в нашей стране и за рубежом. Из работ Фрама этого периода следует отметить знаки для Леонида и Любочки Ушаковых, Иды и Анатолия Волковых, режиссера и кинодраматурга Николая Фигуровского. Старейший московский график Александра Алексеевна Миролюбова выполнила книжный знак для художника Ивана Рерберга, на нем показан взрыв и пронзающие молнии электрического разряда. Знак, как и все немногочисленные экслибрисы художницы, велик по размеру и вряд ли мог быть использован на книге.

Экслибрис М.Ю.Панова.

Через долгих 40 лет вынужденного молчания вернулся в книжный знак московский график Александр Павлович Могилевский. Мастер книжной иллюстрации, художник тонкого вкуса, Могилевский тактичен в раскрытии содержания знаков. Его книжные знаки, рисованные тушью спокойны и гармоничны, но не сухи, они удивляют свежестью и свободой исполнения. Из экслибрисов этой поры необходимо отметить знак М.Ю.Панова, на нем показаны театральная сцена, два актера и декорации средневекового замка, все просто, но очень гармонично и красиво. Второй экслибрис Могилевский выполнил для А.Дмитриевой, это очень теплый и спокойный по восприятию знак, на нем изображен лавровый венок внутри, которого находится стопка книг и цветок в цветочном горшке. В композиции экслибриса для В.А.Копелевича художник изобразил Останкинскую телевизионную башню, а в знаке для московского коллекционера В.Д.Королюка показал здание Института славяноведения, где он работал. Также просто и доходчиво художник показал профессиональные интересы музыканта Г.М.Гнесиной, показав на ее экслибрисе фортепьяно, ноты, книги, и палитру с кистями. Книга всегда являлась в графических миниатюрах Могилевского неотъемлемой частью композиции знака, она в экслибрисах Тани Райс, Л.И.Могилевской, В.Татарниковой, Соломона Вуля и Ю.А.Обухова.

Экслибрис Анатолия Громыко.

Продолжал работать в малой графике Константин Иванович Теодорович. Жизнь отпустила ему только четыре года творческой деятельности в 1960-х годах, но он успел создать истинные жемчужины экслибрисного искусства. Среди них графическая миниатюра для писателя, драматурга и киносценариста Василия Ивановича Ардаматского с портретом А.П.Чехова, книжный знак для АБУ с портретом Н.В.Гоголя, экслибрис Анатолия Громыко с тропининским портретом А.С.Пушкина в обрамлении ветвей венка. В эти годы художник выполнил знаки для ленинградского коллекционера Бориса Вилинбахова, Ирины Корф и Владимира Окулова для книг английской литературы его домашней библиотеки. Интересны работы художника для нотной библиотеки артистки оперетты Клавдии Григорьевны Теодорович и драматической актрисы Ираиды Викторовны Кудрявцевой. Графические миниатюры художника, как и в прежние годы, были истинными шедеврами малой графики, все в них было совершенно и безупречный рисунок, и композиция, и шрифт. Книжные знаки Теодоровича вошли в золотой фонд отечественного экслибриса и оставили заметный след в его искусстве.

Экслибрис АБУ.

Вернулся в книжный знак после длительного перерыва  Людвиг Лукич Квятковский. В прошлом ученик М.В.Добужинского и В.А.Фаворского, он в 1960-е годы в отличие от своих ранних знаков, красивых по почерку и классических по композиции, создал ряд экслибрисов, которые отличались своим декоративным упрощенным видом. Они были  построены в основном на сочетании разных по величине и характеру букв или строк текста с очень немногими изобразительными элементами. Таков его экслибрис для Татьяны Георгиевны Ильиной, выполненный в 1964 году, на нем в квадратной рамке только текст и ветвь розы.

Экслибрис Т.Г.Ильиной.

Через 27 лет вернулся к книжному знаку московский художник Сергей Григорьевич Завадский. В 1961 году он выполнил три книжных знака для В.В.Ашика с котом, лежащим на книге, М.М.Смирягина с ползущим по столу жуком и Г.П.Кондакова с палитрой и кистями, тюбиками с краской, живописным полотном и книгами. Два последних знака были выполнены в линогравюре. Помимо этих знаков старейший московский художник выполнил до конца 1969 года еще 10 экслибрисов. Лучшие из них книжные знаки для В.А.Рауш с плывущим по морю многопалубным теплоходом,  автоэкслибрис с изображением одной из конных групп скульптора П.К.Клодта на Аничковом мосту, знак для С.А.Вуля с видом стрелки Васильевского острова в Ленинграде. В основном книжные знаки художник выполнял для своих друзей. Особое место в искусстве книжного знака среди художников среднего  поколения занимали Е.Н.Голяховский и Г.А. Кравцов, они стали как бы перекидным мостом между художниками - экслибрисистами старшего поколения призыва В.А.Фаворского и А.И.Кравченко и новой молодой волной, пришедшей в книжный знак в 1960-е годы.

Экслибрис В.Е.Тишина.

Один из лучших отечественных графиков Евгений Николаевич Голяховский  родился на Кубани в 1902 году, в 1930 году переехал в Москву, где стал работать художником в газете «Труд». С начала 1930-х годов Голяховского стали приглашать различные московские издательства в качестве книжного иллюстратора. В 1937 году он поступил сразу на четвертый курс Московского государственного  художественного института имени В.И.Сурикова, где в мастерской А.И.Кравченко окончательно сформировался как художник-график. Великую Отечественную войну он провоевал на фронте и закончил ее в звании капитана. Многие свои зарисовки военных лет нашли свое отражение в гравюрах на дереве. После войны художник иллюстрирует «Тиля Уленшпигеля» Шарля Костера, «Повести Белкина» и «Полтаву» А.С.Пушкина, произведения Шекспира и многие другие книги. Одновременно художник работает над станковыми гравюрами.

Свой первый экслибрис Голяховский сделал в 1929 году для себя, до начала 1960-х годов он награвировал 19 графических миниатюр. За следующее десятилетие он выполнил около 250 книжных знаков, начав с экслибриса для библиотеки народного художника СССР, автора известных иллюстраций к «Петру I» Алексея Толстого графика Дементия Шмаринова, в основе знака могучая фигура Петра Первого. Вячеслав Якут одним из первых сыграл в театре роль А.С.Пушкина (в пьесе А.П.Глобы). Когда я Москве только еще создавался музей А.П.Пушкина, Якут передал ему в дар ценнейшие реликвии и среди них уникальный первый прижизненный портрет поэта, написанный неизвестным художником маслом на металлической пластине в самом начале XIX века. Голяховский подарил народному артисту СССР Якуту ксилографию с прекрасным пушкинским портретом. Пушкинская тема была любимой в творчестве художника. Он сделал для Московского Пушкинского музея экслибрис с пушкинским профилем на черном фоне. Библиотеку Надежды Урбелян украсил знак с портретом поэта, а для ленинградского коллекционера Николая Стрижака художник выполнил книжный знак по мотивам «Медного всадника» изобразив Парашу и Евгения. Для тех, кто любит пушкинские произведения и имеет в своей библиотеке  книги с его стихами и книги о нем, Голяховский сделал универсальный пушкинский знак с профилем поэта.

Далее читайте:

Эдуард ГЕТМАНСКИЙ. Возрождение российского экслибриса (1960-е годы). Московские художники-графики. Часть 1. Вучетич  и другие.

Эдуард ГЕТМАНСКИЙ. Возрождение российского экслибриса (1960-е годы). Московские художники-графики. Часть 2. Евтушенко  и другие.

Эдуард ГЕТМАНСКИЙ. Возрождение российского экслибриса (1960-е годы). Московские художники-графики. Часть 3. И. Эренбурга и другие.

Эдуард ГЕТМАНСКИЙ. Возрождение российского экслибриса (1960-е годы). Московские художники-графики. Часть 4. МХАТ и др.